Тайна Солнечной принцессы - 4 (СИ) - Ильина Ольга Александровна. Страница 53

— Почему ты бросила меня? — вдруг показалось третье. Маленькая восьмилетняя девочка — она прежняя. И четвертая, которую она испугалась больше всего, потому что это была вовсе не она, а старая, сморщенная старуха, в которой лишь угадывались черты прежней Ровенны Элиран, портрет которой все еще хранил в ящике стола своего кабинета Дэйтон.

— Почему?

— Почему?

— Почему? — одновременно заговорили копии Самиры, она испугалась, закрыла уши руками, чтобы только не слышать, не видеть их, не чувствовать их гнева, обиды, ярости и боли. Она знала, чего они хотели, почему пришли, но сама желала только одного, чтобы все это прекратилось. И тогда они бросились на нее, все одновременно, стали рвать на части, а она кричала, пыталась закрыться, но ничего не получалось. Они были слишком сильны.

От пережитого ужаса, ее вырубило, очнулась уже в лазарете, вроде такой же, как была, но…

Она крепилась перед девочками, утверждала, что здорова, но это было не так. Где-то внутри, глубоко-глубоко появилось ощущение, что у нее не осталось якорей, сил, барьеров, чтобы пережить новый приступ и не затеряться в чувствах других людей, теперь уже навсегда. И это было страшное ощущение.

— Прости, у меня ничего не вышло, — расстроено вздохнула она. Да и говорить с этой маской было тяжело.

— Ничего, — улыбнулся он, хотел подойти, но вовремя осознал, что ей неприятно.

— Что ты узнал об этом Брайане? Он существует?

— Увы, без фамилии или хотя бы возраста искать не просто. В Эссире тысячи всяких Брайанов.

— А студенты группы, есть среди них братья или сестры?

— Нет. Ни у одного нет ни братьев ни сестер.

— Но они там. Я знаю, или как минимум один из них.

— Мы найдем их, обещаю. Но сейчас тебе нужно отдохнуть, поправиться.

— Леди Ней сегодня повела себя странно. Она плакала.

— Причины не назвала?

— Нет. Да она и не стала бы. Отговорилась, что скучает по дому. Но я думаю, что-то произошло с ней во время ее вчерашнего отсутствия. Возможно, она с кем-то встречалась. Жаль, я не подумала приставить к ней кого-нибудь.

— Мы оба об этом не подумали, — мягко улыбнулся он, а она насторожилась.

— Ты говоришь со мной, как с душевнобольной. Я в порядке.

— Нет, не в порядке. Ты растеряна, напугана и одинока. И ты не хочешь меня к себе подпускать.

— Когда ты стал лекарем душ? — фыркнула она, поморщившись от его слов, слишком правильных слов, попавших в самую точку.

Вместо ответа он подошел к двери и повернул замок, а когда обернулся, на нее уже смотрел привычный Халиэль.

Минуту спустя он лежал рядом и крепко ее обнимал, а Самира… она расплакалась.

После лазарета мы разбрелись по своим делам: Касс готовиться к ритуалу, Тей — обсуждать огрехи первого занятия с учителем Колби, а я решила заскочить к леди Иоле, до встречи с ректором и своим будущим куратором, забрать свой цветочек.

Но едва я переступила порог уже знакомой мне лаборатории, как удивленно приподняла брови, ведь там меня ждала вовсе не леди Иола, а… сама Солнечная королева. И она явно знала, что я приду, если не сама подстроила эту встречу. Что мне ужасно не понравилось, потому и сказала так прохладно:

— Я за цветочком пришла.

— Да, я знаю. Он здесь.

Она отвернулась на секунду и взяла со столика мой почему-то не светящийся кардамис. А ведь до этого, здесь же светился. Странно. Очень странно.

— Спасибо, — поблагодарила я, забрав цветок, и уже хотела уйти, но остановили ее следующие слова.

— Я знаю, что Александр говорил с тобой. Вы даже гуляли вместе. Почему ты согласилась?

— Не знаю. Просто согласилась.

— А мне в простом разговоре отказываешь. Нет, я не упрекаю…

— Вы и не имеете права упрекать, — резче, чем хотелось бы, проговорила я. Но увы, я так чувствовала. Понимаю, что это жестоко и несправедливо. Но разве возможно кого-то заставить полюбить? Разговаривать, слушать по принуждению? Она для меня совершенно чужой человек. И если с родителем я чувствовала необъяснимую сильную связь, то ее мне было просто жаль. Не более.

