Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья. Страница 72

— А в них теперь нужды нет, — дядя Боря улыбнулся. — Думал тихо все сделать. Поверила бы, отдала записи по-соседски, а я бы прочитал, вспомнил прошлую жизнь и наговорил. И ты открыла бы мне дверь. Но коли так нескладно все… Пойдем по другому пути, — и перегнулся через стол, глядя на меня, не мигая: — Ключ, дочка. Ключ — это хранилище коллективной памяти всех писцов рода. И он расскажет больше жалких бумажек. И быстрее. При слиянии его память становится открытой книгой. И ты закончишь инициацию. Здесь и сейчас. А потом поможешь мне вернуться.

Он говорил спокойно, доброжелательно, простодушно и откровенно, и мне оттого становилось не по себе. И мысленно я снова поблагодарила Валика — за то, что прицепился, за то, что не позволил выбирать, за то… За все. И главное — за время. Которого с инициацией у меня было бы намного меньше.

— С чего вы взяли, что я вам помогу? — спросила тихо.

— Ты добрая девочка, Василиса, — сосед выразительно посмотрел на стену. — Ты очень добрая девочка.

Сердце замерло, пропуская удар, в ушах зашумело, и я до боли сжала кулаки. Да как смеет, скотина… Злость поднялась стремительной волной, и «заморозка» потекла ручьями. Мало издевался — и сына отнял, и до сумасшествия довел своими «опытами», — так еще и смертью грозит… Ладно. Очень хотелось сделать что-нибудь глупое — или по морде дать, или деру, но… Спокойствие, только спокойствие.

— Вы мне льстите, — буркнула в шарф. — А прекратить мучения бедной женщины будет очень гуманно.

Он уставился на меня недоверчиво. Да, неожиданно. А я решила, что с меня хватит. По-тихому хотел все сделать, потому что семейства моего боялся? И правильно боялся. Впрочем, семейство-то и не шибко опасно, а вот сущности, которые при них, особенно те, двое, из рода саламандров…

— Я покурю? — и достала сигареты.

Щелкнула зажигалкой и посмотрела на пламя, неловко прикуривая. Что ж, Сай… не разочаруй. Едва не закашлялась с непривычки, но сдержалась. Старая кухня с обшарпанным потолком, облезлой штукатуркой, допотопный гарнитур, ледяной ветер да серебристо-зеленая сущность напротив. И красные угольки двух сигарет. Романтика. Черт… И серебристые нити — между шкафами и стеной, между потолком и полом. Расползающиеся из одной точки. Проклятый паук… Зря силу сущности показать решил. Думал, испугаюсь?

— А что это за магия? — я оторвала ото лба нить.

— Сначала эмоции вытягивает лишние, — объяснил дядя Боря, — а с ними — и разум, — и добродушно улыбнулся: — Хочешь сохранить рассудок, Василиса? Или кончишь, как бабушка? А я подожду. Не ты — так другой, кому дар достанется. В отличие от вас, смертных, у меня в запасе вечность. И здесь, и… там.

Кто же ты такой?.. Не к месту проснулся интерес. Значит, уверен, что там тело не умерло и ждет обратно заплутавший дух?.. Очень и очень… Очень не вовремя! Краем уха я услышала знакомый шорох крыльев, но Муз так и не появился. Зато за шорохом последовали далекие маты. Хм-м-м, защита-то на хате-то здравая, если Муз не может ко мне пробиться… Знатное логово. Но и саламандры — не лыком шиты. Надеюсь. Я недовольно посмотрела на своего противника, засопела и полезла за второй сигаретой. Вот сволочь…

— Зацепило? — он понимающе улыбнулся. — Да-да, я интересный.

— А ключ ко мне не пускают, — сообщила тоскливо и щелкнула зажигалкой раз, второй, третий, то зажигая, то гася пламя.

Сосед заколебался.

— Будьте последовательны, — я сердито поджала губы. — Хотите домой — пустите ко мне Муза, не хотите — оставьте в покое! Ну?

Сделать он ничего не успел. Щелчок зажигалки, искрящийся фейерверк до потока, и знакомая рука отобрала у меня недокуренную сигарету.

— Придумала хорошо, — одобрил Сайел, — но хватит баловаться. Иди… в зеркало на себя посмотри. Зеленая уже.

