Академия "Алмазное сердце" (СИ) - Фрес Константин. Страница 55

А вот комната Гаррета была обитаема.

Неслышно ступая, подкрадываясь, все трое почти одновременно услышали отчаянный плач и жалкое всхлипывание, и Дерек, позабыв все на свете, рванул вперед, на помощь, но Уна остановила его.

— Погоди, — сухо произнесла она. — Сначала я.

Она вынула из кармана свое зеркальце, и, толкнув дверь, навела его на скорчившуюся на постели фигурку.

— Гаррет, — позвала Уна, глядя в зеркальную гладь. — Посмотри на меня. Я пришла помочь, Гаррет.

Ей не надо было даже озвучивать то, что она увидела в зеркале. Рыдающий мальчишка, чей струящийся золотой дар медленно сгнивал, становясь ядовитого зеленого цвета.

— Ну конечно, Гаррет, — пробормотал Дерек. На лице его появилось выражение гадливой жалости. — Можно ж было догадаться. На меня напал Джон, а некромаг не полез бы на рожон…

— Некромаг, — выдохнул Демьен с ненавистью. — Ах ты, шкура тупая, а ну, иди сюда!

Но Уна не дала принцу и шага сделать в комнату, удержала его.

— Смотри, — сказала она, указывая куда- то под ноги. Демьен глянул на пол — там, еле видная, словно затертая, была проведена зеленая меловая черта. — Некромаги оставили тут свои ловушки. Кто твой хозяин, Гаррет? Ради кого ты предал всех нас — меня, Джона? Отца?

При упоминании отца Гаррет заметался по постели, рыдая еще громче, и Уна увидела, что на его лодыжке блестит кольцо кандалов. Гаррет сидел на цепи, прикованный к стене, как уличный пес, как каторжник. Его одежда была грязной, давно не стиранной, и сам некромаг, у которого зло ядовитой зеленью поблескивало в глазницах, выглядел истощенным — словно его кормили через раз.

— Я не хотел, — рыдал он, размазывая по грязному лицу горькие слезы, — я не хотел! Я не знал, что это будет так страшно… я не хотел!

— А чего же ты хотел? — произнесла Уна. Голос ее был строг и спокоен, словно это не она спрашивала, а какой-то другой человек — взрослый, суровый, — которого не разжалобить слезами и почти детским отчаянием. — За что ты продал жизнь отца?

Гаррет, обхватив плечи узкими юношескими ладонями, уткнулся лицом в колени и заплакал еще горше.

— Отец сказал, что выгонит меня из дома, — с горьким полувздохом произнес он. — Он сердился, что я никак не могу освоить одно заклятье, он кричал, что я ленюсь, и грозился меня навсегда выгнать, отправит в какой-то убогий пансионат, где я едва ли получу хорошее образование. У Джона все получалось… а у меня нет. И отец повторял это раз за разом, раз за разом!

Гаррет снова разрыдался, пряча лицо, и Уна горько поджала губы, чуть качнув головой. Отец не скупился на брань и угрозы, это была правда. И они, будучи детьми, верили в это… верили…

— А потом появился он, — произнес Гаррет глухо.

— Кто? — выкрикнул Демьен, сжимая кулаки. — Кто твой хозяин?! Кто это тут посадил тебя на цепь, чтоб ты стерег получше его владения?!

— Корнелиус, — ответил Гаррет горько. — Так он себя назвал.

— Корнелиус? — подозрительно переспросил Демьен. — Он так назвался? А выглядел он как?

— В его внешности не было ничего отталкивающего или опасного, — ответил Гаррет жалобно. — Он был…

— Красивым? — подозрительно спросил Демьен. — Золотоволосым?

— Да, — ответил Гаррет, кивнув. — Когда отец в очередной раз выгнал меня с занятий и велел идти чистить свинарник, он как раз подошел к дому и попросил попить. Нищий путник, как мне тогда показалось. Почему не пожалеть его? Незаметно для самого себя я рассказал ем о всех своих обидах, и он первый, кто протянул мне руку и пожалел, первый! — выкрикнул Гаррет мучительно. — Он говорил с таким жаром и болью о тех, кто отрекается от родных… кто ищет в родных только выгоду и силу…

— Как ты ее начал искать, — угодливо подсказал язвительный Демьен.

— Я поверил ему, — горько ответил Гаррет, понурившись. — Я не знаю, отчего, но поверил ему. Мы стали с ним встречаться — тайно, просто болтали или играли, — и он подсказывал мне способы, с помощью которых я мог выполнять задания отца…

— Наверняка черная магия, — язвительно заметил Демьен.

— Я стал справляться, — уныло произнес Гаррет. — Отец был доволен… а потом заметил, что я жульничаю… делаю не так, как он велит, и разозлился ужасно… Корнелиус тогда сказал, что отец не ценит и не любит меня — лишь то, что я могу дать ему: уважение и почет общества, котрое любит успешных… Он сказал, что отец тщеславен, а — всего лишь инструмент для достижения его целей.

— Как и в случае с Хельгой… Тогда Корнелиус сказал тебе, что от отца можно избавиться и стать сильнее? — спросила Уна.

— Да, — ответил Гаррет чуть слышно. — Он сказал, что можно выпить его дар… стань намного сильнее его и дать ему ощутить себя беспомощным и ненужным, дать почувствовать, как это — когда все ценят тебя только за силу дара, на которую ты никак не можешь повлиять! — в голосе Гаррета слышалось отчаяние обманутого и глубоко раскаивающегося человека. — И тогда он уже не станет оскорблять меня и унижать… я провел ритуал…

— И отец умер? — уточнила Уна.

— Да, — просто и страшно ответил Гаррет. — Он умер. Он стал просто кувшином, откуда можно было черпать дар…

— И ты его вычерпал?

— Нет, — прошептал Гаррет. — Это не я! Я не трогал его! Пока он был с даром, он еще напоминал живого… Ходил, говорил… и казалось, что все как прежде, ничего не изменилось… Его пил Корнелиус. Приходил тайком и выпивал его дар. А мне угрожал, что расскажет всем, что я натворил. И я помолчал.

— Трус! Трус! Изменилось все, — резко выкрикнул Демьен, — ты все изменил! Сам!

— Я знаю, — горько ответил Гаррет, поднимая заплаканное лицо. Его мутные глаза были пусты и печальны. — Уна… ты, только ты можешь… убрать меня. Прочти… прочти отречение. Отреки меня от семьи. И я уйду.

По лицу Уны промелькнула мучительная судорога, она отрицательно кивнула головой.

— Убить? — произнесла она жестко. — Нет. Я тут не для этого. Я предлагаю тебе иной выход. Я принесу свой и твой дар в жертву Вседвери. И она вернет тебя, прежнего. Уберет скверну из твоей крови. За этим я здесь. Ради этого совершила много сумасшедших поступков. Ты больше не будешь некромагом. Согласен?

На грязном лице Гаррета промелькнуло нечеловеческое облегчение, он вдруг понял, что и такого — преступного, ужасного, — его хотят спасти.

— Я согласен! — выкрикнул он, прижимая руки к груди. — Согласен! Я заслужу прощение! Я правда!..

— Почему ты сидишь на цепи и где Джон? — тихо спросила Уна.

— Корнелиус посадил меня на цепь, потому что я не хотел… не хотел пить дар отца. Корнелиус грязно ругался и обвинял меня в предательстве, в том, что он мне доверился, а я оказался таким же неблагодарным, как и все… Он хотел, чтобы я прочел ритуал и над Джоном, но я отказался. А без этого дар Джона не добыть: он надежно опечатан техномагической печатью.

— Так где Джон? — снова произнесла Уна изо всех сил себя удерживая от того, чтобы перепрыгнуть опасную черту и вцепиться в брата — негодяя, труса, маленького слабого слюнтяя! — и надавать ему пощечин, вымещая на нем свое горе и боль.

— В подвале, — тихо выдохнул Гаррет. В его мутных глазах мелькнул страх, когда он увидел, что Дерек отступил, словно уже собрался бежать на выручку другому близнецу. — Не уходите, постойте! Не покидайте меня! Я есть хочу, — стыдливо прошептал он и снов расплакался совсем как ребенок. — Корнелиус морит меня голодом…

— Вот тебе твои некромаги, — грубо сказал Демьен. — Но ты хорошо наказан. Думаю, и прощения заслуживаешь, если не притворяешься.

Уна еще раз глянула в зеркальце, и увидела там всего лишь рыдающего изможденного мальчишку.

— Не притворяется, — тихо сказала она. — Помоги ему освободиться, Дерек!

Тот молча направил пантеру Аргента через заветную черту, и черные дымные тени накинулись на блестящего драгоценными боками зверя. Вой, хищное рычание, удары когтистыми лапами — и жалкая кучка сухих костей упала на пол, а вход в комнату был свободен.

— Дайте-ка я влеплю этому дураку пару затрещин! — крикнул Демьен, пока Дерек сооружал подходящий к кандалам Гаррета ключ. — Я сошлю тебя в монастырь, и ты там прослужишь лет десять клириком. Вот тебе мое королевское слово!