— О чем вы говорили? — нейтрально спросила она, решив, очевидно, не реагировать на мой тон.

— Он рассказывал о том, как жил, о своих женах, о том, как вы познакомились.

— Вот как? И что же о нашем знакомстве он тебе рассказывал?

— Что вы встретились в Южном кресте, что он полюбил вас с первого взгляда, что притворился другим, а вы не хотели за него выходить из-за вашей матери.

— Это не так. Я не хотела выходить за Солнечного короля, а капитан Кросс казался мне идеальным.

Да, я понимала ее. Одна из фигур в ремесленной Академии изображала этого прославленного героя. Каково же было мое удивление, когда родитель сказал, что знаменитый капитан Кросс — это он.

— Да, когда-то давно я читала маленькому Уиллу истории о нем. А потом встретила наяву.

— И тоже влюбились? — спросила я.

— Безумно. И разве можно было в него не влюбиться? — улыбнулась она, светло так, очень похоже на улыбку короля, когда он говорил о ней. — Он появился в моей жизни в самый сложный момент. Мой опекун шантажировал меня, грозил забрать брата, если я не выйду за него замуж.

— Почему?

— Потому что он думал, что любит меня и сделал все, чтобы я оказалась в его власти. В своей одержимости он даже пошел на преступление — убил моих родителей.

— Какая жестокость, — ахнула я. Уж чего-чего, а такого я точно не ожидала. — Что с ним стало? Он жив?

— Нет, умер уже очень давно. А я стала женой короля. Правда, узнала об этом только через месяц после свадьбы.

— А если бы сказал раньше, вы отказали бы ему?

Королева долго не отвечала, чертила что-то пальцем на столе, я тоже молчала, переваривала услышанное.

— Я долго задавала себе этот вопрос. Зная все, что знаю сейчас, пережив столько… боли, лишившись тебя… я никогда не хотела такой судьбы. Меня бы устроила обыкновенная тихая жизнь супруги капитана. Корона, власть, это все лишь тяготило, не вызывая ни радости, ни удовлетворения.

— И сейчас тяготит?

— Прошло двадцать лет. Я научилась быть королевой.

— Но ты не счастлива, — прошептала я, незаметно перейдя на «ты».

— Я уже очень давно несчастна. С того дня, как тебя у меня украли.

— Мне жаль, но для меня ты чужая.

— Я знаю. Но я хочу, чтобы ты дала мне шанс, тот же шанс, что даешь своему отцу.

— Пока ты против моей любви, едва ли это возможно.

— Как ты не можешь понять, что твоя любовь обречена? — внезапно взорвалась королева. — Вы никогда не будете равными друг другу. Я видела уже это. Я видела, что любовь сделала с Мариссой, как она страдала, как пыталась вырваться. Ты знала, что он стирал ей память, неоднократно, что он сознательно заставил ее забеременеть, чтобы она не ушла. Ты знала это?

Нет, я не знала. Ничего не знала.

— Инар не такой.

— Откуда ты знаешь, что он не стирает тебе память, что он не заставляет тебя делать что-то против воли?

— Но Лазариэль ведь леди Иолу не заставляет.

— Лазариэль другой, они другие. До встречи они были прокляты, несчастны, одиноки, у них не было ни любви, ни семьи, ни тех, кто бы их ждал. Он не обличен властью, они равны друг другу, они живут в Арвитане, где их никто и никогда не осудит. А что тебя ждет там?

— Все это я уже слышала от матери Инара. Вы говорите одинаковыми словами, и я скажу то же, что сказала ей — я люблю его, больше жизни люблю. И буду бороться за свою любовь со всеми, даже с тобой.

— Ты — не мать. Ты не понимаешь, какая это боль — видеть, как твой ребенок ломает свою жизнь.

— Да, я не мать, но разве ты — мать? Вы говорите, что любите меня. А Самире вы тоже так говорили? Вы не смогли полюбить ее, сделать счастливой, почему? Потому что она не отвечала вашим ожиданиям? — запальчиво выкрикнула я.

Лицемерка, какая же она лицемерка. Рассуждает о любви матери, говорит, что я не достойна Инара. Разве матери так говорят? Разве моя мама так бы сказала?