Дороги, ведущие в Акарам (СИ) - Белая Дарина. Страница 20

Тварь буквально упала с неба перед кикиморами. Воздух резанул самодовольный клекот: грифон любил покрасоваться, а хозяйка закрывала глаза на мелкие шалости. Аглая сама не заметила, как оказалась за спинами сестер, и уже оттуда с боязливым интересом разглядывала грифона и его всадницу: женщину, с ног до головы закутанную в черное. Ее волосы скрывал платок, повязанный так, чтобы шея оставалась открытой; поверх широких брюк была надета юбка с разрезами до бедра и расшитым синими нитями подолом. Смотришь на узор и в памяти удержать не можешь. Только лишь голова начинает кружиться. А роскошная брошь с самоцветами и вовсе непонятно что изображает — амулет, не иначе.

— Девонька, подойди-ка.

Аглая удивленно вскинула брови: "Я?" Женщина кивнула и бросила остальным шишиморам:

— А вы не ждите, догонит.

Рося философски пожала плечами, а вот Любелия вскинулась:

— Не о чем тебе, ведьма, с ней говорить.

— Любушка, завтра расцветает горь-трава. Где твой фонарик? — с мягкой улыбкой поинтересовалась всадница. — Чай без тебя добычу упустим…

Кикимора тут же растеряла весь свой пыл.

— Будет. Непременно будет, — залебезила она и поспешила вслед за товарками в сторону болот. Следовало срочно озаботиться восстановлением утерянного сокровища. Вдруг без нее действительно цвет горь-травы упустят? Если хоть один бутон на болотах останется — год покоя не видать.

— Что делать умеешь? — без предисловий спросила ведьма, в народе именуемая бабкой Ромалой. Наречение "бабка" прилипло к ней исключительно по числу прожитых лет (недавно восьмой десяток пошел). Правда, выглядела ведьма не старше пятидесяти и могла смело рассчитывать побродить земными тропами годков еще шестьдесят, а то и все сто.

— Из колдовства поганого… — вдруг взбеленилась обычно кроткая и спокойная Аглая.

Акарам действовал на нее странно. По мере приближения к болотам, фонарик разгорался ярче, а резкий скачок силы толкал на нехарактерные прежде поступки. Энергия бурлила и требовала выхода.

— С колдовством сама разберусь, — властно отрезала женщина. — Дома чем занималась?

— Всем, что хозяйке положено, — от растерянности стала отвечать новая подданная. — Стирать, готовить, за детьми ходить…

— Ясно. Детей тебе никто не доверит, но коль работы не боишься — приходи в Радор. На несколько дней в неделю занятие найдется.

Блеснул в полете неприметный серый камень, проворно цапнутый юной кикиморой.

— Это тебе, чтобы границу пройти. Из рук не выпускай, пока меня не найдешь. Все поняла?

— Да, госпожа.

— Ну, до встречи, коли надумаешь.

Грифон расправил крылья и легко взмыл в небо.

Аглая прижала камешек к груди, а потом бережно спрятала в карман. Кто знает, может и пригодится.

В душе Алисы желание собрать горь-траву, редкий, ценнейший ингредиент, боролось с ревностью. В итоге молодая женщина, закутавшись в плащ, направилась в кабинет мужа.

— Готова? — поинтересовался Ян, отрываясь от свитка.

— Да, но… — она на миг замолчала, собирая непокорные слова. — Можно я пойду одна? Горь-трава только для девочек…

— Три недели назад ты радовалась, что я ее тоже увижу.

— Я бы и сейчас радовалась, но ты там не только траву увидишь.

Владыка Акарама заинтересованно ожидал продолжения. Алиса глубоко вздохнула, избавляясь от плаща. Тонкая рубашка из крапивы оказалась немного широковатой, но все равно очертания фигуры в ней просматривались великолепно. Инновационные разрезы до середины бедра — это и вовсе отдельная история.

Бумаги тотчас оказались забыты.

— Мы все там будем так одеты, понимаешь? — жалобно вздохнула княгиня.

— Кто тебе это сказал?

— Не мне. Пока я ждала Ромалу, ее ученица просвещала подружку. Даже образец показала, правда, без разрезов, зато вырез там был…

— А что подруга?

— Краснела, бледнела и лепетала: "Маменька не велит" А если поймает за шитьем, то страшно представить, что будет. Конец света, никак не меньше.

