Наш с тобой секрет (СИ) - Лизергин Богдана. Страница 11

— Это Вагнер, — пояснил Виталий, вновь опускаясь рядом со мной, — Мне подарил её друг, который сегодня не смог быть с нами. Но взял с меня обещание, что я послушаю её именно в день рождения.

— Почему не смог? — спросила я.

— Уехал по делам в другой город. Разумеется, не сказав, что за дела. Он довольно скрытный.

— Тоже музыкант?

— Да. Он пытается собрать группу, но пока не получается. Мало кто хочет играть его музыку.

— Что, настолько плохая музыка?

— Нет, она не плохая. Просто другая. Словно не из нашего времени. Люди к ней ещё не готовы. Вообще-то мы с ним на музыкальном форуме познакомились, он там яростно ругал метал. А я на вырос на Metallice и Black Sabbath, поэтому решил высказаться. Мы довольно мило пообщались, потом подружились. Он почти убедил меня в том, что метал — это мёртвая музыка, — Виталий улыбнулся своим воспоминаниям, — А ещё он красиво поёт на французском. Тебе нравится Милен Фармер?

— Да, она потрясающая.

— У меня где-то была кассета с записью его кавера на Fuck Them All. Если я не опьянею настолько, что не смогу твёрдо стоять на ногах, найду её для тебя.

— Мне понравилось ваше выступление, — сказала я то, что давно должна была сказать, но догадалась только сейчас.

Он просиял.

— Ты нам очень помогла. Если честно, я не думал, что ты поднимешься на сцену. Я сымпровизировал на ходу и не прогадал. Спасибо.

— Это был мой дебют.

— Наш дебют, — поправил Виталий, и от этого “наш” внутри почему-то потеплело. Мы с самого начала отгородились от остальных, и, несмотря на то, что нашего внимания хватало на всех, ребята замечали, что мы существуем отдельно от них. Гром пару раз подколол меня этим, но я отмахнулась от его шуточек. Как странно. С самого первого сентября мир поворачивался ко мне всё новыми и новыми гранями, словно хотел, чтобы я наверстала упущенное как можно скорее. Летом я уныло сидела на подоконнике, наблюдая за жизнью, а осенью оказалась в неё вовлечённой. Оказалось так здорово сидеть с этими молодыми творческими ребятами, слушать классическую музыку, хрустя чипсами, болтать о всяком разном, чувствовать уютную теплоту добрых зелёных глаз…

— Ух, что-то я напился так неслабо, — Рома потряс кудрявой головой, точно пёс, — Злое пиво у тебя, Виталий.

— Пиво нормальное, просто кто-то слишком много пьёт, — Виталий запустил в него крышечкой.

— Вы так и не выбрали название? — спросил Гром, доставая сигареты.

— Нет. Ты же сам слышал, какую лажу нам предлагали из зала, — Макс потянулся и тоже вытащил пачку, — Ну что, парни, выйдем перекурим?

Мы с Виталием, как некурящие, остались сидеть на диване. Он скинул кеды и забрался на него с ногами, обхватив колени. Сейчас солист был похож на большую нахохленную птицу.

— Хороший получился день рождения, — сказал он, — Лучший за восемнадцать лет, — еон поднял голову, и его рука мягко опустилась на моё плечо, — Мы удачно выступили, я познакомился с удивительной девушкой, разделил с ней свою радость. О чём ещё мечтать восемнадцатилетнему музыканту?

— О классном названии для группы, например.

Он засмеялся, убрав руку.

— Да, было бы идеально. Есть идеи?

Я задумчиво постучала пальцами по столу.

- “Неизвестный исполнитель”. В этом названии есть элемент тайны. Когда в проигрывателе попадается песня без исполнителя, это всегда загадка — какой она окажется? Весёлой или грустной, энергичной или спокойной, зацепит или нет? С вашей музыкой так же — в пространстве одной песни может быть попеременно то печаль, то радость, то любовь, то боль, то фолк, то панк.

Он повернулся и с уважением посмотрел на меня. Я ощутила, как слабо кольнуло в сердце от его взгляда.

— А это интересно. Не против, если я предложу твой вариант парням?

— Не против.

Вернувшиеся парни ещё не успели рассесться по своим местам, а Виталий уже предлагал им вариант названия. Как ни странно, им понравилось, и название было утверждено, скреплено пивом, вином и рукопожатиями.

— Теперь можно писать альбом, — довольно сказал Макс, — Подумайте над этим, пацаны.

— Как говорила старушка Скарлетт, "Я подумаю об этом завтра", — продемонстрировал эрудицию Рома. Все засмеялись.

— Спасибо, Лали, — поблагодарил Виталий, — Я могу сказать, что у меня был идеальный день рождения.

— А на день рождения принято дарить подарки. Пусть это название будет моим тебе подарком.

— Он будет со мной постоянно, — серьёзно сказал Виталий.

