Девушка без сердца (СИ) - Брейн Даниэль. Страница 29

Случайно? Совсем как — почти как — у нас.

— Может, не в женщинах дело? — пробормотала я. — А в том, что Брент по какой-то причине странно воспринимает такие дела? Тогда он встал, как я понимаю, на сторону мужа? А сейчас — на сторону Томаса. Причем он не оспаривает их вину, но ищет им оправдания.

— Забудем на время про Брента, — вдруг сказал комиссар, уставившись в монитор. — Закончена психиатрическая экспертиза, доктор Меган идет сюда.

Глава двадцать первая

— Джеймс нам не простит, — улыбаясь, заметил Руперт. — Начинается самое интересное.

— Самое интересное — это руки, — перебил его комиссар. — И самое важное. Разрешаю пока остаться, а потом — спать, но перед этим отправь поисковую группу. Сью, и ты — своих людей тоже.

Я кивнула и вытащила смартфон. Напечатать поручение, не откладывая на потом, — дело пары минут, а доктор Меган ходила медленно. Возраст давал о себе знать.

Я уже говорила, что меня поражал референт королевы Джон Дональд, но главный врач Королевской Клиники Психиатрии вызывала не меньше восхищения. Ей было сто два года, и она и не думала покидать свой пост. Я представляла, что мог ей сказать желчный Брент. Например, то, что она сама давно выжила из ума. Прямо в суде, с него бы сталось.

Комиссар принялся копаться в компьютере,  тихо ругаясь: файлы экспертизы еще не загрузили, может, таким было решение доктора Меган, а с ней бесполезно спорить. Такая задержка была против требований Процедурной Комиссии, хотя Суд, конечно, проигнорировал бы это нарушение как незначительное.

Но если доктор Меган хотела сначала все обсудить с комиссаром, значит, что-то могло быть не так.

— А вы вчера не нашли ничего в квартире? — полушепотом спросила я у Руперта. — Не знаю, что именно. Пленку? Пятна крови?

— Мы и не искали, — с досадой отозвался он. Он тоже писал что-то в смартфоне. — Мы только с лифтом провозились полночи, его пришлось отключать, потом снова включать, отправлять на верхние этажи, спускаться в шахту, фотографировать… в такой тесноте, и еще освещение…

Я мрачно усмехнулась. Да, всей группе досталось. Как они теснились в этой клети? Уму непостижимо, и такая преданность работе непостижима тоже.

Сначала я услышала глухой стук — что-то тяжелое размеренно ударялось о покрытие пола в приемной, потом в двери появился Эндрю.

— Доктор Меган, господин комиссар, — сообщил он и посторонился.

Размеренный стук сделался громче и четче. Встали все, включая комиссара. Момент того заслуживал.

У доктора Меган была привычка втягивать голову в узкие плечи, она была маленькая и немного сгорбленная, но это не указывало на почтенный возраст: у доктора было какое-то врожденное заболевание. Правая рука ее была усохшей и покоилась на яркой перевязи, и хотя доктор Меган спокойно могла себе позволить операцию и бионическую руку, она не делала этого. Почему? Для меня это было загадкой.

Доктор опиралась при ходьбе на тяжелую палку, которую держала в здоровой левой руке.

— Всем добрый день, — сильным низким голосом поздоровалась с нами доктор Меган, и Эндрю с Рупертом едва не столкнулись, придвигая ей сразу два кресла. — А, молодые люди, надеюсь, вы так усердствуете из уважения к моим великим годам, а не потому, что считаете меня беспомощной калекой.

Руперт от неожиданности замер и пошел красными пятнами, но у Эндрю при его должности выдержка была завидная. Он все-таки придвинул стул, принял у доктора Меган палку, помог сесть и исчез, плотно закрыв за собой дверь. Я могла поклясться, что его разбирает любопытство, но это был Эндрю — незаменимый и невозмутимый.

— Садитесь, юноша, в ногах нет правды, — разрешила доктор Меган. Комиссару, который стоял, прижатый столом и креслом, или Руперту, я так и не поняла и не сдержала улыбки, потому что все равно на меня никто не смотрел. — Вы подбросили мне ту еще задачку. Два дня я потратила и предупреждаю, мои выводы не окончательны. Милая барышня, — доктор Меган указала в мою сторону, на меня при этом не глядя, — уже хотела получить от меня данные. Хватит с вас пока того, что сделано вчера, ну и того, что я сейчас расскажу.