— Шить нужно собственноручно? — прозорливо поинтересовался Ян.

— Именно так, иначе горь-траву не добыть.

Только этот аргумент и заставил молодую женщину взяться за иголку с ниткой. Хорошо хоть дозволялось использовать покупное полотно.

— Подружка отказалась от идеи посетить болота?

— Ага. Повздыхала, погоревала и призналась: если маменька узнает, то выпорет и выгонит из дому.

— Знаешь, иногда ученицы болтают слишком много, обещают то, чего не могут выполнить, а потом приходится выкручиваться. Понимаешь?

О да, она понимала. Отлично понимала.

— Ян… — грустно выдохнула Алиса и потянулась за плащом. — Я же терпеть не могу шить.

Радостное ожидание от предстоящей поездки схлынуло, сменившись горечью. Повелась как последняя… Хорошо хоть не явилась на болота в ТАКОМ виде.

— Тебе идет. Очень, — прошептал повелитель темных пустошей, перехватывая ее руку.

Поцеловал ладонь, обнял, пальцы скользнули по спине вниз, вдоль позвоночника, опаляя жаром сквозь тонкую ткань. То, что прежде казалось важным, растаяло, будто лед по весне. Во всей Вселенной остались лишь два человека: мужчина и женщина, а также переполняющие их души чувства.

— Ты очень хочешь пойти? — спросил владыка Акарама, прерывая поцелуй.

— Куда? — сорвалось с губ его жены.

— За горь-травой.

Княгиня замерла на мгновение в кольце надежных рук и отстранилась.

— Да. Сейчас переоденусь.

Подхватив плащ, девушка светлой тенью выскользнула из покоев.

Около месяца назад, когда Алиса только узнала об уникальной флоре болот, Ян поинтересовался, зачем ей растение, наделенное даром спасать самоубийц? Цветок вбирал в себя тоску и боль, позволяя в переломный момент не сломаться и жить дальше. Его давали тем, у кого не хватало сил побороть свалившиеся испытания, отчаявшимся больным, чьи эмоции мешали выздоровлению. Росла горь-трава только на вотчине кикимор, а не сорванные вовремя цветы изрядно отравляли им жизнь. Без света колдовского фонаря травницы не замечали искомого, а от самих шишимор цветок так тщательно скрывался, что у нежити не оставалось ни единого шанса. Так возникло взаимовыгодное сотрудничество.

Что до вопроса, то молодая женщина предоставила исчерпывающее пояснение:

— Мой сосед потерял всю свою семью, остался один с женой, а через два месяца она умерла при родах. Ребенок выжил, но мужчина запил. Не простил малышу смерти матери. Вдовца убили в пьяной драке. Если бы у меня была горь-трава…

— Будет, — пообещал хозяин темных пустошей.

Можно и у Ромалы попросить, но зачем отказывать любимой в такой мелочи?

К топям супруги приехали, когда солнечный диск скрылся за горизонтом, но чернота еще не успела поглотить все алые сполохи. Они исчезали с очаровательной медлительностью, и ночь вступала в свои права. Полная, наливная луна щедро делилась светом, вырывая из сумерек женские фигуры с фонариками в руках. Высокие и низкие, удивительно похожие на людей и начисто лишенные человеческих черт.

Разнообразие нарядов и причесок поражало: шишиморы принимали гостей и не хотели ударить в грязь лицом (типично женское желание выглядеть хорошо оказалось им не чуждо, но приобрело своеобразную форму, недоступную пониманию простых обывателей). Что может быть красивого в пучке веток, двух локтей в высоту, покрытых мхом, лишайниками, перевитых корнями и водруженных на голову? Или в ожерелье из мышиных скелетов и змеиных шкур? Впрочем, было и то, что объединяло внешне столь не похожих друг на друга существ: зеленый огонь в колдовских фонарях и его отблеск в очах нежити.

Появление князя вызвало в рядах кикимор легкое волнение.

— Я просто сопровождающий. Сбор горь-травы будет проходить как обычно.

Несколько шишимор не сдержали облегченного вздоха, другие же владели собой на порядок лучше.

Алиса умылась росой, подсвеченной колдовским фонариком, ополоснула ладони и потянулась снять ботинки, но Ян не позволил. Владыка Акарама, успевший избавиться от обуви, подхватил супругу на руки.