Дороги, ведущие в Акарам (СИ) - Белая Дарина. Страница 23

А еще Том обожал рукописи: шелест страниц, запах чернил, заглавные буквы, украшенные завитками, которые каждый из писцов выводил в своем неповторимом стиле. Даже неразборчивые пометки на полях, сначала воспринимаемые в штыки (разве так можно?), стали невольно притягивать взгляд, обещая вывести на след старинных тайн.

В полдень библиотека пустовала. Юноша поставил на место последний том "Теории колдовского искусства" и направился к выходу. Путь проходил мимо запретной секции. Одна из книг выступала из ряда, опасно накренившись. Монрель машинально протянул ладонь поправить — и отпрянул. Обложка плевалась болезненными зарядами. Не ожидавший подобного безобразия (прежде Том не нарушал запрет учителя касательно чтения рукописей из особой секции), ведьмак задел локтем оскаленную морду химеры, украшающую боковину шкафа. Одна из секций беззвучно подалась в сторону, обнажив… пустую стену.

Томас прислушался к дару, а затем внимательно осмотрелся: никого. Ведьмак попробовал вернуть все, как было, но двигаться конструкция не желала. Вздохнув, юноша потянулся к голове химеры. Если благодаря ей шкаф с запрещенной литературой принял непотребный вид, может, она поможет все исправить? Начал Том с удара локтем. Рука отозвалась болью, а шкаф как стоял, так и стоит без изменений. Что ж, ожидаемо. А если нажать на глаза, а потом потянуть за уши?

— Вы были правы, называя меня самонадеянным мальчишкой, — раздался голос Райана, наставника Монреля. Юноша вздрогнул и обернулся. Пусто. — Просто любовь и это чудовище казались категорически несовместимыми. Я не верил, но теперь все увидел воочию. Любовь награждает зависимостью и слабостью, а он стал еще сильнее.

Лишь через миг Том понял: голос слышен из-за стены. Вот зачем эта конструкция. Это не тайник, а ниша для подслушивания. В душе схлестнулись любопытство (грозный учитель позволяет кому-то называть себя мальчишкой) и чувство самосохранения, требующее немедленно убраться подальше.

— Ждет ребенка… — сказал наставник с такой ненавистью, что Монрель поежился.

Он не хотел слышать продолжение разговора. Повинуясь наитию, пальцы стиснули, вдавили несчастную морду — секция вернулась на свое место. Ученик ведьмака облегченно вздохнул и покинул библиотеку.

Райан в это время залпом осушил бокал с чем-то темным, дымящимся.

— Вас нет, а он счастлив. Лицемерная тварь. Прячется за привычной масочкой.

Плотные шторы не пропускали в кабинет дневной свет, на столе горел светоч, горьковатый дым из курильниц, расположенных на специальных подставках, заполнил пространство. Рядом со свечой стоял портрет в черной траурной раме. Запечатленный художником мужчина был как две капли воды похож на Райана. Вернее, наоборот. Ведь именно в детях ищут сходство с родителями.

— Простите, я смирился. Признал, что ваша смерть останется неотомщенной. Струсил, -

последнее слово ведьмак произнес через силу, глядя в пол. — Да, именно так. Я был ослеплен его могуществом. Но теперь… — Мужчина подхватился, словно хищник, ставший на след. Глаза лихорадочно блестели. — Он всего лишь человек, а не бог. И уязвим, как и каждый из нас. Вы были правы: любовь умножила его силу, значит, и потеря ударит именно так, как вы предрекали. Несколько дней он будет зализывать раны. Несколько дней он будет слаб. Мне хватит этого времени. Я успею убить наглую тварь.

Портрет молчал, а пламя свечи вытянулось, затанцевало, словно по комнате прошелся порыв ветра.

— Мне все равно, что случится с миром. Сильнейшие выживут, остальные — не моя забота. Наш род всегда воздавал по заслугам. На мне эта традиция не прервется.

Княжество Акарам,

третья неделя руена 69-й год

В этот раз Мэйнард был тих и задумчив. В принципе, такое случалось и прежде, но сегодня воцарившееся молчание казалось княгине неправильным. Алиса то и дело бросала на демона взгляды из-под ресниц, пытаясь понять, что же ее настораживает.

