Второй удар гонга. Врата судьбы - Кристи Агата. Страница 82

— Он думает, что в зарослях кортадерии кто-то или что-то прячется, — решил Томми. — Может быть, кто-то откапывает одну из его костей. А может быть, он почуял кролика… Ганнибал полный дурак во всем, что касается кроликов. Его надо долго науськивать, прежде чем он бросится в погоню. Создается впечатление, что он испытывает к ним слабость. А вот на голубей и больших птиц охотится с удовольствием. К счастью, ему никогда не удается их поймать.

Теперь Ганнибал обнюхивал заросли травы. Он опять сначала зарычал, а потом громко залаял. В промежутках между лаем пес поворачивал голову в сторону Томми.

— Скорее всего, там кошка, — решил тот. — Мы знаем, как он ведет себя, если думает, что где-то неподалеку появилась кошка. Сюда иногда приходит большая черная кошка в сопровождении совсем маленькой. Ее мы называем просто Киской.

— Это та, которая вечно лезет в дом, — заметила Таппенс. — Она, кажется, может проникнуть в самое маленькое отверстие… Прекрати, Ганнибал. Иди сюда.

Ганнибал услышал хозяйку и повернул голову, демонстрируя всем своим видом, что находится в ярости. Он посмотрел на Таппенс, отступил на несколько шагов и, вновь повернувшись к зарослям кортадерии, яростно залаял.

— Что-то его беспокоит, — сказал Томми. — Ко мне, Ганнибал!

Пес отряхнулся, покачал головой, посмотрел сначала на Томми, потом на Таппенс и с яростным лаем бросился в заросли кортадерии.

Неожиданно оттуда раздались два выстрела.

— Черт возьми! — воскликнула миссис Бересфорд. — Кто-то охотится на кроликов!

— Назад. Все назад в Кэй-Кэй! Скорее, Таппенс, — велел Томми.

Что-то просвистело рядом с его ухом. Ганнибал, теперь уже не на шутку встревоженный, кругами носился в зарослях травы. Томми бросился за ним, крикнув:

— Он за кем-то гонится! За кем-то, кто бежит вниз по холму. Бежит как сумасшедший!

— И кто это? Или что? — спросила Таппенс.

— С тобой всё в порядке, Таппенс?

— Нет, не всё, — ответила женщина. — Что-то… что-то ударило меня вот сюда, чуть ниже плеча. Что… что это было?

— В нас кто-то стрелял. Кто-то, кто прятался в гуще кортадерии.

— Кто-то, кто следил за тем, что мы делали, — предположила Таппенс. — Наверное, именно так, как ты думаешь?

— Наверное, это ирландцы, — с надеждой в голосе предположил Кларенс. — ИРА, знаете ли. Они хотели взорвать это место к чертовой матери.

— Мне кажется, что в политическом смысле эта деревня ничего из себя не представляет, — решила Таппенс.

— В, дом, — приказал Томми. — Скорее. Пошли, Кларенс. Тебе лучше пойти с нами.

— А вы уверены, что ваша собака меня не укусит? — неуверенно спросил парень.

— Уверен, — ответил Томми. — Мне кажется, что сейчас он занят совсем другим.

Они только повернули за угол и направились к боковой двери, когда перед ними неожиданно возник Ганнибал. Он мчался вверх по холму, поэтому сильно задыхался. Пес заговорил с Томми на своем собачьем языке. Он подошел к нему, встряхнулся, дотронулся лапой до его брюк и попытался потащить его в том направлении, откуда только что прибежал.

— Он хочет, чтобы я пошел с ним за тем человеком, кто бы он ни был, — пояснил Томми.

— Никуда ты не пойдешь, — твердо заявила Таппенс. — Если там находится человек с винтовкой, пистолетом или каким-нибудь другим оружием, я не позволю ему застрелить тебя. Ты уже не в том возрасте. А кто будет смотреть за мной, если с тобой что-то случится? Так что пошли внутрь.

Там Томми сразу прошел к телефону.

— Ты что делаешь? — спросила Таппенс.

— Звоню в полицию, — ответил Бересфорд. — Не могу же я оставить это как есть. Если мы поторопимся, то они смогут кого-нибудь задержать.

— Мне кажется, — сказала Таппенс, — что мое плечо надо забинтовать. Кровь течет прямо на мой лучший джемпер.

— Да бог с ним, с твоим джемпером.

