Три вороньих королевы (СИ) - Гуцол Мария Витальевна "Амариэ". Страница 54

Мягкий порыв ветра качнул ветки над головой девушки. Тихо-тихо прошуршала хвоя. И был еще какой-то звук, на самом пределе слышимости, тонкий, словно перезвон хрусталя или далекий напев. Джил зажмурилась, чтобы картинка перед глазами не отвлекала ее, но ветер стих, а вместе с ним пропал и звук.

Король-Охотник говорил, что голубая трава поет на ветру. Джил вскочила на ноги. Ей показалось, она запомнила направление.

Порывы ветра налетали с озера, то такие сильные, что сосны склонялись перед ними, то едва ощутимые. Джил обходила Лох-Слай против часовой стрелки, и ей казалось, что она слышит далекий волшебный перезвон все отчетливее. Наконец мрачный дозор деревьев расступился в стороны.

Галечная коса глубоко вдавалась в темные воды озера. Кое-где синели пятна травы. Стоило ветру едва тронуть ее, и до Джил снова донесся тихий хрустальный звон.

Больше всего волшебная трава походила на разлапистый папоротник, голубоватый, синий, кое-где даже с лиловым отливом. Даже на вид листья казались твердыми и острыми. Стоило Джил подойти ближе, и в воздух сорвалась целая стая бабочек, прозрачнокрылых, словно сделанных из тонкого-тонкого стекла. Песня травы стала громче.

Там, где на оконечность косы набегали мелкие волны, стоял камень. Вернее, три крупных камня поддерживали четвертый. Издали конструкция походила на жертвенник или надгробие. Джил вдохнула глубже холодный, горько пахнущий воздух. Кажется, она дошла.

Синие и голубые листья звенели на ветру. Когда Джил случайно задела их ногой, звон из мелодичного стал пронзительно высокими, похожим на визг. Она представила себе, как станет резать эту траву, орущую у нее под руками и скривилась.

На каменной плите лежало оружие. Все, как сказал Король-Охотник — круглый щит из позеленевшей бронзы, гранитный выщербленный меч. И рядом с ними маленький серп, даже под ненастным небом поблескивающий тепло и золотисто.

Единственная беда — алтарь стоял в воде. К нему от косы вела цепочка крупных валунов, синевато-серых, мокрых и округлых. Как раз таких, чтобы на них поскальзываться. Джил прикинула — в самом конце пути ей будет по колено. Мочить ноги в Лох-Слай не хотелось совершенно, так что придется быть осторожной.

Она скинула на землю плащ и дорожную сумку. На всякий случай разулась и закатала штаны. Поставила ногу на камень.

Кто-то совершенно намерено выложил эту дорожку из валунов. Расстояние между ними оказалось ровно таким, чтобы было удобно переступать с одного на другой. За исключением последнего камня.

С него Джил без труда дотягивалась до алтаря и рукояти меча. Если встать на цыпочки, опасно балансируя на скользком и мокром — почти до середины лезвия. И самыми кончиками пальцев — до золотого серпа.

Джил осторожно потянула его к себе. Лезвие должно быть очень острым, чтобы срезать синюю траву. На мгновение девушка задумалась о том, а можно ли вообще так заточить золото. И ноги ее сразу же поехали в разные стороны по мокрому боку валуна. Чтобы удержаться, она ухватилась за алтарь. Скорее рефлекторно, чем намерено.

Рукоять гранитного меча оказалась шершавой и теплой. Джил касалась ее самыми кончиками пальцев. Она охнула и все-таки оступилась. На удивление, вода Лох-Слай была совсем не такой холодной, как казалась на вид.

Джил перевела дыхание, отвела волосы со взмокшего лба и по колено в воде подошла ближе к каменному алтарю.

Бронзовый щит и каменный меч лежали на выщербленной плите, словно ничего не случилось. Золотого ножа не было. В ужасе Джил уставилась на пустое место там, где он лежал. Может, она случайно задела его, и серпик свалился в воду?

Никакого намека на золотой взблеск под черной водой Лох-Слай она не увидела. Меч и щит остались на своих местах. Пытаясь сообразить, что случилось и что теперь делать, Джил обвела взглядом берег.

Полупрозрачная бледная фигура едва виднелась на фоне черного сосняка. Ветер играл призрачным подолом, и весь силуэт время от времени шел зыбью, как вода. Женщина медленно подняла руку, через которую были видны очертания горных склонов, и поманила Джил.