— Вы как всегда неподражаемы, доктор, — польстил комиссар и неуклюже втиснулся в крякнувшее кресло. Руперт остался стоять за моей спиной.

— Мелькнула мысль, не пора ли мне на покой, — похохотала доктор Меган. — Значимый у меня оказался клиент.

— На покой? — удивился комиссар. — Побойтесь Создателей, доктор. Вы лучшая из лучших.

— Зато и спрос с меня больше, — проворчала доктор. — Так и представляла себе лицо ее величества. Вам как специалистам или как дилетантам?

— Как дилетантам, — быстро ответил комиссар, пока доктор не решила, что единственный в этом кабинете, с кем можно вести предметный разговор, это я. Тем более это и близко так не было, я разве что немногим лучше знала психиатрические термины, чем комиссар или Руперт, но знала — не значило «разбиралась».

— Тогда так, — важно сказала доктор Меган. — Признаки шока у нашего ректора есть, но они незначительны. Несильно выраженная легкая степень депрессии. Жить ему это не мешает. Налицо нарушения сна. В общем он вполне руководит своими действиями и в стационарном лечении не нуждается. Разумеется, он полностью вменяем.

— То есть, — уточнил комиссар, — он строит из себя психа?

Доктор Меган некоторое время молчала, слегка морщась и вздыхая. Мы ждали, торопить ее было опасно. То, что она согласилась поговорить, прежде чем давать официальное заключение, уже много значило.

— У него легкая степень депрессии, — повторила она. — Я бы назначила ему соответствующее лечение, будь у меня такое желание, но у меня его, представляете, нет. Я взялась обследовать его досконально, времени мне понадобится еще много, а эту самую легкую степень депрессии я могу диагностировать у половины людей в этом здании…

— А у второй половины? — встрепенулся комиссар.

— У второй половины — среднюю, вероятно, — снова хохотнула доктор Меган. — Неврология, эндокринология, авитаминозы. Нет абсолютно здоровых людей в наше время, есть недообследованные и те, кто ходит к докторам реже, чем следует.

— Он мог принимать какие-то препараты? — безнадежно спросил комиссар. — Из тех, что мы не обнаружили в крови?

— Исключено, — здесь доктор Меган была категорична. — Таких препаратов не существует. Ставлю на наличие неврологического заболевания, господину Томасу назначены анализы, которые помогут поставить окончательный диагноз. Это у вас в полиции проходят регулярные диспансеризации, в Академии подобного нет, разве что для тех, кто работает с механизмами. Ректор Томас уже лет десять как этим не занят.

— Доктор, — позвал Руперт, с трудом скрывая нетерпение, — если очень простыми словами: почему он так себя ведет?

Доктор Меган обернулась к нему, смерила любопытным взглядом, улыбнулась.

— Куда проще, юноша? — деланно удивилась она, но охотно пояснила: — Журналистам я сказала бы так: ректор Томас отдает отчет всему, что он сделал, но «выключил» некоторые воспоминания. Как я поняла, одна из версий — убийство непреднамеренное?

Комиссар удрученно кивнул.

— Кто помнит убийство в Фанданской Конфедерации? Нет? Никто? — доктор Меган посмотрела на нас по очереди — с очевидным укором. Я озадачилась: в Конфедерации не так уж и редко убивали людей, но я знакомилась только с переводными статьями по криминалистике. — Девушка, которую мать в течение двадцати с лишним лет считала смертельно больной и усиленно от несуществующих болезней лечила, в итоге мать и убила.

Я вспомнила. У нас об этом деле говорили много, но чаты в магграме я пролистывала и читала только заключения фанданских криминалистов. Я насторожилась: на первый взгляд связи с делом Томаса не было никакой.

— Недопустимо, господа полицейские, — сурово отчитала нас доктор Меган. — Девушка и ее молодой человек спланировали преступление, совершили убийство, имитировали похищение девушки… и, несмотря на то, что формально девушка жила в полной изоляции и общалась только с матерью, врачами и парой соседок, была вполне социализирована и сознательно пошла на убийство матери. Я еще не закончила, — она предупреждающе подняла здоровую левую руку, заметив, что комиссар порывается что-то спросить. — При этом ей даже в голову не пришло, имея постоянный доступ к магнету, попросить помощь и обратиться в соответствующие органы. Понимала ли она, что ее меры несколько радикальны? Да, но ее это абсолютно устраивало. Между прочим, она выйдет на свободу через несколько лет.