В этот момент появился Альберт с аптечкой первой помощи.

— Подумать только, — сказал он. — Так, значит, какой-то негодяй стрелял в ее милость? Не понимаю, куда мы все катимся.

— Ты уверена, что тебе не надо в больницу, а, Таппенс?

— Уверена, — ответила она. — Со мной все в порядке, но я хочу, чтобы вот сюда мне наклеили пластырь или что-то в этом роде. Но сначала надо смазать монастырским бальзамом.

— У меня есть йод.

— Никакого йода. Он сильно пачкается. Кроме того, врачи сейчас говорят, что им нельзя мазать раны.

— А мне казалось, что монастырский бальзам — это что-то, что надо вдыхать через ингалятор, — с надеждой заметил Альберт.

— Это одно из применений, — объяснила Таппенс. — А еще им очень хорошо смазывать порезы или царапины, если, например, поранятся дети или что-то в этом роде. Ты не забыл захватить эту штуку?

— Какую штуку? О чем ты, Таппенс?

— Ту, которую мы только что извлекли из кембриджского Лоэнгрина. Ту, которая там висела. Знаешь, может быть, это важно? Они нас видели. И если попытались убить — и заполучить ЭТО, — значит, в этом действительно что-то есть!

Глава 11

Ганнибал показывает зубы

Томми сидел в кабинете полицейского инспектора. Инспектор Норрис мягко кивал.

— Думаю, если нам немного повезет, мистер Бересфорд, мы получим результаты, — сказал он. — Вы говорите, что доктор Кроссфилд сейчас у вашей жены?

— Да, — ответил Томми. — Там ничего серьезного. Просто царапина от пули, которая сильно кровит, но с Таппенс все будет в порядке, я в этом уверен. Доктор Кроссфилд сказал, что никакой опасности нет.

— Хотя, — заметил полицейский, — она не так молода, я полагаю.

— Ей за семьдесят, — ответил Томми. — Мы оба не молодеем, знаете ли.

— Да, да, именно так, — согласился инспектор Норрис. — В округе о ней очень много говорят, знаете ли, с тех пор, как вы переехали сюда жить. Жителям она очень нравится. Мы слышали о ее прошлых делах. И о ваших тоже.

— Боже мой, — произнес Томми.

— От своего прошлого не избавишься, и не важно, хорошее оно или плохое, — заметил инспектор Норрис мягким голосом. — Оно останется с вами навсегда, были вы преступником или героем. Я хочу заверить вас в одном: мы сделаем все, что в наших силах. Полагаю, что описать этого человека вы не сможете?

— Нет, — ответил Томми. — Когда я увидел его, он бежал, преследуемый нашей собакой. Могу только сказать, что он не стар. То есть бежал достаточно легко.

— В четырнадцать-пятнадцать и позже наступает сложный возраст.

— Ему было явно больше.

— А вам не звонили или не присылали писем с требованием денег или что-нибудь в этом роде? — спросил инспектор. — Или, может быть, требовали убраться из дома?

— Нет. Ничего подобного не было.

— И как долго вы живете здесь?

Томми ответил.

— Хм-м-м… не так уж и долго. Большинство дней вы проводите в Лондоне, по-видимому?

— Да, — ответил Томми. — Если вам нужны подробности…

— Нет, — сказал инспектор Норрис. — Спасибо. Подробности мне не нужны. Единственное, что я могу вам посоветовать, — это не уезжать слишком часто. Если вы сможете остаться дома и лично приглядывать за миссис Бересфорд…

— Я уже и сам подумал об этом, — заметил Томми. — Мне кажется, что это хорошая причина не появляться на тех многочисленных встречах, которые у меня назначены в Лондоне.

— Со своей стороны, мы тоже постараемся контролировать ситуацию и, если удастся, арестовать…

— А вы думаете — хотя, может быть, мне не следует об этом спрашивать, — что уже знаете, кто это мог сделать? — поинтересовался Томми. — Уже знаете его имя или мотив?

— Знаете, мы достаточно много знаем о тех людях, которые здесь живут. Очень часто — даже больше, чем они сами могут предположить. Иногда мы просто этого не показываем, потому что так до них легче добраться. В этом случае мы можем проследить за кругом их общения, платят ли им за то, что они делают, или это им самим приходит в голову. Но мне кажется… я думаю, что это работа не местная, если можно так сказать.