Любовная косточка (СИ) - Лакомка Ната. Страница 12

Утка была готова — тушеная в собственном жиру до золотистой корочки, она была мягка, нежна и насквозь пронизана терпкой свежестью апельсинов.

Добавив в керамический горшок мясо, фасоль, пряности и кусочки утки, Клер высыпала сверху несколько рубленых долек чеснока и горсть мелко порезанных свиных шкурок.

— А это зачем? — не утерпел Жюль.

— Это придаст рагу вязкости, — объяснила Клер. — Дедушка всегда бросал свиные шкурки, когда хотел загустить блюдо без добавления соуса.

Все это великолепие томилось три часа на медленном огне, а потом Клер и ее помощники сняли пробу.

— Невероятно! — Жюль попробовал и не смог остановиться. — Выше всех похвал! Сестренка, ты превзошла саму себя! Свиные шкурки и правда загустили рагу.

— И вкус апельсинов здесь к месту, — удивилась Дельфина, — кто бы мог подумать.

— С этим блюдом мы точно утрем нос Рену Рейву, — объявила Клер. — Завтра мы подадим касуле с уткой, и весь город повалит в наш бушон!

Утром касуле с уткой разошлось в считанные часы, и радостная Клер с гордостью поставила перед месье Праженом тарелку рагу, ожидая восторженной оценки.

— Вкусно, — признал месье Пражен, едва попробовав. — Но зачем шеф Жюль начал копировать блюда из «Пищи богов»? Ваш бушон всегда специализировался на традиционной кухне, а тут начались какие-то новаторства, в которых вы вовсе не сильны. Только вчера вечером я пробовал касуле с уткой у Рена Рейва. И его подача нравится мне куда больше — он подает не всю утку, а только ножки — это эстетично, аппетитно, не создает мешанину на тарелке. И чеснок… в «Пище богов» в этом блюде ощущается лишь дух чеснока, твой нос его обоняет, но язык не чувствует. Думаю, они натирают долькой стенки горшка перед тушением, а не бросают его кусками.

Это была настоящая пощечина.

Клер побледнела и замерла, комкая фартук.

После закрытия, Жюль и Дельфина бросились ее утешать, но она решительно их отстранила.

— Он опять украл мой рецепт, — ноздри ее воинственно раздувались, она сжимала кулаки, словно собиралась броситься в драку. — Ненавижу!

— Только не делай глупостей, — предостерег Жюль.

— Лучше бы вам успокоиться, мадемуазель, — посоветовала Дельфина. — Мы с месье Жюлем сами все приготовим к завтрашнему дню, вы только назовите блюда из меню…

— Наверное, тебе следует лечь в постель и отдохнуть, — поддакнул Жюль. — Ты совсем измучилась в последнее время. Ты очень бледная!

— Да, надо отдохнуть, — согласилась Клер с необыкновенным спокойствием. — Я так и сделаю.

Жюль с облегчением вздохнул, когда сестра вышла из бушона и направилась по направлению к дому.

— Бедная Клер, — посочувствовал Жюль, глядя в окно, — для нее все это так важно…

— Зато для вас, как я посмотрю, не очень, — осуждающе сказала Дельфина. — Займитесь столами, я замариную мясо.

— Займусь столами, — кивнул Жюль и вдруг подскочил. — Боже, Клер! Нет!..

Его сестра, не добравшись даже до крыльца, вдруг круто развернулась и помчалась со всех ног к ресторации «Пища богов». Жюль выбежал из бушона, намереваясь перехватить ее, чтобы не натворила бед, но не успел — Клер уже влетела в распахнутые двери, и тут же зазвенел ее обвиняющий голос.

Когда Жюль оказался в зале ресторана, там уже собралась целая толпа. Персонал, гости — все они смотрели на Клер, которую удерживали под локти двое поварят, а она пыталась вырваться:

— Пустите меня! Я покажу этому вору!

Главный повар «Пищи богов» — важный и степенный месье с черными завитыми усами — прикладывал к щеке белоснежный платочек.

— Она меня поцарапала, эта дикая кошка! — громко возмущался он. — Надо вызвать полицию!

— Не надо полиции! — Жюль подбежал к сестре. — Клерити, успокойся! Пойдем отсюда…

— Да, уведите эту бешеную отсюда, месье! — приказал главный повар. — Набросилась на меня ни за что! Горгона!

— Ты украл наш рецепт! — закричала Клер, делая новую попытку броситься на него.

— Это мой рецепт, — огрызнулся повар, утирая кровь со щеки. — Мы подали его первыми. Если в вашей забегаловке не умеют готовить — просто закройте свой тараканник, а не устраивайте скандалы.

— Тараканник?! — задохнулась Клер от негодования.

— Что здесь происходит? — холодный голос Рена Рейва заставил всех присмиреть.

Даже Клер угомонилась и отвернулась, с досадой закусывая губу.

Рен Рейв спустился по лестнице со второго этажа, а рядом плыла Агнес Форсетти. Ее милое личико выражало недовольство и даже злость, и она не преминула выплеснуть это недовольство на персонал ресторации:

— Что вы так расшумелись? — напустилась она на поваров и прислугу. — Вы пугаете гостей! Прошу прощения за причиненные неудобства, — тут же обратилась она к посетителям самым медоточивым голоском, — мы сейчас же устраним эту проблему, — и добавила, указав на дверь: — Все подите вон! Здесь — храм поварского искусства, а не базар!

— Давайте выйдем и поговорим, чтобы выяснить все недоразумения, — сказал Рен Рейв, обращаясь к Клер. — Ведь вы снова чем-то недовольны, мадемуазель Лефер?

Жюль вытолкал упирающуюся сестру за порог, а следом вышли Рен с невестой и главный повар в окружении помощников.

— Она вас поранила, месье Бонбон?! — ужаснулась Агнес, увидев кровь. — Боже! Эта женщина — опасна для общества! Надо ее изолировать!

— Может, объясните, за что вы хотели пустить нашего Бонбона на шпикачки? — спросил Рен. — А? Что скажете, мадемуазель Лефер?

— Произошло недоразумение… — начал Жюль, но Клер его перебила.

— Ваш повар взялся воровать мои рецепты, — сказала она грубо. — Он украл крокеты из бычьих хвостов и касуле с апельсиновой уткой!

— Невероятная ложь! — возмутился месье Бонбон. — Эти рецепты придуманы мною!

— Эти рецепты придуманы мною! — Клер сжала кулаки. — У вас глаза бегают — это вы лжете!

— Клер, уйдем, — умолял Жюль, но сестра оттолкнула его.

— Это подлость — воровать рецепты, — сказала она, — но вдвойне подлость — запускать краденные рецепты перед моими. Это нечестные методы бизнеса, скажу я вам! — Клер сделала шаг по направлению к месье Бонбону, и тот спрятался за спины помощников, призывая полицию.

— Меню утверждал я, мадемуазель Лефер, — сказал Рен. — Не нападайте на повара, решите вопрос со мной.

— Вы утверждали меню? — Клер подбоченилась. — Так может, это вы воруете мои идеи?!

— К чему мне это? — Рен еле заметно усмехнулся.

— А к чему вам было скупать все продукты перед праздником в моем бушоне?! — Клер ткнула в его сторону пальцем. — Вы знали, что мне понадобится, и позаботились оставить меня без свинины и пива!

— Что за нелепости вы говорите? — Рен вежливо улыбался, но глаза оставались холодными.

— Нелепости?! — взъярилась Клер. — Вот уж никогда! Самая большая нелепость — это то, что вы называете себя первым поваром, а сами прибегаете к воровству!

Она вдруг рванулась с места, и даже Жюль не успел ее перехватить. Еще немного — и физиономия месье Рейва пострадала бы — и весьма существенно, но в последнюю секунду Клер замерла, словно налетела на невидимую стену.

Рен Рейв не шевельнулся, не сделал даже попытки защититься, но синие глаза смотрели так, что Клер разом растеряла весь воинственный настрой.

— Вы и вправду думаете, что я так озабочен навредить вашему маленькому доморощенному кафе? — спросил Рен приглушенно, словно они с Клер были одни в ухоженном дворе, посреди пальм, статуй и фонтанов.

Думала ли она? Да она была в этом убеждена! Но резкие слова не сорвались с языка, как Клер не силилась их произнести. Синие глаза имели над ней странную власть — охладили ее пыль, отрезвили, заставили сомневаться…

— Вульгарная кухарка! — воскликнула Агнес, бросаясь между Реном и Клер, и отталкивая ее. — Уходите отсюда! Иначе нам и правда придется вызвать полицию!

— В самом деле, Клер, — Жюль обнял сестру за плечи, — криками тут ничего не добьешься.

Она позволила себя увести, каждый шаг оглядываясь глядя на Рена, только оказавшись за оградой, опомнилась и крикнула: