Особый приказ (СИ) - Митрофанов Михаил. Страница 54

— Волки, — подтвердил он. — Это скорее хорошо. Рядом с нечистью они ведут себя тише.

Если бы выл один волк, Умов насторожился всерьез. Из лесного зверья волки едва ли не меньше всех боятся нечисти. Но даже они не собираются в стаю там, где рыщут драконовы дети. Значит, можно чуть успокоиться. Ему вспомнилось, как он первый раз стоял часовым. Тогда, в пятнадцать лет, Умов ежеминутно вглядывался во тьму. Сейчас он просто слушал, наблюдал и моментально уснул, едва его сменили.

* * *

— Подъем!!!

Умов вскочил, еще не успев открыть глаза. Спросонья он ухитрился сразу попасть ногами в сапоги. Он лихорадочно натягивал тяжелый кафтан, а в ушах звенело от яростного крика Изяслава:

— Гвоздь! В башне сработал гвоздь! Быстрее!

— Два колдуна! — выдохнул Петр. — Оба у башни!

Умов быстро проверял снаряжение. Он машинально нащупывал дудку, подтягивал ремни, а мысли его уже сосредоточились на всем, что он успел вычитать или узнать про Савву и Зоряна.

По любым меркам охотники сорвались с места молниеносно. Они не успели прийти к башне раньше драконопоклонников, но сожалеть или переживать об этом было некогда. Потом, все потом: сейчас им надо было добраться до Медвежьей башни. Кони остались на месте ночлега под присмотром солдат — в лесу им было нечего делать. На самой опушке Умов набрал полную грудь воздуха и нырнул под сень деревьев, как в омут.

Он первое время оглядывался на волшебниц, но достаточно скоро бросил это занятие. Василиса и Ольга шли как заведенные, не забывая осматриваться. В Василисе Умов сомневался мало; она, если потребуется, дойдет на одном упрямстве. Но и младшая Чернова держала темп, который задавали Изяслав, Лютый и Богдан, увлекавшие всех за собой. Петр замыкал цепочку. Все человеческое понемногу отступало: остались только опыт, зрение и слух. Птицы не орали; похоже, звери не рисковали сюда соваться.

На пробнике постоянно мерцали несколько делений. Умов постоянно проверял его показания, чтобы не проморгать момент, когда прибор покажет не скачки фона, а настоящую опасность. Его не покидало ощущение чужого взгляда, направленного ему в спину. Один раз ему показалось, что между деревьями проскочило что-то полупрозрачное и легкое: Изяслав видел что-то похожее, когда первый раз вел людей по этой тропе. Опыт подсказывал Умову, что это еще не сама опасность, но верный признак ее близости. Скорее всего, близость башни вызывает такие возмущения и выбросы чар. Значит, здесь может водиться не только юркая тень, но и что-то более неприятное. Он рассуждал спокойно, будто не шел по чужому лесу, а работал за письменным столом. Тревога стала неотъемлемой частью этого марша и потеряла всякую остроту.

Буян оглушительно залаял. Вот оно! Что-то большое и темное ломилось через лес поодаль от охотников. Умов успел встать в стойку раньше, чем понял, что видит не драконово отродье, а обычного зверя. Огромный кабан бежал к опушке, совершенно не обратив внимания на людей. «Кто же за ним гонится?» — подумал Умов. Вепрь от кого-то спасался, иначе бы он разминулся с людьми — отряд, да еще и с собакой, шумел так, что любой зверь услышал бы их за версту. Свиньи, что дикие, что домашние, отлично чувствуют чары и воспринимают тварей почти как обычных зверей. Секач в таком месте мог только спасаться от хищной твари.

— Умов, что там с дудкой? — резко спросил Изяслав.

— Скачет, — ответил Иван. — Но тварей рядом не видно.

— Нет или не видно?

— Не видно. Здесь сильные чары, они мешают пробнику, но не до полной слепоты.

— Скажешь, когда дудка ослепнет, — Изяслав произнес не «если», а «когда».

Через четверть часа Умов увидел, что сила чар растет. Призрачная фигурка скользнула меж деревьев еще раз. На этот раз Умов увидел ее не краем глаза, а ясно. Нечто размером с белку скользнуло между ветвями в вышине и метнулось туда, откуда пришли охотники. Умов и старшая Чернова выстрелили одновременно. Две волшебных стрелы пронзили странную тень, которая тут же растаяла облачком белесого дыма. Мигом позже Ольгино заклинание развеяло это облачко.

— Оно не живое, — произнес Умов. — Какой-то дух.

— Быстрее! — распорядился Изяслав.

* * *

Савва пробирался через подлесок, аккуратно раздвигая ветки кустов руками. Если оставить четкий след — времени на обряд может и не хватить. Лучше считать, что царские псы уже были поблизости и сейчас бегут к Медвежьей башне. Зорян шел следом за ним. На тропе он держался подальше, но сейчас разве что не дышал Савве в затылок. Где-то позади топали Фрол и Неряха; колдуны взяли с собой по одному бойцу. Чем дальше они уходили от Медвежьей башни, тем острее они чувствовали, как потаенный, древний ужас скребется коготками по их нервам. Неряха старался идти как можно ближе к Фролу и как можно дальше от колдунов: если он еще не сбежал, то лишь потому, что одному ему было куда страшнее, чем рядом с чародеями.

В отличие от рутенийских зубрил, Савва не нуждался в «дудке» или карте, чтобы понять, куда ему двигаться. Врожденный дар позволял ему чувствовать разлитые в воздухе чары. Капля собственной силы — и он мог идти к наилучшему месту вызова так же четко, как собака по свежему следу. Тонкий аромат колдовства, похожий на заморские пряности, щекотал его ноздри. За очередным небольшим ручейком он не только почуял чары, но и увидел еле заметные силовые нити, похожие на тонкие серебряные струны. Савва пошел вперед, тщательно смотря, не появятся ли в ветвях жгуты драконовой ивы.

Сама мысль о том, что успех всего дела висит на волоске, создавала паскудное напряжение, от которого Савва никак не мог избавиться. Зорян со своим дыханием в затылок только мотал нервы. Каждый шаг неотвратимо приближал их к моменту истины, когда станет ясно, сколько силы надо вложить в обряд. Пока они не на месте — Зорян не предпримет ничего. Но что будет у самого источника силы — никому не ведомо.

Савва не мог и не хотел останавливаться. В заплечном мешке вздрагивало его главное сокровище, завернутое в мешковину. Он попробовал настоящего могущества, и это только распалило его жажду. Лишь один раз может выпасть шанс подняться из обычных колдунов в круг настоящих, знаменитых чернокнижников. Савва шел не за большими деньгами, а за своим будущим.

Образы матери и двух младших сестер на миг всплыли в его памяти, чтобы тут же слиться с безликой человеческой массой. Савве не была интересна судьба толпы, которая окажется под копытами войска верлов. Слабые лишь питают сильных — это он знал очень хорошо.

* * *

Как только они свернули с тропы, Зорян не выдержал и ускорился, пристроившись на пару шагов позади Саввы. Драконье яйцо полностью завладело его вниманием. Он отчаянно хотел не выпускать из виду мешок, в котором лежало его счастливое будущее. Пусть Зимородок и Савва суются сюда ради внимания Отца Драконов и величие в неписаной иерархии своего культа. Зоряна в первую очередь интересовала жизнь, которую он хотел прожить долго, счастливо и, главное, богато.

Все дело в яйце. Он настолько привык его носить, что просто видеть эту драгоценность в чужих руках было по-настоящему неприятно. Еще до того, как перейти реку, Зорян всерьез раздумывал: не продать ли яйцо на сторону? Тогда после долгих размышлений он от этой идеи отказался. Не из-за порядочности или страха перед карой; не было возможности безопасно продать такое. Зорян успел пожить достаточно, чтобы знать, как алчность меняет людей.

Проводник, которого они наняли, тоже поддался алчности. О том, кто может пойти через Узольскую пущу без товара, он подумал слишком поздно. А когда догадался, не сумел скрыть свои страхи. Интересно, в самом деле он надеялся сойти с половины пути или нет? Сейчас уже не спросишь, Фрол управился одним ударом. Нет, подумал Зорян, дело надо доводить до конца. Сейчас он опасается Савву, а потом Савва будет опасаться его. Обычное дело в таком походе: каждый рано или поздно задумается о том, что делиться вознаграждением незачем.

На случай, если кому-то придут в голову такие мысли, Зорян и взял с собой Фрола. Одно то, что с ним идет надежный и умелый человек, придавало уверенности.