Шиворот-навыворот (СИ) - Волкова Виктория Борисовна. Страница 63

Арман метнул в нее яростным взглядом, как обжег.

— Она его раздает всем, кто попросит, — мило продолжила она, не обращая внимания на реакцию оппонента. — Не смогли дозвониться?

Ирония в голосе соседствовала с ехидством. И сам вопрос мог показаться шутливым и небрежным. Но. Это был тонкий лед, на который опасно ступать. И по реакции Армана, по молнии, пробежавшей в его синих глазах, Лилия догадалась, что именно здесь у этого богатого и лощеного красавца и есть болевая точка.

— Так что? Почему Алисия не дала вам опекунство? — повторила она свой вопрос.

— Она в критическом состоянии, — пробурчал Арман, прекрасно понимая, что информация о состоянии его дочери — не военная тайна Германии или Французской республики.

— Что с ней? Я хочу навестить ее. — В глазах Лилии моментально отразились боль и сочувствие.

— Она в коме и, боюсь, ваш визит она просто не заметит. Хотя, если вас так беспокоит ее здоровье, я могу проводить вас к ней завтра, — галантно предложил Арман.

— Почему она в коме? — изумилась Лилия.

— Вот в этом сейчас и пытается разобраться полиция.

— Полиция? Господи, да что же произошло? — Глаза красавицы, поразившей всех своей выдержкой, наполнились слезами. И эти слезы оказались искренними.

Пахомов не принимал участия в разговоре, хмуро уставившись в одну точку.

— Я заеду за вами завтра, — заявил Арман как о чем-то уже давно решенном. — В одиннадцать.

Будущая графиня де Анвиль кивнула и направилась к выходу, вслед за ней потянулся Виктор Пахомов.

Встреча закончилась. И хотя победа осталась за приглашенной стороной, Арман остался довольным результатом.

— У них против нас ничего нет, — хмыкнул Витя Пахомов, усевшись в машину. — Алиска недееспособная. Распоряжаться судьбой ребенка они не могут. И в суде ничего не выиграют.

— Они и не собираются подавать в суд, хотят решить все по-хорошему, — заметила Лилия, усаживаясь рядом.

— Можно было и отказать им во встречах с Тайкой, — недовольно буркнул Пахомов. — Кабы знать заранее, что Алиска в коме.

— Ты правильно сделал, что согласился. И потом, разве плохо, что Таечка обзаведется такими влиятельными родственниками?

— Этого-то я и боюсь… — устало вздохнул Витька. — А ты молодец, родная, я сразу же "Двух капитанов" вспомнил, когда ты ладонь приподнимать начала…

— Вить, ты нервничал. Хорошо хоть, не забыл этот момент…

— Как я могу его забыть, если мы с Гертом этот знак друг другу иногда подавали.

— Да, я знаю. — Лилия сглотнула с трудом. Пахомов поспешил перевести разговор.

— Ну, и как тебе мой несостоявшийся тесть? — криво усмехнувшись, поинтересовался он, заводя двигатель.

— Опасный человек. И очень коварный.

— А мы опаснее и коварнее, — отрезал Пахомов. — Верно, родная?

— Сомневаюсь, — заметила Лилия и, отвернувшись к окну, погрузилась в свои мысли.

Он не стал ее отвлекать. И так знал, о чем она думает. О Герте. О сегодняшних поминках по случаю его дня рождения. О едкой горечи утраты, разъедающей на куски сердце, о близком человеке, навсегда их покинувшем. Пахомов сосредоточил свое внимание на дороге, изредка поглядывая на Лильку. Бедная баба, ей бы мужика хорошего. Но, наверное, ей никто не нужен. Кто сможет заменить Иштвана?

Лилия закрыла глаза и молила Бога об одном, только бы Витька ни о чем не догадался. Она перебирала детали только что окончившейся встречи и чувствовала то же, как и там, в адвокатской конторе Эбенхайма. Особенно в первый момент, когда она вошла в кабинет и увидела его. Великолепную особь мужского пола. Высокого роста, с черными как смоль волосами, идеально подстриженными. А фигура, фигура… Любой атлет позавидует. Она видела его профиль с безупречным носом и глубоко посаженными глазами. Профиль хищника. Она еще не встретилась с ним взглядом, но уже знала, что ей не устоять, ни за что…

"Дыши, слышишь, дура, дыши, — приказала она сама себе. — Делай вдох, затем выдох. Дыши, Цагерт, вдыхай и выдыхай через нос, кому сказала…"

Вроде бы получилось, ей удалось овладеть собой. Все это длилось долю секунды, и прежде чем он повернулся, она успела надеть маску равнодушия и безразличия.

