Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич. Страница 10

Знал бы, что случится по дороге домой, заночевал бы прямо здесь, хотя бы и в тележке…

ГЛАВА 8,

в которой «666» наносит материальный ущерб, но добро не дремлет

В паре километров от дома, когда я стоял на светофоре, собираясь повернуть налево, случилась авария. Черный джип «Чероки» с пафосным номером «666», стоявший далеко впереди меня, внезапно поехал назад.

Не знаю, что творилось в голове водителя, но он прилично ударил передок моей машины. Особенно досталось капоту и правому крылу. Я готов был заплакать. Энергии для разруливания каких-то проблем не было. Не было даже уверенности, что у меня хватит сил принять душ по возвращении домой — настолько я устал и хотел спать. За окном так успокаивающе моросил дождик, а тут эта неприятность…

Мужчина лет сорока, нагловатый и резкий в движениях, полный, ниже среднего роста, выпрыгнул из кабины, не воспользовавшись подножкой высокой для него машины. И сразу принялся материться. Его бесцветные, близкопосаженные глазки постоянно бегали, и оттого злость его казалась показной. Белки глаз были в красных прожилках. Он старался не смотреть на собеседника, говоря всегда чуть в сторону, цепляя меня своими поросячьими глазками лишь на короткие мгновения, когда переваливал щетинистую физиономию слева направо и обратно.

Стоять рядом с ним было неприятно, даже не вслушиваясь в ту мерзость, которую он лил нескончаемым потоком на невиноватого, в общем-то, меня. Мысленно я даже изобрел термин для этого безобразия — «Словонность».

От него пахло спиртным, это объясняло некоторую неразборчивость речи и путаницу мыслей, которые были предельно просты и сводились к тому, что я, несомненный представитель группы сексуальных меньшинств, заслуженный звонитель чреслами и просто сын козы, в силу того, что только что отведал рыбного супчика (что ли?), вступил в интимные отношения с задним бампером его машины, и поэтому он сейчас меня доведет до оргазма, потом вступит в половую связь, после чего уроет, закопает и снова вступит в противоестественную близость, отчего я — падшая женщина — буду работать остаток жизни на аптеку, наблюдать в своей моче избыток красных кровяных телец и обрету пристрастие к гомосексуальному оральному сексу.

В общем-то я никогда не отличался особой агрессивностью и всегда, когда ситуация это позволяла, старался обойтись без конфликтов. И уж тем более без драки. Но иногда, в очень редких случаях, я просто переставал себя контролировать.

Вот и сейчас в голове что-то щелкнуло, и я даже не стал развивать мысль о том, что из джипа, возможно, могут выйти еще несколько человек — уже конкретных братков, с целью быстро и качественно положить меня на этой блестящей от дождя вечерней дороге. Подождав, когда водитель джипа повернется ко мне в фас, я ударил его в подбородок, стараясь весь негатив вложить в один удар. Чтобы не озвереть вконец и не растерзать толстяка, вывалившего в мой адрес столько оскорблений, сколько я не получил за все прожитые годы.

Удар получился не очень сильным, но толстяку этого хватило — его голова откинулась назад, уронив кожаную кепку-бейсболку и обнажив блестящую лысину. Он упал на задницу прямо в мокрую грязь разделительного газона, споткнувшись о поребрик.

Сознания лысый не потерял — даже, похоже, наоборот, стал более осмысленно смотреть на вещи, наконец-то поняв, что его запугиваниям тут грош цена, а этот парень рядом совсем не настроен каяться во всем содеянном и трепетать перед ним.

Его таза забегали еще быстрее, на покрасневшем лбу выступила испарина от перенесенного унижения. Задыхаясь от мата и возмущения, он хлопал себя по карманам, что-то искал — возможно, оружие. Но, к моему счастью, не находил. Он не выглядел испуганным, но и на бойца не походил, хотя взгляд был еще тот. Злоба выплескивалась обильной волной, почти физически ощущаемой. Но я на такие взгляды насмотрелся, меня одними глазами не возьмешь.

При этом он продолжал в словесном смысле качественно топтаться по моим самолюбию и гордости, видимо, в силу инерции своего склочного характера. Ругань непрерываемым рвотным потоком хлыстала из его пахнущего чесноком и виски рта. И пока толстяк сидел, а потом вставал, опираясь руками о землю, я услышал едва ли не больше того, что было сказано им до полученного удара.

После того как хам поднялся и, явно намереваясь ударить, почти закончил очередное свое псевдопророческое заявление в отношении моего ближайшего будущего, он схлопотал еще два удара — боковой с левой руки по печени и прямой в нос с правой.

Полагаю, печень, скрытую толстым слоем жира, я не достал, но нос откликнулся. Кровь брызнула на его белую рубашку, а глаза затуманились. Ему снова пришлось подниматься с облюбованного газона, на этот раз уже молча. Он достал из заднего кармана мобильник и тупо смотрел на его потухший раздавленный экран. Тут толстяк как-то растерялся и немного сник.

— Ну ты, козел, мне за все ответишь… — шептал он, упорно тыча в клавиши мертвого телефона.

Тут меня снова на мгновение накрыло, но бить я этого урода уже не стал, а как-то на одном дыхании выдал неповторимую фразу, нагнувшись к его уху:

— Присохни в позе, шпидагуз дырявый. Я по ширме бил, когда ты, балабол, еще фазаном бурагозил. Номер не оторвется. За тачилу по полной нагружу, а за базар ответишь пятаком. Дуплом собственным ответишь. Въехал, чухан? (*Замри, пассивный гомосексуалист. Я совершал карманные кражи, прикрывая руку каким-либо предметом, когда ты еще молодым нарывался на неприятности. Задуманное не осуществится. За автомобиль получу полностью, а за разговор ответишь собственным анальным отверстием. Понял, опущенный?)

Фраза и самого-то меня удивила. Хотя бы тем, что собеседник был лет на десять-пятнадцать постарше. Так что когда он еще «фазаном бурагозил», я тихо ненавидел рассольник в младшей группе детского садика «Звездочка».

Да и настолько длинных фраз на фене я никогда не конструировал. Что говорить об остекленевшем толстяке, озадаченное лицо которого никак не могло справиться с мышцами, уронившими нижнюю челюсть и совсем не хотевшими поднимать ее обратно? Хотя смысл сказанного мной был для толстяка хорошо понятен — об этом говорил испуг, промелькнувший в его водянистых глазах на фоне бездонной злобы.

Он дернулся к своему джипу, но в этот момент перпендикулярно нашим машинам остановилась полицейская «Тойота», из которой, скрипнув дверцей, вышел гаишник в форме капитана. Неразборчиво представившись и козырнув, он спросил, в чем, собственно, дело.

Я на удивление спокойно, короткими, как лай, фразами описал обстановку:

— Стою налево поворачивать. Этот сдал назад. Передачи перепутал или в неадеквате… — капитан посмотрел на машины, не очень внимательно слушая меня.

— Я видел, стоял на перекрестке. Скорую вызвать? — он с интересом смотрел на вытирающего нос толстяка, который все время отводил глаза. Толстяк, до сих пор находящийся в легком шоке от сказанного и сделанного мною, отрицательно помотал головой. Но с появлением представителя власти уверенность и вальяжная наглость к нему вернулись, он даже плечи расправил.

— Попрошу предъявить документы на машину и права.

Я протянул свой пакет, а лысый захромал к джипу, все еще пытаясь завести свой мобильник. Через минуту, покопавшись в бардачке, он вернулся с документами, сверху положив визитку одного из самых высокопоставленных гаишников города.

— Слышь, лейтеха, пойдем перетрем…

— Слышкать будешь в своем хлеву свинарке тете Клаве, а сейчас вы разговариваете с капитаном государственной автоинспекции при исполнении служебных обязанностей, — лицо капитана сохраняло каменное выражение, лишь уголки губ едва заметно приподнялись в улыбке. В глазах же его бушевали такие всполохи, что боров не решился заново хамить.

— Да ты глаза разуй, — имелось в виду, что самым главным документом из переданных капитану является визитная карточка.