Красные камзолы (СИ) - Ланков Иван. Страница 16

И все, инцидент исчерпан. Я продолжаю размечать место под яму, которую мне же предстоит копать, а он стоит, подобоченясь, и учит молитвенному правилу. Иногда кидает в меня камушки. Это значит — я должен повторить что он сказал. Ну, после того как среагирую и увернусь, конечно же. Ну я и повторяю. Память у меня хорошая, получается повторять почти дословно, не вдумываясь в смысл.

Пока пост — в церковь надо ходить каждый день. Наша артель ходит вечером, перед отбоем. А в воскресенье еще и утром, на большую воскресную службу, не помню как она правильно называется. Ну и перечень молитв. Их надо знать наизусть, не только "отче наш", но и кучу других. Учу потихоньку.

А яму я копаю потому что кто-то из великих сказал: "Инициатива чревата исполнением". Потому что на безмалого полсотни здоровых мужиков, проживающих в нашем сарае нужен нормальный сортир. Тем более снег уже несколько дней как сошел и весна показала, как местные относятся к санитарным нормам.

Сортир — это проблема. Тут как таковых отхожих мест не придумано. Есть широкая канава в дальнем углу двора — туда ведра с нечистотами и выливают. Можно ходить в ведро — деревянная вонючая бадья такая. Но многие не утруждают себя таким и ходят на улицу. Недалеко, прямо около казармы. Обоссать дом, насрать за углом — в порядке вещей. Пол нашего сарая земляной, закиданный соломой. Ну так один особо умный рекрут ничтоже сумняшеся решил помочиться на стену прямо рядом со столом. Встал такой, сыто рыгнул, отошел от стола пару шагов и зажурчал. Ну я тут и психанул. Подбежал, мордой в стену приложил, выволок за шкирку наружу и еще пару раз втащил. Из казармы выбежал капрал второго капральства, а с ним Семен Петрович и еще несколько старых солдат. И вломили уже мне. Не очень умело, надо сказать. Бойцов уровня Ефима среди них не было, потому я ушел в глухую защиту, закрыв лицо руками, в основном все удары принял на блок. Пока суть да дело — Сашка сбегал за ундер-офицером Фоминым, благо он прохаживался где-то неподалеку.

Явление Фомина коллектив воспринял с облегчением. Капрал сотоварищи сбить с ног меня не могли, я прижался спиной к стене и достаточно уверенно блокировал их удары. Отступить им честь не позволяет, а пробить блок руками — не получается. Удары ногой — не удары вовсе, а так, лягаются. Увернуться проблем не составляет. То есть для победы над дерзким рекрутом им явно нужно что-то посерьезнее. Палка военная "шпицрутен" или даже холодное оружиен "шпага". А это уже чревато травмой, наказание никак не соразмерно проступку. Так что Фомин пришел вовремя — я весь в грязи и соломе от ботинок и кулаков противника, и они такие меня как будто пощадили. А то, что я в порядке, а у них уже дыхание сбилось, да на почве похмелья после вчерашнего — так оно со стороны не видно!

В общем, разбор полетов. Что, как, почему. Побитый мной солдат в непонятках.

— А что такого-то? Оно все равно в землю впитается!

Я говорю, мол, мы ж не свиньи так жить. Гигиена там, санитарные нормы…

Фомин недоуменно поднимает бровь.

— Воду же не из луж берете, а здоровую, колодезную? Умываетесь по утрам? Что еще надо?

Перевожу дух, считаю в уме до полутора… до десяти терпежу не хватило.

— Гадить где попало нельзя. Нужно отхожее место, огороженное. Чтобы, значит, и не воняло, и болезни не шли всякие. Сейчас как погода теплая пойдет — здесь же шмон будет как в свинарнике! Мы ж не кошки да собаки чтобы где хочу пописаю, где хочу эт самое…

Фомин задает наводящий вопрос:

— Чем канава не устраивает?

— Тем, что до нее многим солдатам лень дойти. И это нас тут всего полсотни. А если поход, да армия в много полков пойдет? У головных-то солдат все нормально будет, они по чистому маршируют да место для лагеря небось сами себе первыми выбирают. А те, кто в хвосте колонны идут — они как?

Ундер кивает, соглашаясь.

