Танцы минус (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 20

— Стоп!

Как током ударяет.

— Снято! Твою мать! Офигительно! Это было просто офигительно! Машка! Ты гений! И ты Иконников тоже — гений. Аж упрел, звездища ты моя! На попей водички, охолонись.

Яблонский сует под нос Иконникову бутылку с водой. Но тот все еще плохо воспринимает реальность, обводя съемочную группу диким взглядом. К нему тут же подскакивают с одной стороны костюмерша, с другой гример. Первая начинает расстегивать рубашку на мужественной груди нашего мачо и бережно промакиваать выступивший на ней пот прохладным влажным полотенчиком. Второй заботливо пудрит ему лоб и нос. Картина маслом. И это здоровенный взрослый мужик! Особенно забавно с учетом того, что, несмотря на свою «голубизну», Иконников не только в кадре, но и в жизни упорно продолжает играть роль крутого парня. Все его нерабочие разговоры только о том, как «он с парнями в окопе», «с автоматом в руках»…

Вояка, блин! А ведь сам даже в армии не служил! Если верить размещенной в интернете на его же собственном сайте биографии, Олег Иконников год проучился в каком-то военном училище, которое после благополучно бросил. Вот и весь его реальный «боевой» опыт. Но при этом ездить «на войну», пить там с настоящими мужиками, польщенными вниманием этого «великого русского актера» ему нравится. Нравится иметь в друзьях людей, которые в отличие от самого Иконникова не играют в войну, а на самом деле воюют. Может, возбуждают они его. Может он таким образом имидж себе зарабатывает. Олег-то в отличие от многих других наших актеров, свое увлечение педерастией скрывает, как только может.

Не больно-то верю, что «звездища наша» хоть раз на самом деле сидела на передовой в окопе во время реального боя. Не пустили бы его. А если он «ребят» все-таки уговорил и его туда повели, то это с его стороны и вовсе скотство. Ведь, чтобы прикрыть этого неумеху от реальной опасности, мужики сами ох как подставляются. Собой же этого говнюка прикрывают, своими жизнями рискуют, чтобы он из себя малясь героя поизображал, а потом хвастался этим всем и каждому, упиваясь вниманием непосвященных.

Думаю об этом и невольно, увлекшись мыслями, смотрю на Иконникова в упор. Поначалу на взгляд мой он не реагирует, занятый своими как видно изрядно подзабытыми переживаниями — на бабу ведь встало! А потом смаргивает, медленно краснеет и, сорвавшись с места, почти выбегает прочь. Яблонский провожает его озадаченным взором, сам выпивает воду, которую он предложил было Иконникову, и снова поворачивается к нам.

— Сняли? Все сняли? Сашка? Ты снял?

— Все снял, Вань. Такие крупняки, ты писать кипятком от восторга будешь. И как реснички у него дрожат, и как жилка на виске бьется, и как язык по губе метнулся. Твою мать, он же не играл ни фига! Он и правда возбудился!

Кто-то на задах нервно хихикает, а Яблонский подскакивает ко мне и кружит, оторвав от земли.

— Вот у нас Машка какая. Не то, что у голубого, у импотента и то к носу задерется, если наша девочка того захочет как следует. А Маш?

— Поставь меня.

— Ты в порядке?

— Да. Только выложилась очень. Можно я тоже… пойду?

— Иди. Иди, конечно! Евгенчик! Евгенчик, твою мать! Проводи нашу волшебницу в гримерку. И чтобы ни одна сволочь к ней не лезла. Пусть в себя придет. Это будет гениально! Это будет лучшая эротическая сцена! Ни тебе голых сисек и жоп, ни тебе криков и стонов. Только совсем немного танца — короткие движения и жесты. И крупняки! Ты, Сашка, прав, у него же на морде просто гимн гетеросексуальному сексу весь проигрался, как по нотам! Твою мать!.. Маш! Машка! Ты еще не ушла?

— Нет.

— Признавайся, о ком думала, когда двигалась так, когда так смотрела? Скажи, что обо мне и можешь делать со мной что хочешь, хоть варить заживо. Слова против не скажу.

Смеюсь, а потом грустнею.

— Нет, Вань, не о тебе. О муже…

Ухожу и слышу в спину восторженно-завистливое.

