Нана (СИ) - Сокол Елена. Страница 81

— Кирилл? — Голос, показавшийся смутно знакомым, заставил меня поднять глаза. — Можно?

Я как раз отжимался от пола, чтобы дать хоть какой-то выход своему гневу. В дверном проеме показался крепкий мужчина средних лет. Черные волосы, черные глаза, простенькая футболка и синие джинсы.

Он вошел, прикрыл за собой дверь. Я быстро встал, вытер ладони о штаны и неуклюже протянул ему руку. Сердце замерло от неприятного предчувствия.

— Давно не виделись, — кивнул Донских, пожимая мою ладонь.

Да лучше бы вообще не виделись, если честно. Еще воспитательной беседы с ментами мне не хватало. Лучше б сразу защелкнул браслеты и сопроводил, куда нужно.

Родной брат, батя… сдали меня и даже глазом не моргнули.

— Ага, — я на секунду потерял присутствие духа.

Следователь бесцеремонно опустился на край кровати. Его брови нахмурились.

— Расслабься. — Хлопнул по накидке, приглашая меня присесть. — Я с тобой буду сейчас говорить не как официальное лицо.

Капец, полегчало.

— По какому поводу лечить меня собираетесь? — Усмехнулся, усаживаясь рядом с ним.

Нервно прищелкнул языком. Если честно, хотелось деть куда-то руки, чтобы они перестали дергаться, как от тока.

— Мы же с тобой все понимаем. — Глаза следователя сверкнули хитрым огоньком. Он смотрел на меня оценивающе. Нет, не презрительно, скорее заинтересованно, участливо. — Ты попал в неприятности, приятель.

На душе стало погано. Приятелем он мог меня называть, когда я пешком под стол ходил и не мог совладать с байком в мотошколе, а теперь, когда мы были наравне, мне хотелось просто засунуть его гребаные нравоучения ему обратно в глотку.

— О чем это вы? — Пожал плечами я.

— Послушай. — Делано отеческий тон Донских раздражал. Такой же бесячий и нудный. — Я тебе не враг, просто хочу помочь. К тому же ты не в том положении, чтобы вести себя со мной, как полный засранец.

Только сейчас я заметил темные круги у него под глазами и припухшие от недостатка сна веки.

— Валяйте, говорите уже, что хотели.

— Я знаю, что ты замешан в угонах автомобилей.

— Пф. — Ухмыльнулся, натягивая на лицо улыбку. — Братишка накапал?

— Единственная причина, по которой ты сейчас не в наручниках, это то, что мы с твоим отцом в хороших отношениях.

— О, спасибо! — Мне не удалось сдержать усмешку.

Донских по-прежнему смотрел на меня терпеливо и снисходительно. Упорно сохранял самообладание, лишь изредка гневно дергая бровью.

— Это не значит, — спокойно проговорил он, — что ты всегда будешь уходить от ответственности. Это первый и последний раз, когда кто-то прикрывает твою наглую задницу.

Я подумал, что следователь вот-вот сейчас добавит слово «щенок». А что? Сошло бы для хорошего боевичка. Вот только он ни хрена не шериф, а я не собираюсь ни под кого прогибаться.

— Ты в курсе, что твой дружище загорает у нас? — Спросил Донских и с довольным видом склонил голову набок.

Видимо, было заметно, как я напрягся всем телом, затаил дыхание.

— Н-нет. — Признался, чувствуя покалывание в кончиках пальцев.

— Поет уже вовсю. Что ты — организатор, а он всего лишь оказался не в том месте не в то время.

— Сука… — Процедил я сквозь зубы, чувствуя, как закипает гнев.

— Мы вели группировку, которая занималась сбытом ворованных тачек. Когда они заказали «Ягуар», случайно вышли на вас. Проследили машину до отстойника Шумахера, но не ждали, что туда нагрянут люди Мекки — Геннадьича. — Следователь ссутулился. — Брать их не стали, не знали, зачем они явились. А вот когда приехали заказчики, взяли их вместе с твоим дружком, Тимофеем Левицким.

— Все не так было. Я не был организатором. — Пальцы сжались в кулаки, по спине пробежал холодок. — Но ответить готов, раз так дело пошло.

Он посмотрел на меня внимательно и глубоко вздохнул:

— Давай так сделаем. — Донских потер ладони одна о другую. — На тебя у нас кроме его слов ничего нет. А вот у Левицкого при задержании изъяли все воровские приблуды и электронику. Пусть он и отвечает. А что делать с тобой, решит твой отец. Хорошо?