А дядя Боря ничего не сказал. Он… побелел. Вскочил, распуская паутину, но та сгорела, не долетев до меня. А в дверь… позвонили. Очень вежливо. Саламандр зубасто улыбнулся «песцу», провел рукой по воздуху и враз спалил старые нити. И меня накрыло. Яростью, ненавистью, болью, презрением, запоздалым страхом… И жаждой крови. Бешеной. Если бы не Сайел…

— Куда? — он схватил меня в охапку. — Не к лицу девушкам морды бить. Для этого есть специально обученные люди. И нелюди.

Я зарычала, дернулась, а в коридоре раздался глухой удар и короткий взвизг. И послышался тихий шаркающий звук неуверенных шагов.

— Василек, жива? — двоюродный дед появился на пороге кухни и устало, без удивления посмотрел на дядю Борю: — Здрав будь, сосед, — и сел на табуретку.

А сосед вскочил и процедил:

— Протащила…

— А любому ненормальному требуется толпа нянек и санитаров, — я криво ухмыльнулась. — И мои за мной пришли, — и дернулась в горячих руках, прошептав умоляюще: — Сай, пусти!.. Я только в глаз!.. Разочек! За Валика! Ну, Сай!..

— Уведи, — распорядился Владлен Матвеевич. — Не для ее ушей разговор.

— Вася, дочка… — в голосе дяди Бори слышался страх. — Отпущу, только забери его с собой… Он же сумасшедший!

Оба-на. Однако репутация у моего родственничка, если его, человека с низшим, серединная сущность боится… И паутины-«пылесоса» нету, и маски сыплются на пол, разбиваясь вдребезги.

— Это у нас семейное!

— Ты не понимаешь… — прошипел сосед, пятясь к окну и обрастая серебристым коконом, как мумия. — У безумия множество лиц, граней и…

— …причин? — подсказал двоюродный дед.

— Она сама напросилась! — рявкнул дядя Боря. — Обещала, клялась достать записи, но обманула! И поплатилась!

Кажется, в очереди на месть я буду последней.

— А еще — ее идеи… — он шумно втянул носом воздух, раздулся, и его кокон замерцал зеленым. — Идеи для миров и дверей… Ключа-то нет, и идей нет… И воровать пришлось, и многих низвел… — глаза вспыхнули ядовитой зеленью: — Надоело быть калекой!.. Я должен восстановиться!..

— Сайел, уноси, — скомандовал двоюродный дед.

Саламандр послушно взвалил меня на плечо и пулей вылетел в коридор.

— Пусти! — дернулась я. — Я же должна…

Он опустил меня у двери в комнату и прижал к стене. Посмотрел тяжело и быстро объяснил:

— Васют, по природе он не серединный. И не высший. Он сильнее даже меня. Намного. Вернее, был бы, в своем мире. Там писцы — полубоги. Евдокия Матвеевна очень… неудачно его вытащила. Он случайный, она не готовилась. Его разорвало на части при переходе. Треть, Васют, а то и меньше, осталась здесь. Представляешь, насколько он силен там, если здесь остался серединный? Он забыл дорогу домой, но кое-какие знания, силу и память о ритуалах сохранил. Из сущностей он вьет силовые оболочки. И сюда, в его логово, без согласия и доверия не попасть. Тебе он доверял. И впустил. А мы просочились за Музом. Убили бы его снаружи — он бы вновь возродился здесь. Тут полно оболочек-заготовок. Вернее… было полно.

— Откуда знаешь? — прищурилась я.

— Мы давно за ним следим.

Конспираторы хреновы… И, чувствую, никогда я подробностей не узнаю. Как вычислили, почему он их не засек…

— А как же Владлен Матвеевич…

— Способности есть даже у низших, и они всегда исключительны, — он тонко улыбнулся и заправил за мое ухо прядь волос: — А тебе идет… — и закончил угрожающим: — Сиди здесь!

И быстро удрал на кухню. Я отлепилась от стены и жадно прислушалась, но с кухни не доносилось ни звука. А так в глаз дать хочется…

Скрипнула дверь, и в мои плечи вцепили руки. Я испуганно икнула:

— М-маргарита С-степановна…

— Он с тобой, да? — сипло спросила хозяйка квартиры и до боли сжала мои плечи. — С тобой?.. Я чувствую, рядом, очень близко… Всегда тебя любил…

— М-маргарита…

— Он вернется, — она резко повернула меня лицом к себе. — Вернется. Ты верь. Вернется… — в тусклых глазах горели странные огоньки.

К горлу подкатил горький комок. И как сказать несчастной матери, что все?.. Что не вернется?.. Что останется только тень — проклятая силовая оболочка, чертов «птеродактиль»?.. И я не нашла сил на правду. И опять соврала хорошему человеку. Проглотив горячий комок слез, улыбнулась жалко: