Тайна смерти Рудольфа Гесса (Дневник надзирателя Межсоюзной тюрьмы Шпандау) - Плотников Андрей Николаевич. Страница 20

Вторую попытку полета в Великобританию, по словам Кадена, Гесс предпринял в воскресенье, 28 января 1941 года. И снова самолет вернулся в Аугсбург после более чем трехчасового полета. Гесс сказал, что он не смог при помощи бортовой радиостанции услышать радиостанцию Калунборга на севере Дании, частоту которой планировал использовать для навигации. Мощность датского передатчика оказалась слишком низкой. Это произошло несмотря на то, что Bf.110 был оборудован новейшим по тем временам радионавигационным прибором. Главный специалист по радиосвязи фирмы «Мессершмитт» Влютель посоветовал Гессу сначала ориентироваться на мощную радиостанцию Мюнхена, учитывая обратные данные прибора, а при появлении сигнала с радиостанции в Калунборге переключиться на нее.

В феврале, марте и апреле 1941 года, по заявлению Кадена, Гесс несколько раз приезжал на аэродром и совершал тренировочные полеты, но ни разу не летал с заправленными подвесными баками. 30 апреля 1941 года была объявлена очередная готовность к дальнему полету. Гесс находился в кабине самолета и уже завел оба мотора, когда прибежал адъютант, находившийся у телефона, подал знак выключить моторы и что-то сообщил своему шефу. Гесс затем объяснил Кадену, что получил приказ фюрера заменить его завтра во время празднования 1 мая.

Карта маршрута полета в Шотландию, составленная Рудольфом Гессом во время пребывания в Великобритании.

10 мая 1941 года Гесс позвонил на аэродром и попросил подготовить свой самолет. Подготовка к полету прошла в обычном режиме. Гесс как обычно пожал провожающим руки и взлетел. И снова адъютанты Гесса и обслуживающий персонал аэродрома долго ждали в бюро. Когда стемнело и Гесс уже не мог приземлиться на аэродроме в Аугсбурге из-за отсутствия ночного освещения, старший адъютант вынул из кармана письмо и сказал, что должен немедленно передать это письмо Гитлеру.

Как известно, Гитлер, узнав о его перелете в Великобританию, немедленно лишил Гесса всех постов. В своем заявлении Каден особо отмечает, что в связи с этим и сам ждал некоторых неприятностей. Однако ничего не произошло. Никто до конца войны не задал Кадену ни одного вопроса о подготовке Гесса к полету.

В заключение своих показаний Каден констатировал, что во время посещений завода фирмы «Мессершмитт» и проведения полетов на Bf.110 Рудольф Гесс оставил вполне нормальное впечатление и не было ни малейшего намека, который позволял бы заключить о его умственном расстройстве.

О том, что перелет в Шотландию не был спонтанным, а готовился длительное время, свидетельствуют и показания на Нюрнбергском процессе Хильдегард Фат. Она работала секретарем заместителя фюрера с октября 1933 года, а с лета 1940 года в ее обязанности стало входить получение секретных сводок о погодных условиях над Британскими островами и Северным морем и передача этих сведений Гессу.

Из различных статей в прессе также известно, что конечной целью своего полета Гесс выбрал поместье Дугласа Дугласа-Гамильтона 14-го герцога Гамильтона и 11-го герцога Брендона в местечке Дангавел-Хауз в окрестностях города Глазго в Шотландии, где имелась собственная взлетно-посадочная полоса. Вылетев из Аугсбурга в 17.45, через пять с небольшим часов полета Гесс достиг своей цели. Однако в темноте не было возможности посадить самолет, поэтому Гесс решился на прыжок с парашютом, чего ранее никогда в своей жизни не делал. Так «заместитель фюрера» поздним вечером 10 мая 1941 года оказался в Великобритании.

12 мая 1941 года Гитлер снова взял НСДАП под личное руководство «полностью и исключительно» и до конца жизни больше уже не передавал никому своих партийных полномочий.

«Номер семь» традиционно гуляет по дорожке тюремного сада, я хожу рядом. Вдруг заключенный останавливается и, показывая глазами на облачное небо, говорит:

— Облака из Чернобыля, опасно.