Крис шкодливо тронул лапой забытое садовником ведро, а когда оно закатилось в кусты, тут же сделал вид, что он здесь ни при чем. Инкуб улыбнулся, а хозяйка Акарама замерла, мгновенно выбросив из головы шалости "малыша". Магнетическая, невероятная улыбка демона лишилась привычных красок. А еще Алиса с изумлением заметила: нос у Мэйнарда с горбинкой, рукав рубашки помят, несколько прядок выбились из прически, да и коса растрепалась, переплести бы.

— У тебя все в порядке? — забеспокоилась молодая женщина. Никогда прежде княгиня не могла отыскать во внешности инкуба ни одного изъяна.

В ответ на вопрос демон изумленно изогнул бровь.

— Просто, — Алиса замялась, подбирая слова, — ты стал похожим на человека.

— Вот как… — отрешенно протянул гость. — Ничего страшного, так бывает. Сыграть тебе что-нибудь?

Дамы не могли устоять перед соблазном прикоснуться к запретной страсти, Алису же пленила музыка. Еще ни разу на подобное предложение Мэйнарда она не ответила отказом.

Он знал бесчисленное количество песен. Люди забыли мелодии, популярные пятьсот лет назад, а демон помнил. Веселые и грустные, для балов знати и народных гуляний, зажигательные, заводные или покоряющие очаровательной неспешностью.

— Я давно хотела спросить, — произнесла княгиня, когда отзвучал последний аккорд. — Ты ведь пишешь музыку?

— Писал, — помедлив, все же признался демон. — Сейчас меня окружает множество образов и эмоций, их хочется подхватить, превращая в ноты, но я никак не могу их собрать воедино.

— А если я попрошу…

Инкуб отрицательно качнул головой.

— Знаешь, раньше я гордился, но теперь не уверен, что этим мелодиям стоит звучать.

Хозяйка Акарама чуть слышно вздохнула, но у нее хватило такта не настаивать на своей просьбе. Пальцы Мэйнарда отбили на обечайке гитары барабанную дробь.

— Я предупреждал, — тихо уведомил гость.

Музыка обрушилась на княгиню, словно сорвавшаяся плотина. Тягучая, завораживающая, опустошающая, дикая. Страсть, искушение, голод… Мелодия оборвалась яростным звоном, демон перевел взгляд на свою слушательницу, а уголки губ изогнулись в порочной, манящей улыбке. В это мгновение ни один смертный не перепутал бы его с человеком.

Алиса тряхнула головой, сбрасывая наваждение.

— Можно прочесть десятки книг о нежити, — отметила молодая женщина задумчиво, — и ничего не понять, но эта музыка…

— Отражает суть? — с пробирающей хрипотцой спросил Мэйнард. Его глаза потемнели, обещая путешествие в бездну. Сладостную, головокружительную, бездонную.

Ох, десять раз прав Ян, нельзя выпускать демонов из клетки. А она еще удивлялась, почему умирали брошенные инкубами девушки и так легко и безрассудно падали в их объятия, забыв все предостережения. Выполняли малейшие пожелания, безропотно отдавали жизненные силы и… сгорали.

— Отражает, — признала княгиня очевидное.

— Я не должен был, — повинился музыкант, — но было сложно удержаться.

— От соблазнения или хвастовства?

— Второе. Прости, Алиса, но ни один из нас на тебя не польстится. Вероятность успеха мизерна, а последствия…

И почему она почувствовала себя уязвленной?

Мэйнард понял, что сказал что-то не то.

— Пообещай, что никому не расскажешь. Это страшная тайна.

Жизнь научила хозяйку темных пустошей с обещаниями обходиться взвешенно и осмотрительно. Инкуб тихонько вздохнул, но молчать не стал.

— Есть запреты, которые нельзя нарушить. Для нас неприкосновенны те, кто любят больше жизни или носят под сердцем дитя.

Княжество Сорем,

четвертая неделя руена 69-й год

Ученик ведьмака, подменивший наставника на один вечер, отчаянно клевал носом. Вторые сутки без сна давали о себе знать. Изначально речь шла о двух-трех часах дежурства в приемной, вот только сестру государя звездная россыпь за окном не смутила, и домой княжна не собиралась.

Особо изощряться с юношей не пришлось: хватило слабенького импульса, чтобы охранник задремал. Ни к чему лишние слухи. Во дворце их и так ходит слишком много.