Репей в хвосте (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 17

— Я говорю не о них, а о тебе…

— Это может иметь какое-то значение? Уж не из-за того ли, что мы занялись разок сексом…

— Я не занималась сексом!

Он удивленно вскинул брови, и я продолжила сердито, достаточно сильно разозленная его словами, чтобы молчать:

— Я вообще никогда в жизни не занималась сексом ради секса. Не умею. Наверно, уж так устроена. Мне казалось, и ты относишься к тому, что между нами произошло, иначе. Да видно ошиблась…

— Знаешь, как называется этот цветок? — внезапно перебил меня он.

— Иван-чай, — оторопело отозвалась я, совершенно сбитая с толку столь резкой переменой темы.

— Нет, не этот яркий. Другой, маленький. Видишь, желто-синий? Его имя — Иван да Марья. Сказка есть такая. Юноша и девушка так любили друг друга, что когда их захотели разлучить, обратились в цветок, лишь бы навсегда остаться вместе… — внезапно он шагнул ко мне и обнял так крепко, что мне стало трудно дышать. — Мне страшно, Машуня. Я никогда не думал, что могу так бояться. Но наверно это все равно уже не изменить… Я люблю тебя. Так сильно, что готов превратиться не то что в цветок — в репейник, лишь бы уж наверняка намертво прицепиться к тебе.

— Мне тоже страшно, Ванечка, — почему-то шепотом ответила я. — Любовь причинила мне столько боли, что я думала — это чувство уже никогда не придет… Оно и не пришло. Упало, как снег на голову.

— Как маленькая, но очень беспокойная женщина на руки ничего не подозревающего человека, мирно поднимавшегося по лестнице…

Мы рассмеялись, а потом он потянулся, чтобы поцеловать меня…

— Фу, Машка! От тебя разит, как от пивной бочки! И где это ты так набралась вчера, хотел бы я знать? Уж наверняка не у родителя в доме!

Я понурилась, совершенно пристыженная.

— Пойдем, гулена. Будет нехорошо, если мальчик проснется в пустом доме.

— Ты прав, — со вздохом согласилась я. — Тем более что у меня к тебе есть весьма необычный разговор.

— Ты собираешься принимать душ и хочешь, чтобы я потер тебе спинку? — недоуменно поинтересовался Иван, когда я, затолкав его в ванную комнату, на полную отвернула кран холодной воды — как ни сильна во мне была паранойя, но даже сейчас я по привычке экономила кипяток, который грелся специальным электрическим котлом в подвале за мои кровные денежки.

— Не смейся надо мной, но это, по всей видимости, необходимая мера.

— Что ты там шепчешь?

— Не кричи! Иван, я должна передать тебе вот это, как прочтешь — уничтожишь, но пока не читай, послушай меня.

— Надеюсь, это любовная записка, а не неоплаченный счет за горячую воду? — он покосился на кран, который уже запотел от холода.

Я подавила нервный смешок.

— Помнишь, тогда, когда я свалилась с обрыва, ты спрашивал меня, одна ли я была там?

— Да, — он мгновенно подобрался.

— Ты был прав. Кто-то там был еще, потому что я не спотыкалась и не оступалась. Меня столкнули.

— Дальше, — глаза сузились, в уголках губ залегли резкие складки.

Я со вздохом обняла его и, находя в этой близости успокоение, почти на ухо пересказала всю свою несколько мелодраматическую историю.

— Дядя Веня хочет поговорить с тобой. Он думает, ты можешь что-нибудь знать… А потом… — я прижалась к нему еще крепче. — Они с отцом подозревают тебя, ведь нападения на меня начались как раз тогда, когда в доме появился ты… Не обижайся! — я вскинула голову, всматриваясь в его напряженное лицо.

— Я понимаю их. Сам, наверно, подумал бы так же. Это как минимум логично. Я должен съездить прямо сегодня. Тебе не надо на работу, сможешь побыть с Васей?

— Я хотела бы быть там с тобой…

— Спасибо, но наверно твой дядя Веня прав, и стоит сделать все самому.

«Надеюсь, там не появится мой отец», — пронеслось у меня в голове, и я непроизвольно стиснула пальцами его плечи.

— Я должна тебе еще кое-что рассказать, перед тем как… — начала я и замолчала, поняв, что он говорит мне то же самое.

Мы замолчали, потом улыбнулись, и я облегченно спрятала лицо у него на груди.

— Ну рассказывай, как обгоняла, как подрезала… — шутливо ободрил он. — Иногда очень выгодно быть истинным джентльменом, и вовремя уступить даме дорогу.

— Меня беспокоит, что у дяди Вени ты можешь встретиться с моим отцом… Он тяжелый и излишне прямолинейный человек. В общем, даже не знаю с чего начать…

Но мне такая возможность и не представилась. В тот самый момент, как я собралась начать малевать свое эпическое полотно, дверь в ванную распахнулась, и на пороге возник растрепанный и заспанный Василек.

— А чей-то вы тут делаете? — незамедлительно выдало это дитя 21 века, и мы, взраставшие на «Добро пожаловать, или Посторонним вход запрещен» дружно, хотя и несколько смущенно рассмеялись.

— Кино-то уже кончилось, дружище, — потрепав Ваську по голове, сказал Иван, отступая от меня. — Умывайся, одевайся и марш завтракать.

— Дядь Вань… — заныл черноглазый херувимчик, умильно посматривая своими черными глазищами.

— Меня сегодня не будет, и я не хочу, чтобы ты здесь мучил маму непослушанием. Усек?

День для меня прошел муторно. Я ловила каждый звук, все время ожидая услышать скрип открывающейся калитки, шорох знакомых шагов на дорожке, не знаю что еще… В общем, вздрагивала я даже, когда вдали свистела электричка. Однако наступил вечер, а Иван так и не появился. Я уложила Василька спать. Потом еще посидела у телевизора, тревожно поглядывая на часы. И только когда уже давно миновало время, в которое приходил последний автобус от станции, я со вздохом поднялась и поплелась в спальню.

Должно быть, я все-таки задремала, потому что проснулась внезапно, испуганная и дрожащая. Сначала просто не поняла, что же все-таки разбудило меня. Потом… Шорох, шаги за дверью, скрип петель… Я уже почти что орала, крик мой буквально висел в воздухе и не был слышен, возможно, только потому, что скорость звука меньше, чем скорость мысли, когда поцелуй Ивана поймал этот беззвучный вопль.

— Испугалась? Я опоздал на последний автобус и шел пешком.

Я молча, изо всех сил обхватила его, притягивая к себе. Он тихонько хмыкнул, чувственно и басовито, но отстранился.

— Я уже не чаяла, что ты вернешься живым! — просвистела я злющим шепотом и ухватила его за майку на груди.

— Опять порвешь.

— А ты не выдирайся, как девственник на приеме у уролога.

— Я только в душ…

— Тогда пойдем вместе. Мне необходимо сейчас же узнать…

— Не говори ерунды!

Он ускользнул, но как только дверь спальни с тихим щелчком закрылась, я спустила ноги на пол и, словно мышь за сырным духом, двинулась следом.

— Машка! — он смущенно стрельнул глазами, а я невольно ахнула — левая скула античного божества распухла, нижняя губа была рассечена…

Недаром мне показалось, что он что-то хотел скрыть!

— И не говори мне, что подрался с контролером в электричке! — я уставила на негодника обвиняющий перст.

Он вздохнул обреченно и до отказа отвернул кран холодной воды, потом подумал, добавил горяченькой и заткнул пробкой ванну.

— Придется сочетать приятное с вынужденным, — с театральным жестом произнес он, но натолкнувшись на мой взгляд, опять вздохнул и, осторожно коснувшись скулы, сказал. — У твоего батюшки отлично поставленный удар правой. Да и левая тоже… — мои глаза, следуя за его пальцами сместились левее — к разбитой губе, на которой уже запеклась корочка. — Он бывший боксер?

— Нет, он бывший командир ДШБ.

— ДШБ?

— Десантно-штурмовой батальон.

Иван смешливо присвистнул.

— Хорошо, что я этого не знал. А то, пожалуй, сдался бы без боя.

Мое терпение лопнуло, и я тигрицей прыгнула на него.

— Хватит ерничать, черт побери! Я весь день места себе не находила, а он…

Иван некоторое время позволил мне буянить, а потом легко сгреб в охапку и поцеловал, моментально сделав смирной, как овечка…

…Каждый, кто занимался любовью стоя, в узком помещении, знает, как это чертовски неудобно. А ведь всего в шаге отсюда стояла отличная широкая и мягкая кровать! И тем не менее, мы опомнились только, когда вода из переполнившейся ванны, бодро журча, побежала на пол.