Приближался рассвет. Странно, я не спала всю ночь, вся пропиталась табачным дымом, глаза побаливали от мерцающей гирлянды, но усталости не чувствовала совсем. Мы с Громом засобирались домой, когда начали ходить первые трамваи.

Виталий вызвался проводить нас. Утренний холод тут же пробрался под одежду, заставив клацать зубами. М-да, представляю, как “прекрасно” я сейчас выглядела, с кожей, как у покойника и кругами под глазами от бессонной ночи. Поэтому я отворачивалась от Виталия и прятала глаза. Гром тут же скрылся в кустах, крикнув, что скоро вернётся. Виталий снял свой шарф и повязал мне на шею, подняв его так, чтобы он закрывал уши. Этот простой жест заботы тронул меня настолько, что в глазах защипало.

— Спасибо, — я спрятала нос в шарф, вдохнув запах туалетной воды и сигарет. Так-то лучше: шарф скрыл моё лицо наполовину.

— Я так и не нашёл кассету, — виновато сказал Виталий, и я не сразу вспомнила, о чём он вообще.

— А, я о ней уже забыла.

— Как думаешь, будет очень банально, если я попрошу твой номер телефона? — спросил он.

— Это хорошая банальность, — я взяла протянутый мне телефон и забила в него номер.

— Ну вот, теперь буду знать, что мой шарф ко мне вернётся, — улыбнулся он, смотря на экран телефона.

— Ах, ты! — я толкнула его в плечо, но он даже не пошатнулся. Спрятав телефон в карман, он вдруг подошёл ко мне и обнял. Для этого ему пришлось наклониться, и мы смотрелись, наверное, нелепо. Хорошо, что сухие заросли бурьяна это не декорация для романтической сцены. В его объятиях было тепло и уютно, моя макушка была где-то на уровне его ребёр. Вернувшийся Гром смущённо покашлял, и Виталий отпустил меня, отступив на шаг.

Виталий проводил нас до остановки и не уходил до тех пор, пока мы не сели в подошедший трамвай. Я выбрала место у окна и помахала ему рукой. Он в шутку послал мне воздушный поцелуй, и я закатила глаза. Трамвай тронулся, оставляя его долговязую фигуру далеко позади.

— Ну что, жалеешь теперь, что не пошла на дискотеку? — спросила я у Тамары в понедельник. Была большая перемена. Мы сидели на подоконнике, прислонившись спинами к холодному стеклу и жевали мармеладных червячков.

— Посыпаю голову пеплом от того, что не попала в "Бензин". Вообще-то я тоже люблю панк-рок, — Тамара закинула в рот последнего червячка, прожевала и добавила: — Значит, Виталий… Интересно.

— Что тебе интересно? — я слегка покраснела.

— Всё интересно. Писал?

— Писал.

Он прислал мне смс ещё в трамвае. Гром клевал носом, прислонившись к моему плечу, а я, по-дурацки улыбаясь, перечитывала простые две строчки: “Завидую своему шарфу. Хорошего дня”. Мы переписывались все выходные. У меня несколько раз заканчивались деньги на счёте, и я несколько раз бегала в магазин, к терминалу. А вечером воскресенья он позвонил, но разговор вышел коротким из-за того, что он торопился на репетицию. Мы договорились встретиться на неделе и распрощались.

— Немного даже завидую тебе, девушка всеобщей мечты — сказала Тамара с улыбкой, — Первый раз пошла на сейшн и завалила солиста, как мамонта.

— Перестань, — я поморщилась, — Между нами ничего нет. Просто общаемся.

— Ага, ещё скажи, как друзья.

— Именно.

— Ну да, и сияешь ты именно поэтому.

Я закатила глаза. Иногда Тамара могла быть очень вредной. Прозвенел звонок, и мы нехотя слезли с подоконника. Вместо зарубежной литературы сегодня была история. Николай Владимирович возвращался через неделю, и я ловила себя на мысли, что думаю о нём всё реже. Но я по-прежнему была придавлена этой тяжёлой и странной влюблённостью, сколько бы не врала себе, что тема учителя закрыта. Нельзя выбросить из памяти то, что вцепилось в неё, как живучий, постоянно подпитываемый сорняк. Хотя, можно ли называть его сорняком? Его музыка жила в моём плеере, книги на полке, слова в памяти. Только записка — единственное хрупкое, но всё же материальное доказательство того, что между нами что-то возможно, — осталась в в синей казённой пепельнице литературного кафе. Страх, волнение, надежда, отчаяние, нежность — его образ миксовал во мне коктейль из эмоций, заставляя стремиться к тому, чтобы быть лучшей версией себя. Но теперь к мыслям об учителе добавились ещё и мысли Виталии. И здесь я тоже не могла себе врать: он мне нравился. Его голос, глаза, смс — вот те крючки, за которые зацепилась моя душа. И я не знала, что лучше — безнадёжность адреналиновой карусели или тихая спокойная гавань? Сложно выбрать, когда тебе всего семнадцать и ты никогда не любила. Да что там, даже на свидании никогда не была. И кажется, пришла пора это исправить.