— И достается ж кому-то такое…

Ну да… Достается. Вот только оказывается совершенно ненужным…

С облегчением избавляюсь от парика, смываю грим и наконец-то натягиваю на себя привычную амуницию. За этим занятием меня застает Оксана — одевала-то меня ее костюмерша. И внешностью моей занимался ее стилист и ее гримерша. Отношение Оксаны к этому всему написано не ее хорошеньком личике крупными печатными буквами. Но мне на ее детские обиды плевать. Жду, что начнет выяснять отношения, и оказываюсь права. Скверно. Никогда не была сильна в бабских склоках и интригах. Юность моя прошла среди мальчишек. В мотоспорте, как справедливо высказался когда-то Евгенчик, девчонок — полторы калеки. Как поставить на место мужика знаю. А вот как наладить отношения с задурившей девицей?..

А потому все больше отмалчиваюсь, а под конец и вовсе поворачиваюсь и, больше ее не слушая, ухожу. Хочу все-таки съездить к отцу. Поговорить с ним о том, что подслушала вчера за кулисами. И попросить, чтобы мне перегнали запись моего танца в цирке на той свадьбе, будь она неладна.

Сажусь на мотоцикл. В шапито я уже через полчаса. Здесь непривычно тихо. Вчерашняя попойка наверняка закончилась под утро. Только где-то погрохатывает ведро и кто-то напевает. Точно, Ерлан кормит животных и убирает их клетки. Какая привычная, мирная и уютная картина… Иду искать отца. Но его нет. Наверно, еще спит. Зато узнаю у Ерлана, кто именно снимал мой танец на камеру. Иду в гостиницу, в которой остановилась труппа, и прямо в дверях сталкиваюсь с нужным мне человеком. Возвращаемся к нему в номер, и он быстро скидывает видео мне на флешку. Специально ведь для этого брала ее с собой. Иду в номер отца. На мой стук никто не открывает. Толкаю дверь. Точно, папа в своем репертуаре. Вечно все нараспашку. «От кого запираться, если брать с меня нечего? Даже „девическую честь“ и ту — того-с, сдал в аренду».

Отец спит. В комнате душно и не прибрано. Прохожусь, чтобы хоть немного расчистить эти авгиевы конюшни. Складываю разбросанную одежду, убираю ее в шкаф. То, что явно требует стирки, уношу в ванну. Неухоженный он у меня все-таки, бедняга. Я далеко, а рядом нет никого по-женски заботливого. И почему он так и не женился после маминой смерти? Переживали мы ее уход, конечно, очень тяжело, но что ж поделаешь, если жизнь сложилась так, как сложилась?

Мама погибла страшно. В одном из городов, где в очередной раз на своем бесконечном пути остановился наш цирк, она после представления возвращалась от шапито к гостинице. Шла через темный парк. Одна, без папы. И нарвалась на троих своих… поклонников. Сначала ее попытались изнасиловать, но она не далась. Мама была молодой, сильной, с прекрасно тренированным телом и великолепными реакциями. Она сопротивлялась отчаянно, и ей этого не простили. Дело кончилось тем, что ее привязали к толстому тысячелетнему дубу и воспроизвели ее с папой цирковой номер… Вот только в отличие от папы ее мучители попадали не столько вокруг ее тела, сколько в него. Когда утром маму нашли, она была мертва. Просто истекла кровью. Судмедэксперт, который осматривал ее тело, насчитал на нем больше 20 ран. Царапины и мелкие порезы никто во внимание даже не брал…

Парней, которые казнили маму, как ни странно, нашли. Суд тянулся долго, вынимая у отца душу, выматывая нервы. Каверзные вопросы с неприятным подтекстом от адвокатов, кровавые подробности из уст судмедэксперта… Апелляции. Одна, другая. В итоге маминых убийц все-таки осудили, причем на очень приличный срок. Но все это ее вернуть нам уже не могло никак.

Не удивительно, что отец после такого запил. Во время приступов белой горячки папа безостановочно кричал, безмерно пугая меня, что это он убил маму. Своими собственными руками, своими ножами… И даже, когда его удавалось ненадолго вывести из запоя, его продолжали мучить кошмары, в которых он на арене цирка метал в маму ножи, и они неизменно летели не в деревянный круг за маминой спиной, а в нее саму…

Причина таких его мучений стала мне ясна позднее, когда он признался мне в том, что тем вечером они с мамой поссорились. В чем состояла причина ссоры, он уже не помнил, но именно поэтому мама отправилась в гостиницу без него, одна…