Возвращение (СИ) - Штиль Жанна. Страница 117

— Спасибо, Кэйти. Сейчас приду.

Переодевшись и попив горячего морса, на непослушных ногах отправилась в кабинет, готовясь к худшей новости в её жизни.

— Шамси?

Она не могла оторвать руку от дверной ручки, сжатой до боли в пальцах, глядя расширившимися глазами на его крепкую фигуру, чёрным пятном выделявшуюся на фоне окна. Шквал эмоций ледяным потоком обрушился на больную голову. Не ушёл или ещё рано? Струсил или сделал разумный выбор?

Он приблизился к ней и со знанием дела, поддержав под руку, провёл к стулу у стола:

— Сядьте, Вэлэри. Знаю, как вы себя чувствуете.

Намёк понят! С её лёгкой руки он тоже когда-то испытал подобное состояние.

Она молчала. На языке вертелась парочка выражений, которые нельзя произносить вслух.

— Не хочу уехать не простившись, — сел напротив неё. Он был серьёзен, как никогда.

Наташе хотелось расспросить его, что да как. Только Шамси, вот, перед ней, живой и здоровый. Собрался уезжать. Так ли уж важно удовлетворить своё праздное любопытство?

— Я еду с вами. До Штрассбурха. — Ей здесь делать нечего.

— Сегодня вернётся Бригахбург. Вам стоит дождаться его.

— Надеюсь, с хорошими вестями.

Верила, если эксиленц сказал ждать, то так и нужно поступить. Кому, как не ему знать всё обо всех.

— А Наки? Его нужно лечить.

— Наки, — улыбнулся он, оживившись. — Вы с Касимиро оказались правы.

Встал, пройдя к камину и сцепив за спиной руки в замок, обернулся:

— Я держал его на руках, и не мог открыть решётку.

Наташа помнила, что вода в том месте доходила Яробору до груди. Он тоже открыл решётку не с первого рывка. Нырял.

— Наки выскользнул из рук и ушёл под воду. Я погрузился следом, но он вынырнул в стороне от меня и… поплыл.

Шамси порывисто вернулся и сев на стул напротив Наташи, взял её руки, сжимая. Она слушала затаив дыхание.

— Вэлэри, он барахтался и плыл, а я смотрел. Мой сын выполз на камни. Слышите, выполз. Сам. Я видел, как он на четвереньках ползёт к стене. Больше мне ничего не нужно от вашего мира. Теперь я знаю, как вылечить сына.

— Стресс… — Наташа охрипла от волнения. — В стрессовой ситуации включаются все ресурсы организма. Это сродни второму дыханию. Шамси, у меня камень с души упал… Господи, какое счастье.

Она плакала, а он целовал её руки.

— Шамси, пообещайте, что приедете ко мне в гости вместе с Наки. Я хочу увидеть, как он бегает. И смеётся.

Он улыбнулся, устраивая сына в карете на сиденье:

— Обязательно увидите, — коснулся её руки поцелуем.

— Ну, Наки, желаю тебе полного выздоровления. И приезжай в гости.

Обняла голубоглазого сына нечистокровного абассинца с любопытством поглядывающего в сторону задравшей нос Греты. Та, сложив руки на груди, постукивая по плечу пальчиком с нанизанным на него колечком, не отходила от пфальцграфини.

Лиутберт увязался за Францем, придерживающим подозрительно оттопыренную рубашку на груди. «Не иначе парочка голубят припрятана», — решила Наташа, провожая их взглядом. За ними спешила няня.

Дитрих сдержанно прощался с тайным советником.

— Всё же красивые рождаются дети у смешанных рас, — поделилась пфальцграфиня мыслью с Фионой.

Обратила внимание на Ирмгарда и следовавшую за ним зарёванную Киву, утирающую полой передника покрасневшее лицо. Он, что-то буркнув ей, скрылся за углом дома.

— Что случилось? — Наташа, подойдя к кормилице, смотрела, как эскорт тайного советника покидает гостеприимный замок.

— А вы не слышали? — всхлипнула она.

Девушке от подобных выражений всегда становилось не по себе. Никогда не знаешь, что они таят.

— К господину дознавателю прибыл гонец. Ирмгард, господин барон и… господин дознаватель… долго беседовали в кабинете. И вот… Мой мальчик… — Кива заплакала, уткнувшись в передник.

— Не пугайте меня.

— Он решил… Он поступил к нему на службу.

— К кому?

— К нему, — кивнула на «воронок», выехавший из-за угла.

За ним показался второй отряд стражников во главе с Ингвазом. Среди них Наташа увидела вице-графа.

— В тайную службу короля? — ахнула она.

— Вон тот, — Кива неприязненно кивнула на Ингваза, — нескончаемо мутузил его у казармы… Всевышний, что скажет хозяин? Как я посмею поднять на него глаза? Как я буду без моего мальчика? — Запричитала, хватаясь за руку девушки. — Госпожа, удержите его. Он вас послушает.

— Не думаю, — перехватила прощальный жёсткий взгляд вице-графа. Бледное лицо, плотно сжатые губы. Покачиваясь в седле, он смотрел на неё, как… на пустое место.

Чего и следовало ожидать. Он видел, что произошло в кухне, и всё понял не так. За несколько минут из влюблённого в неё юноши он превратился в… женоненавистника? Наташа прикрыла глаза, чувствуя, что потеряла частицу себя. Сейчас она ничего сделать не может. Он похож на своего отца, а значит, ему нужно время, чтобы остыть, взглянуть на всё под другим углом зрения, осмыслить увиденное. А пока… Она помахала ему во след, получив в ответ нахмуренный взор.

Успокаивала рыдающую Киву, осеняющую крестным знамением скрывающийся за въездными воротами эскорт:

— Он вернётся. Не на войну же уходит. Вон, какую котомку вкусняшек вы ему собрали. Ингваз присмотрит за ним.

А теперь… Нужно набраться терпения и готовиться к встрече любимого.

— Госпожа, — подбежала Грета, держа за руку Лиутберта, — вы вчера обещали научить нас лепить из теста фигурки.

— Обещания нужно выполнять. Идёмте, мои хорошие.

Она, вдруг вспомнив о Юфрозине, поискала её среди провожающих женщин. Взяв под руку Киву, заметила:

— Не вижу Юфрозины.

Женщина махнула рукой:

— Её всегда не видно и не слышно. Есть она, нет… Всё едино.

Сердце сжало печалью. Никто так и не попытался наладить с ней отношения. А она? Стремилась ли к этому она?

Для своей затеи пфальцграфиня не нашла ничего лучше, чем оккупировать кабинет хозяина. Его дома нет, гость отбыл. Дитрих? Кто его знает, где он. С отъездом Ирмгарда дел у него прибавилось.

Грета и Лиутберт, истыкав пальцами пластичную массу в высокой миске и быстро сообразив, что от них требуется, под руководством Наташи без промедления принялись за дело.

Франц присоединился к ним позже. Сев за низкий столик, приспособленный для творчества, неуклюже вертел в руках мягкий шарик, поглядывая на дощечку с вылепленными фигурками.

— Это белка, — Грета ткнула пальчиком с надетым на нём колечком в фигурку зверька. — А вот ёж, грибы.

— Ого! — Франц рассматривал ежа с колючками, надрезанными с помощью маникюрных ножничек.

Девушка, делая надрезы на тесте, формируя «колючую» шубку млекопитающего, вдруг вспомнила, как Герард выстригал прядь её волос на затылке, оголяя татуировку. Усмехнулась своим мыслям.

— А вот змея, — указал на тощую сосиску Лиутберт. — Я делал.

У окна с вязанием сидела няня, чутко прислушиваясь к разговору.

— Змея? — усмехнулся Франц. — Да это похоже на…

— Франц, — остановила его Наташа, — мы не сомневаемся, что ты умеешь лучше. Научи нас. — Подмигнула ему.

Он почесал голову, наблюдая, как в руках госпожи появился маленький голубок с хвостиком.

— Сделаем крылышки и нарисуем пёрышки, — сказала она.

Лепка её успокоила. Тревога улеглась, а вдохновенные лица детей вселяли покой и уверенность: всё будет хорошо.

Появление Дитриха внесло суматоху.

Грета и Лиутберт наперебой стали ему показывать свои поделки, ожидая похвалы.

Он, приостановившись, слушал, кивая, не отрывая глаз от рук Наташи, скатывающих шарик. Найдя на полке подшивку цер, прошёл к няне и вполголоса спросил:

— Давно вы тут? Почему дети не в своём покое?

Она вскочила, беспокойно глядя на покрасневшее лицо хозяина:

— Сейчас уйдём.

Он озадаченно посмотрел на детей, позволив милостиво:

— Оставайтесь.

— Им ничего не угрожает, — оправдывалась няня. — Я вижу всё. Её сиятельство просто чудо.