Плохие привычки - Горбов Анатолий Анатолиевич. Страница 8

Курить в помещениях фирмы было чистым безумием. Повсюду были установлены дымоуловители, да и доброжелателей хватало. В первый раз штрафовали на месячный оклад, потом — увольняли. В результате уже через год этих драконовских мер количество курящих сократилось примерно на 5 %. А эффективность некоторых отделов на эту же цифру выросла — так говорил Жора, к которому стекалась вся статистическая информация по фирме, включая три ее филиала в других городах. Но на мое решение отказаться от сигареты повлияли совершенно другие соображения, о которых я уже высказывался.

Колузаев был полноватым шатеном с довольно крупными лобными залысинами. Взгляд его стальных глаз был немного колючим — но это только для тех, кто его не знал. Остальных не могла обмануть эта искусная маска, под которой скрывался далеко не злой человек с очень тонким чувством юмора и активной жизненной позицией.

Активной жизненная позиция Георгия Константиновича была по простой причине — он весьма сожалел, что человек очень быстро привыкает ко всему и перестает радоваться и удивляться. Он был против привычек и старался регулярно совершать какие-нибудь непривычные поступки. Если день прошел зря и никакого подвига совершить не удалось, Жора хотя бы домой старался возвратиться другой дорогой. Которой раньше не хаживал. Нагнетал новизну посредством ножного привода, ибо на работу и с работы Жора ходил исключительно пешком — для здоровья.

Хотя он всем говорил, что прирожденный консерватор, каждый день непременно делал что-нибудь новое. Однажды во время кризиса воображения и большого наплыва рабочих дел он подкрался к секретарше Колосова Аллочке сзади в темном коридоре третьего этажа. И громко гавкнул, сжав пальцами ее правую ногу в районе икры, что должно было имитировать собачий прикус. После чего метеором слетел вниз по лестнице, которая была всего в пяти шагах от кричащей Аллочки, стараясь не громыхать обувью.

Пока Аллочка изображала вопящего сеятеля важных документов, которые, на свое несчастье, оказались в ту пору у нее в руках, Жора по коридору второго этажа добежал до другой лестницы. И снова оказался на заполненном секретарскими криками третьем, но уже с обратной стороны. Откуда только резвость в сорок лет берется?

Подойдя к Аллочке, он сделал вид, что прибыл сюда исключительно из-за услышанных воплей и очень обеспокоен случившимся. А потом Жора принял настолько активное участие в успокоении всхлипывающей секретарши, что ему пришлось засчитать себе целых два необычных дела за этот день — вторым было прилюдное (народу собралось!) и неприкрытое, хоть и не хамское, ощупывание красивой девушки. Заметьте, при этом не находящейся с ним в близких отношениях!

Аллочка не заметила многого. Например, как убегал Жора. Она была свято уверена, будто бы это реальная собака проникла в здание. Причем исключительно для того, чтобы испугать ее до полусмерти и заразить бешенством. Аллочка не заметила даже, что ее беззастенчиво лапали в процессе успокоения. Причем прикосновения к некоторым местам должны были не успокаивать, а как бы наоборот.

Подробности этой истории знали лишь я и Мишка. Больше никому Жора довериться не решился, ибо сам ошалел от произведенного эффекта — ему пришлось потом как истинному джентльмену убеждать Аллочку, что ей совершенно не нужно делать 40 уколов в живот, так как собака не прокусила кожу. И заражения бешенством произойти не могло!

В конце концов он повез бедную секретаршу после работы в ветеринарную лечебницу. Где подкупленный им ветеринар успокоил впечатлительную девушку. И вколол какие-то безопасные собачьи витамины, сказав, что этого будет более чем достаточно для профилактики бешенства.

То ли из-за нервного стресса, то ли из-за побочного эффекта витаминной инъекции Аллочка тоже нарушила свои поведенческие стереотипы. И вечер закончился для Георгия в уютной секретарской постели — именно там у Жоры возникли первые сомнения по поводу того, что Алла не обратила никакого внимания на его недавние поглаживания и тисканья в коридоре третьего этажа.