— Да уж. Оно так всегда было. Место во главе колонны — самым заслуженным. Ну а чушкам — пыль глотать да грязь месить в хвосте колонны. Однако резон в твоих словах есть. Нужно отхожее место — обеспечь. К вечеру проверю. Будет удобно солдатам — то уж я сделаю, чтобы все до него ходили, а не как утки — где хожу там и гажу. — Фомин оглядел собрание нашего творческого коллектива, кивнул каким-то своим мыслям и отрывисто бросил: — Исполнять.

После чего развернулся и ушел по своим ундер-офицерским делам.

Ну а я копаю.

Ничего так, кстати, руки-то неплохо прокачиваются на местной лопате да сырой весенней земле. Еще бы жратвы бы калорийной… сметаны там крынку, свинины жареной, сальца шматок бы… Так ведь пост, будь он неладен.

Ефим прибежал с рынка с продуктами на всю нашу артель, прознал о проишествии — и вот уже все утро около меня бдит. Якобы поучает нерадивого крестника. Сам же по сторонам зыркает. Кажется, ему досадно от того, что он в драке не поучаствовал. Переживает за меня, что ли?

А кашеварит сегодня Сашка. Посмотрим, какое оно будет, блюдо от нового шеф-повара. Каша с луком али лук с кашей? Другого-то ничего нет…

За неделю мы неплохо прибавили в экзерциях. Наша шестерка — или шестак, на местном жаргоне — с Сашкой, Еремой и еще троими на следующий день после наших игр показала хорошие результаты в шагистике. И нас тут же раскидали по другим шестакам. Временными ефрейторами. Два дня — и уже вся наша команда перешла отрабатывать маневры дюжинами, а потом в две и три шеренги. Все то же — поворот направо, поворот налево, назад, вперед, наискосок. Перестроиться под барабанный бой, перестроиться под сигналы трубы, перестроиться по сигналу руками. Работали уже всей командой, в одном строю со старыми солдатами. А руководил групповыми экзерциями сам ундер-офицер Фомин. Снизошел-таки до нас. Если работаем в несколько шеренг — старые солдаты всегда встают в последнюю линию. Во-первых, чтобы не убежали с поля боя — ха-ха. А во-вторых и в самых главных — чтобы вовремя подсказать. Сашка, держи строй, Ерема, прими правее, Жора, не шустри, помедленней. Если работаем в одну шеренгу — то старые солдаты распределяются таким образом, чтобы по обе стороны от него стояли новобранцы. Так обучение маневрам в строю пошло значительно быстрее.

Ученье и труд все перетрут, так что уже день на пятый четыре дюжины обитателей нашей казармы могли построиться в произвольном порядке быстрее других команд. И нас раньше других команд отправили осваивать следующий инструмент солдата — шпагу.

Шпага тут — совсем не тот прутик с чашкой, с которой прыгал Боярский в кино. Здесь это, скорее, узкий меч. Или очень длинный нож. Лезвие шириной в два пальца, длина почти по пояс. Эфеса чашкой как в кино тоже нет. Кисть защищена скобой вроде дверной ручки, а сверху — небольшое блюдце, еле-еле закрывающее кулак. И весит около килограмма.

Ох, мать моя женщина! Кажется, те ребята, что дуркуют, сбиваются с ноги и делают вид будто не умеют ходить строем — они вовсе не тупые, а очень даже хитрые. Учиться шпаге физически гораздо тяжелее. Как учат солдата? Взять шпагу в руку, сделать длинный выпад ногой, вытянуть руку со шпагой вперед и — замри! Так и стоишь, растянувшись в полуприсяде, выставив руку вперед. Минута, две… шпага кажется все тяжелее и тяжелее, ноги затекают… Кажется, это длится бесконечно. Еще через четверть бесконечности можно поменять ногу и все сначала. Замри! Дежри осанку! Держи руку! Да что ты дрожишь как баба в первую брачную ночь! Держи руку, немощный! Держать! Еще! Встать, смирно! С другой ноги. Длинный шаг! Замри! Это какое-то издевательство.

Мне еще нормально, у меня ноги сильные. Хотя руки и плечи, конечно, после таких упражнений болели нещадно. А вот другим рекрутам пришлось очень тяжело. Целая неделя сплошной статики — это пытка, скажу я вам. Но — надо. Ундер-офицер Фомин даже как-то интонации сменил с холодных и сухих на заботливые. Почти уговаривает постоять в выпаде еще чуть-чуть, еще капельку… Стоим, что делать. Старые солдаты выполняют упражнение наравне со всеми. И, кажется, им это не стоит вообще никаких усилий. Семен Петрович говорит, что через полгода-год таких упражнений руки будут как железные, что для солдата — первейшее дело.