Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 67

Помню, что закричала от боли, а потом корила себя за то, что не сумела сдержаться. Что повела себя как кисейная барышня… но когда по щекам потекли слезы, на кончиках пальцев оказавшихся алыми… стало не до стыда и чувства вины.

Голос Алистера доносился издалека, и слов я почти не разбирала. Голова раскалывалась на части – я боялась, что, прикоснувшись к ней, и впрямь обнаружу треснувший череп. Но больше всего меня пугали текущие из моих глаз кровавые слезы.

Все закончилось так же резко, как и началось. Тень Алистера вернулась туда, где ей и положено было находиться – за его спину. Слезы высохли, оставив на память о себе жуткие алые разводы на щеках. В голове стало упоительно легко и пусто.

– Беатрис…

Главное, что он шептал мое имя бледными губами. Что держал меня в своих объятиях – как замечательно, что теперь он мог касаться меня. Я чувствовала себя на удивление хорошо – вдвойне удивительно для той, что несколько мгновений назад думала, что пора проститься с жизнью. Но я позволила себе использовать свой недавний недуг, чтобы побыть в объятиях Алистера немного дольше. Чтобы слышать, как бьется его сердце в такт с моим, как щекочет его тяжелое дыхание мою щеку.

Он волновался, а я ему позволяла. Пристыдив саму себя, подняла голову и слабо улыбнулась:

– Я в порядке, Алистер. Все закончилось.

И видела в его глазах отражение собственных мыслей. Ничего не закончилось. Что-то плохое, что-то страшное… оно только начиналось.

Глава пятая. Ледяное прикосновение

После того странного и необъяснимого приступа я с настороженностью относилась к явлению прежде такому обыденному – теням, которые отбрасывали жители особняка.

И действительно заметила некоторую странность – следующие за Алистером, Агатой и Лаэс тени иногда вели себя странно – то всего на мгновение меняли форму, то чуть-чуть отставали, а то и вовсе пропадали незнамо куда. Тень Дайаны была… ну, нормальной. Человеческой. Я связывала это с ее силой, в разы превосходящую силу каждого из одаренного магией человека в этом доме. Что до Конто и Ари… наверное, «нормальность» их теней была связана с их двусущностью и принадлежностью к метаморфам.

Сделав выводы, я поспешила поделиться с ними с Лаэс. Пугать Дайану и остальных не хотелось, а ведомая духами казалась мне рассудительной и опытной в подобных делах.

– Понимаю, о чем ты, – сказала она, едва меня дослушав. – С тенями и впрямь происходит что-то неладное. К тому же, духи ощущают в особняке посторонние и, безусловно, темные сущности.

– Темные Отражения, – выдохнула я. – Что им еще от меня надо? Думаешь, они выбирают подходящий момент, чтобы напасть?

Лаэс качнула головой с завязанной на глазах повязкой.

– Нет. Если бы они хотели, давно бы это сделали – с их силой каждый момент для них подходящий.

– Тогда чего они ждут?

– Не знаю. Не могу понять, – отозвалась она, подразумевая, что об этом ей не сообщают духи. – Ты замечала еще что-нибудь с того момента, как проснулась? Что-то еще, помимо теней?

– Не замечала, но… головные боли… они участились.

– Странно, – нахмурилась Лаэс. – Ты не одаренная и не можешь чувствовать опасность, как чувствуем ее мы с Дайаной.

– Подожди! – воскликнула я. – Дайана тоже что-то чувствует?

Лаэс вздохнула.

– Да, и пытается своей силой укрепить зеркала. У нее получается – не очень умело, но получается. Вот только духи подсказывают мне, что то самое зеркало, через которое слуги Ламьель ворвались сюда… оно – основная прореха в защите особняка. Ламьель будто оставила на нем свой темный след, подобный некоей магической проказе, и сил Дайаны не хватает, чтобы вытянуть темную энергию и сделать зеркало цельным.

– Но она же – Истинный Дар! – поразилась я.

Лаэс вздохнула.

– Ее дар как неограненный алмаз. Он сам по себе велик и великолепен, но полностью… не раскрыт, не отражает всего своего потенциала, всех возможностей. В Дайане заключена огромная сила, но большая ее часть дремлет. Это несправедливо… – Ведомая духами помолчала. – Я знаю историю семьи Морэ и прекрасно понимаю Алистера – переселившись в этот мир, он хотел защитить свою семью и спрятать ее от всевидящего ока Ламьель. Но для того, чтобы стать полноценным Истинным Даром, Дайане нужно учиться, и учиться у чародеев, магов или колдунов.

– Но как же Ари?

– Ари – метаморф, – мягко сказала Лаэс. – Она Хранительница Дайаны и я верю, что она готова защищать ее ценой своей собственной жизни, как и Алистер. Но Ари не может стать достойным учителем. Защитником – да, но не учителем. Ей просто недостает знаний – как и большинству людей, которые лицом к лицу столкнулись с Истинным Даром.

Мне нравилась ее прямота, но то, что она говорила… сбивало с толку и внушало тревогу.

– Хочешь сказать, чтобы научиться владеть Истинным Даром в полную силу, Дайане нужно жить в Ордалоне?

Ведомая духами кивнула.

– И Алистер прекрасно это понимает. Но он настолько любит свою дочь, что просто не готов ее отпустить. Ордалон – это опасность, подстерегающая на каждом шагу. Мир непредсказуемый и немного дикий – в нем концентрация магии слишком сильна. Потому там даже вода, дерево или воздух обладают своей собственной магической силой. И подчас опасны.

Я кивнула. Кому, как не мне, это знать.

– Я не осуждаю Алистера, но должна предупредить – особняк уязвим, чары, наложенные им, когда он еще был магом, с каждым днем слабеют. А охотников за Истинным Даром меньше не становится. Только подумай, насколько могущественное это оружие, если ты – только не обижайся – обычная девушка из немагического мира, не имея ни капли собственной магии, смогла победить Ламьель.

– Только потому, что в моих руках был Истинный Дар Дайаны, – тихо ответила я. Какие могут быть обиды? Лаэс была совершенно права. Я совершенно обычная девушка, которой повезло прикоснуться к чему-то волшебному.

– Но оболочка Истинного Дара – сама Дайана – оказалась уязвима. И она уязвима и сейчас. Я пыталась объяснить это Алистеру, но он и слышать меня не желает. Ари тоже на стороне Дайаны и настаивает, чтобы девочка росла в спокойствии немагического мира, вдали от Ордалона… хотя она и очень по магии скучает. А мы не так долго с ними знакомы, чтобы я могла надеяться убедить их в своей правоте. Другое дело ты. Ты можешь убедить Алистера в том, что дар Дайаны здесь просто пропадает понапрасну. И опасность, витающая над ней с самого ее рождения, не исчезает. Как бы он ни желал обратного…

Слова ведомой духами заставили меня задуматься. Я представила, что во мне вдруг проснулась бы какая-то магическая сила. И какой резон мне был бы оставаться здесь, в мире, где за пределами особняка, затерянного между мирами, магии нет? Кто сумел бы обучить меня владению пробудившимся даром? Даже самые талантливейшие из учителей не знали бы, что со мной делать. И Алистер… он не мог обучать свою дочь магии, которой сам когда-то лишился.

– Думаешь, что-то грядет? Снова? – тихо спросила я.

Лаэс не было с нами, когда Темные Отражения ворвались в особняк через зеркала, но я знала, что она меня поймет.

– Грядет, Беатрис. И вот что я тебе скажу… Теперь, когда враги семьи Морэ и охотники за Истинным Даром из Ордалона узнали о местонахождении Дайаны… вряд ли они когда-нибудь оставят свои попытки.

Вздохнув, я оставила Лаэс наедине с духами.

Бесцельно бродя по дому, я остановилась у того самого зеркала, через которое Темное Отражение однажды – казалось, целую вечность назад – проникло в наш мир. То же самое, через которое я, уже позже, проникла в Ордалон. Обычно рядом дежурил Конто – наточив зубы и когти, как он говорил. Однако сейчас его не было видно, а доносившиеся с кухни аппетитные запахи жаренного мяса подсказывали: трапеза метаморфа в самом разгаре. Мимолетная мысль о Конто еще больше усугубила мое и без того не радужное настроение: как и он, прежде я надеялась, что проклятье, которое не давало ему перевоплотиться обратно в человека, наслала Ламьель. Но раз после ее смерти Конто так и остался барсом, значит, эти чары наслал на него кто-то другой. И, если верить словам Лаэс, Дайана, которая так и не приручила Истинный Дар и не владела им в полной мере, помочь Конто не могла.