Безумства любовных утех, захлестнувшие их, имели место после 12 ночи, и педантичному Жоре пришлось отнести этот подвиг к следующему дню — и очень хорошо, ибо в тот день его сил не хватило бы даже на альтернативную дорогу домой.

И тогда у Жорика появилось второе сомнение насчет Аллочки, а именно: действительно ли она не видела его, убегающего после «укуса»? Первый раз в жизни Жора почувствовал, будто ему искусно отомстили, высосав из него все соки до капли. Стоит ли говорить, что такая месть ему ну очень сильно понравилась?

Аналитик, в отличие от нас с Мишкой, выглядел замечательно. Как всегда, гладко выбритый, с румянцем на щеках и улыбкой на них же, он встретил меня укоризненным взглядом.

— Что, тяжко, молодежь и подростки, водку пьянствовать и безобразия творить?

— Такого у меня не было… Не все хорошо помню, — я лукавил. Кое-что я не то что плохо помнил, не помнил вообще.

— Вечером тошнило?

— Нет, утром, — при воспоминании об этом мне захотелось обратиться к фаянсу с пламенной речью.

— Утром не считается. Поздравляю с окончанием первой фазы алкоголизма. Отсутствие рвотного рефлекса, фрагментарная память плюс толерантность к внушительным дозам алкоголя — первая ступенька. Вторая — запои, разрушение семьи и социального статуса. Третья уже не лечится.

Я ошарашенно смотрел на Жору.

— Не пугайся. В России 80 процентов взрослого мужского населения находится в алкогольной зависимости. У меня вторая — я без пива утром себя румяным не ощущаю. Но реакция правильная. Тебе еще детей рожать. Да и красотуля твоя, Ирка, с пьяницей жить не будет. Дать телефончик знакомого нарколога? Он тебя по льготной цене закодирует.

Я изображал глазами максимально достижимые круги.

— Шучу. Все не настолько плохо. Вчера ты был просто в ударе. Еще несколько десятков таких ударов — и будешь работать не программистом, начальником водокачки средних размеров. Ну, или уйдешь в богему, — здесь Жора несколько оживился. — Давай пообщаемся, как художник с художником? Ты рисовать умеешь, как говорил Ильф с Петровым?

— Ильф с Петровым не говорили про «художник с художником». Эта фраза была в фильме, где Миронов с Папановым, а в книге ее нет, — я был растерян. — А рисовать не умею.

— Не суть. Жалко, что рисовать не умеешь. Смотри, — Колузаев протянул набросок. С него улыбалась Настя. Казалось, серый грифель исхитрился и даже подсинил ей глаза.

— Здо́рово! Подари!

— Это для каких опытов? — сощурился Жора.

— Это когда Ирка будет снимать с меня скальп, вопя на всю площадь Пасечников: «Чья губная помада на воротнике?», я предъявлю портрет руки неизвестного Жорика.

— Шутка… — замялся он, я успокаивающе махнул рукой:

— Ладно, проехали. Как там у вас с Аллочкой?

ГЛАВА 7

«Зачем, аптекари, вы нас не любите…»

Обедать я поехал на машине, хотя все излюбленные кафешки были недалеко. Так, на всякий случай. Проверить свою водительскую профпригодность после алкогольного стресса.

Как всякого преступника, меня тянуло на место преступления. Я очень быстро оказался «У Рыцаря» и, немного волнуясь, вошел внутрь. Точнее, попытался.

Заведение не работало. Оказывается, вчера ночью, уже после того, как ребята покинули это уютное гнездышко, сюда нагрянула полиция. Искали наркотики, но ничего не нашли. Забрали кое-кого из персонала, в том числе и бармена. Уставшая от бессонной ночи официантка, которая обслуживала меня раньше, больше ничего не знала.

Пришлось перекусить в соседней закусочной. Впрочем, я не сильно пожалел — «У Рыцаря» были великолепные вторые блюда, а на супчиках они не специализировались. Я же отведал первоклассный горячий хаш — и в желудке моем затеплилась жизнь. Правда, это стоило моей физиономии сильного покраснения и легкой испарины. Но краска вскоре улеглась, и я с наслаждением выкурил сигаретку за чашкой кофе, в общих чертах осознавая, как приятно было обезьяне становиться человеком.