Что-то было в ее жесте такое, что девушка начала осторожно выбираться на берег. Она уже видела эту призрачную леди. Вначале в подземельях гвиллионов, потом в доме с тремя очагами, и еще один раз — когда выбиралась из Вороньей башни.

В руках женщина держала что-то, мягко мерцающее, и Джил поняла — это золотой серпик с алтаря. Тот, которым она должна срезать голубую траву, чтобы освободить Короля-Ворона и вернуть домой Дилана.

— Никто не приходит к озеру Лох-Слай, — сказала призрачная женщина, и голос ее был эхом горного обвала. — Потому что такой была моя воля при жизни. Никто не ходит через Меч Княгини, потому что это место проклято и отравлено после моей смерти. Никто не осмеливается коснуться меча и щита Королевы Ущелий, потому что она пала. Зачем ты здесь?

— Мне нужна синяя трава, — осторожно проговорила Джил. Босые ноги мерзли. — Которая размыкает оковы.

— Не всякому дается эта трава, выросшая там, где моя кровь согрела землю, отравленную холодом Бездны, — женщина покачала головой. — С ножом или без ножа.

Джил, наконец, сообразила, кто она. Королева Ущелий. Та единственная из Королей и Королев Другой стороны, которая умерла. Не до конца, как видно.

— А ты бралась за другой нож, куда тебе совладать с моим.

— Разве у меня был выбор? — горько сказала Джил. Больше всего ей хотелось сесть прямо на прибрежную гальку и разреветься. В уголках глаз предательски щекотало. Она очень устала. Последний раз нормально спала она в сиде Короля-Охотника, днем после Короткой Ночи. Джил попыталась сообразить, когда это было, и не смогла.

— Всегда есть выбор.

— Остаться в кошмаре, погибнуть под обвалом, потерять брата, какой еще? — Джил чувствовала, что сейчас сорвется. — Как же меня достали эти ваши игры! Давайте отправим эту глупую человеческую девчонку куда-нибудь к черту в задницу и посмотрим, как забавно она будет барахтаться! И зачаруем по дороге! И выдурим еще парочку обещаний, которые она не сможет сдержать!

Слова слетали с губ, обидные, горькие как терновая слива. Джил даже понимала, что они не совсем справедливы, а эта мертвая гвиллионка здесь вообще не причем, но усталость и злость были сильнее. Причуды Другой стороны, добрые и злые, ее смертельно задолбали.

— А когда ты можешь сделать хоть что-то, просто чтобы не сдохнуть, — девушка стерла со щеки злую слезу, — сразу же найдется кто-то, кто скажет — так нельзя, ты не имеешь права. Как же вы меня все достали!

— Это я пропустила тебя через Меч Княгини, — тихо прошуршал голос Королевы Ущелий. — Смертная кровь, пролитая холодным железом, зовет Бездну. Слишком многое она уже забрала у этой земли, чтобы звать ее снова.

— Так может, если я опять сделаю это, ты дашь мне срезать эту проклятую траву?!

— Кто дал тебе нож? — тихий голос как-то разом стал жестким, теперь в нем отчетливо слышался близкий рокот катящихся камней.

— Скачущая-в-Охоте, — Джил стиснула зубу и сжала кулаки так, что ногти впились в кожу ладоней.

Призрачная женщина медленно двинулась вдоль кромки воды. Джил видела тень вышивки на подоле и босые ноги, ступающие по камням.

— Даже связанная Договором, принадлежащая нам, она все равно играет не по правилам, — задумчиво проговорила Королева Ущелий. Рокот стих. — Я все гадала — почему одни получают больше, чем другие. Из всех только мы с Охотником сражались один на один с самыми могучими из фоморов. Мы оба проиграли. Но он жив, а я — нет. Почему так? Я никогда не думала о людях. Вы слишком мягкие. Гораздо мягче камней. Слабее снов. Хрупкие, как слюда. Но — нарушаете правила, а мы смиряемся с этим. Почему так?

Если честно, Джил было все равно, кто какие правила успел нарушить и почему так вышло, что кто-то жив, а кто-то умер. Но голос Королевы Ущелий имел странную особенность. Его нельзя было не слышать. А слушая — не прислушиваться к словам.

— Правила нужны. Когда создаешь миры из грез и лунного цвета, когда сплетаешь стены из туманов и отблесков солнца на полированных камнях, нельзя нарушать правила. Иначе все, что ты делаешь, рассыплется, как сломанная мозаика.