— Что будет с Тимом? — Спросил, пряча взгляд.

— Присядет, что же еще?

Мои глаза заметались по дорогому ковру. По телу прокатилась смесь паники с облегчением. Мерзкое чувство.

Следователь встал, нащупал в кармане джинсов пачку сигарет, достал и зажал в кулаке.

— Если б не твой брат, тебя бы не было в живых… — Открыл дверь и замер, что-то обдумывая. Затем посмотрел на меня осуждающе. — Лучше скажи ему спасибо, крепкое такое спасибо, от души. А то про дружка спрашиваешь, а про него забыл.

— Угу, — бросил я, роняя голову в руки, чтобы закрыться от всего мира.

Мой брат жив. Слава Богу… А то я так переживал за собственную шкуру, что забыл о том, что он где-то там пытается ее спасти.

«Вот ведь сучонок…» — это я уже про себя.

Нана

Она мне даже понравилась. Олеся. Едва ли старше меня. Разодетая в пух и прах, ухоженная блондинка с кричащими от одиночества глазами. Жена хозяина дома Евгения Ивановича. Как оказалось — отца Ильи и Кирилла. Высокого, сдержанного и хмурого мужчины лет сорока.

Он не смотрел в мою сторону. Совсем. Даже когда разговаривал. Странный мужчина. Не замечающий вокруг никого и ничего, кроме своего мобильного, вечно прижатого к уху. А, да, и еще пыли на туфлях из крокодиловой кожи.

Я много наблюдала за этой парой из окна комнаты, куда меня временно поселили. Красивый сад, красивые люди, красивая семья, но все будто неживое. Картинка, нарисованная специально для избирательной кампании. Заманчивая обертка, ширма, под которой прятались несчастные люди, каждый из которых искал что-то в этом браке, но так, видимо, и не нашел.

Олесе явно не хватало общения. Она пожертвовала своей молодостью ради богатства, которое стало для нее золотой клеткой, душной и неуютной. Вряд ли ее красота была хоть сколько-то интересна мужу, вечно занятому своим продвижением по вертикали власти. Я могла и ошибаться, но он ни разу даже руки ей не подал, чтобы помочь выйти из машины. Был холоден, отстранен и общался с ней, как с подчиненной. Изредка, правда, называл Олесечкой, но даже тогда его взгляд оставался равнодушен к будущей матери своего ребенка.

— На самом деле, он не такой, — виновато произнесла Олеся, поставив чай с мятой на столик. Удобнее расположилась на кресле и принялась гладить живот. — Просто очень переживает за сыновей.

Прильнув к окну, я наблюдала, как к дому подъехала машина Евгения Ивановича. Он не спешил покидать салон. Видимо, разговаривал по телефону.

— Да все нормально. — Я повернулась к Олесе.

— Женя… он очень сдержанный. — Она неуклюже наклонилась вперед и подвинула ко мне вазочку с орешками. — Совсем как Илья.

Эти слова заставили меня улыбнуться, но щемящая душу тоска тут же стерла усмешку с моего лица. Где же он? Куда пропал? Живой ли?

— Не переживай, — девушка отпила из фарфоровой чашки осторожно, чтобы не смазать ярко-розовую помаду, — все будет хорошо.

Кротко кивнув, я села в свободное кресло, взяла чашку.

— Твой муж… он… сильно сердится? — Поинтересовалась, изучая ее крохотное скуластое личико.

— Ну… — Олеся улыбнулась. — Больше на себя, наверное. — Она подцепила длинными розовыми ноготками орешек и положила в рот. — Что не был хорошим отцом.

— Мм… — Протянула я, делая вид, что понимаю.

— Да не бери ты в голову! Он просто растерян. Его старший сын наворотил такого, что ему неплохо было бы надавать по щам, а младший под пули подставляется, чтобы все это разгрести… ой, прости! — Она отставила чашку, сообразив, что выболтала лишнего.

— Где он? — Дрожащей рукой я поставила чашку на стол. — Ты знаешь?

— Я не знаю. Честно. — Олеся выглядела напуганной. — Нана, ты прости меня, я ведь… просто услышала обрывок разговора. Женя всех на уши поднял из-за Ильи. Орал, как умалишенный. Но не говорил мне, что да как. — Она прикусила нижнюю губу. — Блин, блин, прости-и-и… Только не переживай, все обязательно будет хорошо…