Я небольшой специалист в ядерных вопросах. По советскому телевидению рассказывают, что никакой особой опасности нет. В западной же печати много пишут о периодически надвигающихся на Европу облаках, которые могут принести радиоактивное заражение от взорвавшейся атомной электростанции. Рассказываю заключенному свое видение ситуации: от Чернобыля до Берлина далеко, облака не долетят; на первое мая в Киеве была большая демонстрация в честь праздника, если бы было опасно, то не проводили бы демонстрацию, поэтому бояться нечего.

— Особенно много радиации в зеленом салате и свежем молоке, — замечает «номер семь». Видно, что мой рассказ его не убедил. И откуда у него такие познания про радиацию?

Мы продолжаем прогулку уже молча.

Сегодня на 10.30 назначено свидание заключенного с его сестрой Маргарет (Гретль) Раух. По такому случаю санитар еще утром побрил заключенного с особой тщательностью, уложил на голове волосы. Я работаю старшим смены, поэтому моя задача — привести заключенного на свидание, проконтролировать сам ход свидания, а затем вернуть его назад в камеру. В назначенное время «номер семь» под наблюдением французского надзирателя Парамона по длинному тюремному коридору начинает медленно двигаться от своей камеры к выходу из камерного блока.

Раз в месяц заключенному полагается одно часовое свидание с родственниками. Кроме того, разрешается одно дополнительное свидание на Рождество. До 1969 года «заключенный № 7» отказывался от свиданий с родственниками, мотивируя тем, что не считает себя преступником и поэтому не хочет, чтобы родственники видели его в тюрьме. Но тяжелая болезнь и помещение в госпиталь вынудили его изменить решение, он попросил свидание с женой и сыном. Оно состоялось в госпитале 25 декабря 1969 года. С тех пор свидания проходят регулярно. Из близких родственников на свиданиях бывают:

Ильзе Гесс — жена заключенного.

Вольф-Рюдигер Гесс — сын заключенного.

Маргарет Раух — сестра заключенного.

Андреа Гесс — жена сына (невестка) заключенного.

Я открываю железную дверь блока, и мы втроем выходим в просторный холл. Комната для свиданий расположена совсем рядом. Пока Парамон запирает дверь в блок, мы с «номером семь» заходим в комнату свиданий. Там за большим столом уже сидит пожилая женщина — сестра заключенного. Чуть поодаль от нее расположились американский и советский директора МТШ. Они зашли через другую дверь, предназначенную для посетителей. Стол делит комнату на две зоны: зона заключенного и зона посетителей. Поэтому мы с заключенным находимся с одной стороны стола, посетительница с директорами — с другой. Я помогаю заключенному разместиться за столом, и мы с Парамоном занимаем места на стульях рядом. Разговор начинается.

Сестра рассказывает «заключенному № 7» о семейных делах, он задает вопросы. Потом речь идет о здоровье заключенного. Далее оба вспоминают Египет, свои детские места. Круг вопросов для общения исчерпан. И хотя есть еще время для продолжения свидания, «номер семь» прощается с сестрой и встает из-за стола. Мы возвращаемся в блок.

В тюремном саду буйствует весна: на кустах и деревьях распускаются листья, земля покрылась свежим зеленым ковром, зацветают каштаны и сирень.

Заключенный, нагулявшись по дорожке, дремлет в садовом домике. Я брожу по лужайке, подставляя лицо под лучи майского солнца, при этом через окна домика не упуская дремлющего из виду. Но что это? Под ногами из травы торчат меленькие беленькие цветочки. Я нагибаюсь — ландыши! Целая поляна ландышей почти рядом с садовым домиком. Вероятно, ветер или птицы занесли через каменную стену семена этих прелестных цветов, и им здесь понравилось. Цветы ведь не знают, что они растут в тюрьме.

В этот день я подарил своей жене букетик ландышей.

Сегодня работаю старшим ночной смены. Американец Джордан, дежурящий в блоке, заходит ко мне в комнату, наливает кофе. Джордан хороший шахматист, и мы уже встречались с ним за шахматной доской. Поэтому американец без обиняков предлагает: