Падь (СИ) - Штиль Жанна. Страница 64

— Хорошо, — вздохнула графиня, — я готова ждать выздоровления вице-графа.

— Завтра поутру вы навестите его, — смягчился Герард, осторожно взяв её руку, чувствуя дрожь точёных ледяных пальцев.

Юфрозина задержала дыхание, когда он склонился к её руке в длительном благодарном поцелуе. Его ласкающее дыхание коснулось её кожи, прошлось дрожью по телу, лишая разум воли. Когда за мужчиной закрылась дверь, женщина неистово перекрестилась.

— Дьявол-искуситель, — прошептала на выдохе, поглаживая место поцелуя.

Бруно, осадив коня, взлетел на крыльцо замка. Без стука ворвался в хозяйские покои.

Бригахбург лежал на ложе поверх покрывала, уставившись в окно. Сколько всего передумано… Медовуха не помогала. Хмель, затуманив голову, отступил, уступив место досаде. Герард был недоволен собой. Такое случалось редко. Казалось, всё идёт хорошо — сыну лучше. Но его что-то угнетало, грызло изнутри, отравляя разум и наполняя горечью душу. Он снова думал об иноземке. Именно эти настойчивые мысли не давали ему сосредоточиться ни на чём другом. Он не мог объяснить себе, почему встречи с ней стали ему нужны, почему его так влечёт к ней? Девчонка волновала. Безудержное желание будоражило кровь, как хорошее крепкое вино. Он хотел видеть Птаху, касаться её, вдыхать её сладкий возбуждающий запах. Он хотел её.

Граф недовольно обернулся на шум распахнувшейся двери, садясь.

С неожиданной прытью на него с кулаками набросился командующий. Но Герард, увернувшись от удара, завалил его на ложе, подминая под себя:

— Ты что, как с цепи сорвался? Мои псы спокойнее будут.

Дух крепкой медовухи забил лёгкие Бруно. Он выругался, пытаясь вывернуться из-под тяжести навалившегося на него тела:

— Празднуешь? Пусти меня.

Однако Бригахбург, заломив рыцарю руку за спину и находясь в более выгодном положении, отпускать его не спешил.

— Сначала пообещай, что не будешь делать глупостей, — надавил на его плечо, усиливая хватку.

— Не буду, — рыкнул друг, сверкая глазами на обидчика.

— Ну вот, — отпустил его граф, — а теперь излагай. Будешь? — кивнул на кувшин с медовухой.

Бруно, потирая травмированную руку, ответил согласием.

Подтянув к кровати столик с подносом, выпили. Молча. По очереди из единственного кубка. Закусив холодным цыплёнком, обжигая друг друга неприязненными взорами, повторили.

— Что случилось? — выдохнул его сиятельство самодовольно, тыкая в серебряное блюдо кинжалом, пытаясь нанизать на его конец тонкий ломтик мясного рулета.

Рыцарь, наблюдая за его действиями, парировал:

— Я был у знахарки, — освободив свой кинжал от оков ножен, он ткнул им в продырявленный графом ломтик, игнорируя другие нарезанные ломтики. После ночного дозора ему не удалось поесть, и теперь он быстро пьянел. Глаза закрывались от усталости.

— И что? — насторожился Герард и, отстранив руку соперника, подхватил «спорный» кусочек рулета пальцами, отправляя в рот.

Проследив за действием хозяина, командующий облизал сухие губы, вытирая их широким рукавом рубашки:

— Ты сволочь.

— Даже так, — тряхнул головой сиятельный, упираясь тяжёлым взглядом в Бруно. Хмель глухим рокотом ударил в голову. — И что же тебе не понравилось?

— Она там одна, в грязи, намазана какой-то дрянью, а твой сын… — качнулся рыцарь в сторону.

— Я видел. Зачем ты мне это говоришь? — недоумение отразилось на лице графа.

Внезапно Бруно схватил Бригахбурга за грудки:

— Её нужно привезти сюда.

Тот, спокойно отцепив пальцы задиры от своей рубахи, аккуратно расправил её на груди.

— Не нужно. Ей там спокойнее. Эк тебя проняло. Ведьма и тебя… окрутила, — усмехнулся он, чувствуя закипающую в груди злость.

— Окрутила… ведьма, — командующий, положив кусочек мяса на хлеб, остановил на полпути движение руки ко рту. — Подожди, а почему ведьма?

— Глаза ведьмовские, — Герард наблюдал, как кусочек мяса соскальзывает с хлеба на пол.