Он оглядел ее с головы до ног словно сюзерен. И эти глаза, синие и колючие, скользили по ней, будто сканер. А у нее подгибались ноги, и ей хотелось стать его рабыней, крепостной, кем угодно, но только рядом с ним, с этим человеком, полностью принадлежать ему ныне, присно и во веки веков.

"Перестань, — сказала она себе, — перестань сейчас же. Он человек, а не верховное божество. Он страдает отрыжкой и метеоризмом. Иногда. Представь, что он из ОБЭПа… А если он из ОБЭПа, что нужно делать, Цагерт, дура ты эдакая? Правильно, не стой столбом, требуй удостоверение. И дыши, дыши обязательно".

Она повернулась к адвокату и потребовала представить всех присутствующих. Как будто кто-то еще ее интересовал? Карусель завертелась.

Лилия разозлилась на себя, вспомнив все это. Нет, нормально? Взрослая женщина тридцати четырех лет, мать двоих детей, и такая реакция на постороннего мужика. Понятно, что уже почти год она одна, молодая, здоровая. Но душевная боль выхолостила в ней все чувства, кроме материнского инстинкта, распространившегося теперь и на Тайку. Горе, безоглядное и жестокое, смело из ее души, хорошее и плохое, оставив на сердце кровоточившие и незаживающие рваные раны. Вернуться бы домой, сходить на могилку, поплакать, повыть звериным воем, чтобы хоть немного стало легче. А с другой стороны, хоть плачь, хоть вой, не вернуть, ох Господи, не вернуть.

"Что ж это такое произошло сегодня?" — раздраженно спросила себя Лилия. Кругом и так полным-полно мужиков, которые не обделяли ее вниманием и имели вполне серьезные намерения. Тот же Иван Бессараб замуж звал. Витька недавно чуть в койку не заволок. Что там Иван и Витька. Даже к Иштвану за все годы брака такого ни разу не испытывала. От злости на саму себя, от обиды за родного человека из глаз полились слезы.

— Ну-ну, Лиля, милая, прекрати. Прошу тебя, а то вместе с тобой начну реветь. — Виктор затормозил на светофоре и достал из кармана платок.

Следующим утром Арман ровно к одиннадцати прибыл в Штарнберг. Зашел в дом, посмотрел на внучку, радостно гукающую на руках у опекунши. К Лилии подбежал малыш, ухватился за ногу, а сам исподтишка косился на гостя. Темные, как вишни, глаза разглядывали Армана, но как только ребенок встречался с ним взглядом, то быстро прятался за мамину ногу. То, что это сын Лилии Цагерт, Арман не сомневался. Во-первых, ребенок так радостно и расслабленно может вести себя только с матерью, а во-вторых, Арман почерпнул эти сведения из доклада нанятого неделю назад детектива. Есть еще старшая дочка с труднопроизносимым славянским именем. Также известно, что хозяин дома и опекунша внучки не связаны никакими отношениями, кроме дружеских. Да если б и были. Эта женщина создана, чтобы стать графиней де Анвиль, женой Армана. И если придется ее завоевать, то у него достанет сил убрать с дороги соперников. Арман огляделся вокруг. Красивый богатый дом среднего класса. Но Лили достойна жить в роскоши. Граф залюбовался ею в окружении детей. Что ж, он готов наградить ее своим ребенком.

Лилия смущенно улыбнулась, словно прочла его мысли, и, препоручив детей няне, собралась к поездке. Арман взял из ее рук кашемировое пальто и помог надеть. Тонкий аромат духов смешивался с запахом чистой кожи. Настоящий афродизиак. Он провел Лилию, держа под локоток, по мощеной дорожке и церемонно усадил в длинный "мерседес", припаркованный рядом с домом.

Кожаный салон, отделанный деревом. Очень красиво. Машина тронулась, Арман опустил перегородку между салоном и водителем и хрипло предложил:

— Хотите воды? Или что-нибудь покрепче?

— Нет, спасибо, — сдержанно отказалась Лилия и принялась разглядывать мелькающий за окном пейзаж.

Вчерашнее взвинченное состояние, когда она смогла только к утру угомонить разыгравшиеся гормоны, оказалось недоразумением по сравнению с сегодняшней пыткой. Внизу живота начинал полыхать огненный шар, и все нутро скручивалось в тугую спираль. Только бы не кинуться к нему на шею.