Леди чародейка (СИ) - Герцен Кармаль. Страница 92

Исполин – ожившая каменная груда, которую пытались покорить воины и маги. Набрасывали магические сети, опутывали металлическими цепями невероятной длины и даже прирученными молниями, что оплетали каменное тело и жалили подобно осам.

Ари – тоненькая, но яростная, с застывшими в глазах болью и гневом. Бок о бок с ней – Конто. Он представал на картинах Джиневры в разных обличьях – то мужчиной, то барсом. Неизменным оставалось одно: он всегда был рядом, всегда закрывал Ари своей спиной.

И Алистер… он тоже был там, посреди огромного поля боя, в которое превратился Ордалон. С мечом в руках и решимостью во взгляде. Решимостью защищать свой мир до самого конца.

И только последнюю картину Джиневра разгадать никак не могла, и смысла ее не понимала. Ту, где красивая темноволосая девушка под руку с юной незнакомкой брели по седым пескам.

Глава двадцать третья. Океан пепла

Окружающий нас ослепительно-белый мир погряз в вязкой паутине безмолвия. Я боялась даже дышать – казалось, выдох отзовется в этом поистине гробовом молчании оглушительным шумом. Я слышала, как бьется мое сердце – испуганное, стучится о ребра, будто отчаянно желая покинуть свою клетку.

Я еще крепче сжала руку Дайаны, но, испугавшись, что причиняю ей боль, ослабила хватку. Подняв голову, она бледно мне улыбнулась. Но ни одну из нас эта вымученная улыбка обмануть не могла.

Нам обеим было не по себе в этом весьма своеобразном царстве мертвых.

Всюду, сколько хватало глаз, простиралась белоснежная пустыня. Белый цвет поглотил все остальные, словно не желая признавать за ними право существовать… То, что поначалу я приняла за снег, оказалось белым пеплом. Подобный инею, он покрыл деревья – вот только под ним все еще зеленела листва. Покрыл траву, которую не колыхал ветер – в погасшем мире ветра не существовало.

Не сразу, но я увидела и людей. Вопреки моим ожиданиям, ледяными они не казались. Скорее напоминали восковых статуй, «игрушек» в доме куклы-марионетки. Мне было не по себе, я чувствовала себя так, будто нахожусь на кладбище, хоть и усиленно гнала от себя подобную мысль. Кто-то из них все же пробудится, получит второй шанс и самый лучший подарок на свете – жизнь.

А потом я увидела ее – красивую девушку с белоснежными волосами, которая держала на руках прелестного лопоухого щенка. Истинная Снежная королева – ресницы покрыл пушистый слой белого пепла, так похожего на иней, щеки бледны, губы бескровны. Голова ее была чуть запрокинута, взгляд направлен вверх. Возможно, в тот день, когда Сердце Мира погасло, она вышла на улицу, чтобы посмотреть на небо... не зная, что видит его, возможно, в последний раз.

– Что это? – спросила вдруг Дайана, вглядываясь в воздух в нескольких шагах от уснувшей незнакомки.

Оглядевшись по сторонам, я нахмурилась.

– Ты про белый пепел?

– Нет, – нетерпеливо сказала она. – Белый пепел – это то, во что превращает пустота энергию жизни. Я о другом. Тонкие ленты серебристого-голубого света, такие яркие... Ты разве не видишь?

Я сокрушенно покачала головой. Огорченно вздохнула, но тут же напомнила себе: дело не в том, что как чародейка я слаба, просто Дайана... уникальна. И это действительно радовало меня, заставляло гордиться этой внешне хрупкой девочкой, такой сильной внутри, с сердцем, наполненным Истинным Даром.

Дайана переводила взгляд с беловолосой, прижимающей к груди щенка... на что-то, недоступное моему зрению.

– Их ленты переплетены, но они будто бы улетают прочь. – Дайана внезапно ахнула, саму себя прерывая. – Беатрис, это их души! Души девушки и щенка!

– То есть, когда пробудится весь мир... они пробудиться не смогут?

– Нет, – напряженным шепотом ответила Дайана. Вгляделась в глаза Снежной принцессы, словно надеясь через них заглянуть в ее душу... А быть может, именно это ей и удалось. – Беатрис... Я вижу внутри ее... Она не пуста – не знаю, как объяснить это. В ней еще есть след души, след жизни... Думаю, я еще могу ее спасти.

– Ты хочешь вдохнуть в нее жизнь? – воскликнула я.

– Я попытаюсь, – отозвалась она.

Шагнула вбок и подняла руки вверх, прикасаясь к невидимому для меня шлейфу души. А затем бережно положила ладони – крест-накрест – на грудь Снежной принцессы. Сделала странный жест, будто вытягивала что-то из самого сердца спящей, и принялась плести чары, рисунок которых был мне совершенно незнаком. Но я узнавала его цвет – ослепительно-белый, сияющий как десятки белых солнц. Магия жизни, магия соединения всех четырех стихий. Магия Истинного Дара.

– Ничего не получается. – Дайана чуть не плакала от бессилия и обиды, а я не знала, чем ее успокоить. В памяти всплыли слова Лаэс о том, что каждому дару – даже самому сильному – нужен достойный учитель. Дайана же действовала почти по наитию, соединяя преподанные ей знания Алистера, Ари, Лаэс и Конто. Вот только иногда этого было недостаточно...

Я уговаривала ее взять передышку и попробовать позже, но она стояла на своем. Стирала линии чар и рисовала их снова в отчаянной попытке соединить душу Снежной принцессы с ее телом.

– Кажется... кажется, получилось, – растерянно произнесла Дайана, во все глаза глядя на девушку с щенком. Обернулась ко мне, сияя. – Беатрис, у меня получилось!

– Я и не сомневалась, милая, – нежно сказала я. Обняла, чувствуя, как сильно и быстро бьется ее сердечко. – Но тебе нужно отдохнуть.

– Не сейчас, – отмахнулась Дайана. Сделала навстречу «Снежной королеве» еще один шаг и положила ладони на бока ее пса.

– Милая, ты устала... – мягко сказала я. – Мы можем вернуться позже.

Алистер как-то рассказывал мне, что живущий в человеке дар – колдовской, чародейский или Истинный – иссякает очень медленно, почти неощутимо. И если бы маги могли жить веками, их дар жил бы в них несколько веков. Но люди, увы, были смертны. И иссякал не дар, истончалась его оболочка, его сосуд – хрупкие человеческие тела.

Лоб и кожу над верхней губой Дайаны усеяли бисеринки пота. Она дышала часто и прерывисто, будто после долгого бега, но, несмотря на это, упрямо мотнула головой.

– Она проснется без своего пса – быть может, единственного, кого она любила. И любила так сильно, что их души после смерти оказались переплетены. Это тяжело – расставаться с любимыми.

Голос ее дрогнул, и я вдруг с удивлением поняла, что Дайана готова расплакаться. Неужели ее так сильно растрогала нежная дружба девушки и щенка? Я пообещала себе, что когда все закончится, когда все жители Ордалона окажутся в безопасности, и Исполины перестанут быть угрозой, я уговорю Алистера купить Дайане щенка – самого лучшего в любом из миров.

Представила, как мы будем жить все вместе – Алистер, Дайана, лопоухий щенок и я, и теплая волна затопила сердце.

Следуя уже проторенной дорожкой, Дайана вдохнула жизнь в маленького и невероятно умильного питомца Снежной принцессы. И пусть она выдохлась и растеряла остатки сил, выглядела она довольной. Я так гордилась Дайаной… моя девочка спасла две родственных души.

После недолгого отдыха мы продолжили путь. Окрепнув, Дайана создала Тропу – как учили ее чародеи Круга. Тропа, которая должна была привести нас прямиком к Сердцу Мира, представляла собой сотканный из белесого тумана путь, ведущий вперед и теряющийся у самого горизонта. Туман был и вокруг нас – плотная стена из клубящейся дымки, которая заслоняла собой весь окружающий мир. Неизменным остался только белый пепел. Кружась, он ложился мне на плечи, оседал на ресницах, запутывался в волосах. Вдыхая, я чувствовала запах грозы и привкус металла.

Дайана уверенно шла вперед по Тропе, словно ее ничуть не пугала сгустившаяся вокруг нас белесая пустота. Я же вся с ног до головы покрылась гусиной кожей и зябко ежилась, оглядываясь по сторонам.

Время здесь, на Тропе, действовало по своим собственным законам. Мы шли, казалось, несколько недель – но ноги мои не требовали отдыха, не хотелось ни есть, ни пить. Когда Дайана заговаривала со мной, речь ее всегда звучала искаженно – казалась или замедленной или, напротив, такой быстрой, что мне приходилось просить ее повторить.