— Да, глаза… — рыцарь, откусив от хлеба, жевал, даже не заметив, что чего-то не хватает. — Наливай… — Изрядно хлебнув из кубка, он продолжил заплетающимся языком: — Погибельные.

— Точно, — кивнул граф, отнимая кубок у друга. Допил, морщась: — А ты говоришь — её нужно сюда. — Он попытался встать, оседая назад, задевая поднос. Тот накренился, но Бруно успел прижать его к столешнице, уставившись на хозяина: — Чёрт.

— Дьявол, — вытер жирные губы его сиятельство, пытаясь приподняться, цепляясь за плечо рыцаря, который перехватил его руку, поддерживая.

Оба опрокинулись на ложе, хватаясь за пыльный балдахин, как утопающий хватается за соломинку. Перекладина, не выдержав нагрузки, соскочила с жутким грохотом, падая на их головы. Послышалась ругань, возня и пьяные выкрики.

— Ну, что, цел? — чихнул Бригахбург.

— Наверное.

— Ну, ладно, — раздалось едва слышно.

Через мгновение тишину покоя нарушили невнятное мычание, храп и громкое посапывание.

— Госпожа, — Кэйти тронула Наташу за плечо, убеждаясь, что та не спит, — я всё время боюсь, что вы преставитесь. — Она, отдёрнув занавес, задвигала корзиной по скамье, выкладывая бельё и принесенные продукты. Запахло жареным мясом, луком, свежеиспечённым хлебом, сдобной выпечкой.

Девушка повернулась, упершись взглядом в открытую дверь. Последние сполохи солнца освещали хорошо утоптанную тропу к дому. Ведунья пользовалась популярностью. «Не зарастает к ней народная тропа», — улыбнулась Наташа. Сколько женщин приходило сегодня? Она слышала двух.

— Мама вам тут супчика прислала куриного. Есть будете? — не дождавшись ответа, девочка заговорила дальше: — Варила для молодого господина и для вас. Сейчас печь затоплю и согрею его.

Повязав принесённый с собой передник, Кэйти оглянулась на госпожу:

— А в замке страсти такие творятся, — в её голосе проступили заговорщицкие нотки. — Лекаря убили. Хозяин запер его в подвале, а там его и… Прямо в сердце кинжалом. По замку бродит неупокоенный дух. Это госпожа Леова, я знаю. Вот если она приходит — знай, что кто-то преставится, — перекрестилась служанка.

Наташе хотелось уточнить, кто видел привидение, но горло требовалось беречь. Она вздохнула. А Кэйти, похоже, собеседник и не нужен. Достаточно того, что нашлись свободные уши.

— Хозяин сегодня страшно злой. Все попрятались. На меня так глянул, что я чуть не умерла с перепугу. А потом к нему господин командующий побежал и всё… Больше не вышел… Никто.

Наташа тихо хмыкнула в ответ. Прислуга всё про всех знает. В книгах об этом верно написано. Что пишут ещё? Если ты бедна, как церковная мышь, тебе одна дорога — в прислуги или в монастырь. Там оденут и накормят, будет крыша над головой. Выйти замуж? Похоже — это станет своеобразным рабством. Доблестные рыцари, о которых она читала в ранней юности, совершавшие подвиги ради своих прекрасных дам сердца, где они? Наташа пока таких не видела. Всё, что читала в книгах, всего лишь вымысел. Что может знать автор подобных произведений об этом веке, если ничего не сохранилось? Книг нет и в помине. Баллады? Тоже вымысел. Фольклор. Свитки? Это деловые бумаги, переписка. Вон, пожалуйста, брачный договор. Передача в «рабство» богатой наследницы для улучшения политической обстановки между власть имущими. Здесь царит жестокость и бесправие, власть денег так же сильна, как и во все времена. Иерархия? Ничего не изменилось.

Девушка поймала себя на мысли, что в том, своём времени, она была спокойной и защищённой. Что ей давало чувство уверенности в завтрашнем дне? Работа, счёт на банковской карте, свои квадратные метры. Всего этого здесь нет. И не заработаешь.

Всё встало на свои места. Другого выхода, как после выздоровления вернуться в замок и занять там отведённое ей место, она не видела. Вырисовалась чёткая цель — собрать денег и покинуть этот «гостеприимный» уголок. Как заработать? Если за это время ничего не изменилось и Юфрозина по-прежнему нуждается в компаньонке, то условия сделки останутся прежними.