Завещание Якова Брюса (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 8

— А ты откуда знаешь? — опешил лакей.

Глаша снисходительно взглянула на незадачливого ухажера.

— Сорока на хвосте принесла. Так что, Тихон, ступай-ка ты по добру, по здорову…

Тихон насупился и хотел было ответить, но из залы донесся требовательный голос Анны Михайловны, и лакей поспешил к хозяйке.

Поколебавшись, Глаша все-таки вошла в комнату и, увидев, что барыня стоит на коленях перед образами, замерла у порога.

— Что тебе? — резко обернулась Настя.

Волосы взметнулись, хлестнули по лицу и вновь рассыпались по плечам.

Глаша отшатнулась, слишком уж диким показалось видение: в одной рубахе с распущенными волосами и яростно сверкнувшими глазами, хозяйка действительно напомнила ведьму. Девка невольно перекрестилась.

Настя скривилась и медленно поднялась на ноги. Не хватало еще, чтобы собственные слуги её боялись, так и на вилы вздернут от страха.

— Ты зачем пришла? — хмуро спросила она горничную.

Та невольно сглотнула и нерешительно взглянула на хозяйку.

— Так это… утро уже…

— И что с того? — Настя говорила глухо, как всегда, когда была чем-то недовольна.

Глаша окончательно растерялась. Украдкой она бросила взгляд на хозяйку, гадая, не прознала ли та о Глашином секрете.

Настя вновь отвернулась, словно не желая смотреть на нерадивую горничную.

— Анна Михайловна уже встала? — прервала хозяйка затянувшееся молчание.

— Она в зале сидит, — Глаша невольно понизила голос и зашептала, — сам граф Шувалов к ней пожаловал.

— И что с того? — Настя криво усмехнулась.

— Так он же из Тайной канцелярии! Что как арестовывать будет? — Глаша ляпнула первое, что пришло на ум.

— Глупости не говори, — оборвала её Настя. — Если бы Александр Иванович арестовывать приехал, то не стал бы за столом рассиживаться, да чаи гонять!

Она подошла к ушату и опустила руки в воду. Глаша заметила, что движения хозяйки были очень резкими, точно та волновалась. Девка обмерла: неужто хозяйка все-таки прознала и теперь собирается примерно наказать саму Глашу.

Настя тем временем зачерпнула воды и плеснула на разгоряченное лицо, поежилась от холода. Неловкое молчание Глаши, взгляды, которые девка украдкой бросала на нее, вновь заставили девушку испытать стыд по поводу того, что случилось ночью.

— Полотенце дай, — потребовала она.

Девка вздрогнула, засуетилась, не сразу вспомнив, что белоснежное полотенце висит на стуле, куда она сама повесила его вечером.

Настя лишь недовольно посмотрела на мельтешащую горничную, но промолчала, опасаясь сорваться на крик. Вытерев лицо, девушка начала одеваться, отдавая Глаше короткие указания, которые горничная восприняла, как то, что хозяйка гневается на нее.

Настроения это обоим не прибавило. Чем больше суетилась Глаша, тем больше хмурилась становилась Настя. Сборы заканчивались в полном безмолвии.

— Настасья Платоновна, — не выдержала девка, когда платье было зашнуровано. — Уж коли провинилась, так лучше выпорите или по щекам там…

— Глаша, ты о чем? — очнувшись от своих невеселых мыслей, Настя взглянула на свою крепостную.

Та опустила голову, едва сдерживала рыдания.

— Вы же на меня сердитесь, оттого и молчите, — еле слышно произнесла она.

Настя закатила глаза. Она хотела утешить молочную сестру, но вдруг подумала, что так даже лучше. Во всяком случае сейчас, пока она сама не разобралась, что же делать дальше.

— Да, сержусь, и ты прекрасно знаешь за что! — произнесла Настя со всей строгостью, на которую была способна.

К ее удивлению, Глаша буквально рухнула на колени.

— Настасья Платоновна, голубушка, простите…

Рыдания сдавили горло, и девка не смогла более вымолвить не слова, лишь смотрела на хозяйку своими огромными, полными слез глазами.

Настя нерешительно взглянула на молочную сестру, с которой еще недавно делилась всеми радостями и горестями. Опустив голову, та беззвучно рыдала. Понимая, что, утешая её, расплачется сама, и не дай Бог, проговориться, Настя судорожно вздохнула и проговорила, как можно более спокойно.

— Глаша, перестань! Ничего плохого не произошло, и ты же знаешь. Я говорю тебе так, лишь потому что желаю добра. Ступай к себе, после поговорим!

Та кивнула. послушно вытерла слезы и вышла, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания.

Настя кинула на подругу детства горестный взгляд, но решила отложить объяснения на потом, поскольку сперва надо было самой решить, что делать.

Это не прибавило настроения, и в залу девушка зашла в весьма дурном расположении духа.

Шувалов был уже там, как, впрочем, и чета Бутурлиных. Они сидели за столом и традиционно пили чай с бубликами и вареньем, на которые так щедра была хозяйка дома. Судя по тому, что Александр Борисович надел свой потрепанный и, очевидно, самый любимый мундир, а Анна Михайловна кидала на супруга недовольные взгляды и старательно избегала говорить с ним, подполковник чувствовал себя значительно лучше и собирался на службу.

— А. Настенька вот и ты! — Бутурлина улыбнулась девушке. — смотрю, ты сегодня заспалась?

— Да. Вчера день был тяжелый, — внутри буквально сгорая от стыда за свое предательство, Настя выдавила из себя ответную улыбку.

От девушки не укрылось, что граф Шувалов как-то особенно пристально смотрит на нее, точно догадываясь о случившемся ночью. Стремясь избежать неприятного для нее взгляда, Настя предпочла занять место так, чтобы между ней и начальником Тайной канцелярии стоял самовар.

Граф усмехнулся, мгновенно разгадав этот наивный маневр, но говорить ничего не стал.

Покончив с завтраком, Александр Борисович встал, отодвинув стул так решительно, словно именно этот предмет мебели являлся виновником всех бед.

— Что ж, Анна Михайловна, мне пора идти! — с каким-то мальчишеским вызовом подполковник посмотрел на супругу.

Та даже не повернулась к супругу:

— Раз пора, так иди, что спрашивать?

— Помилуй, разве я спрашиваю? Я тебя, душа моя, лишь извещаю, как и положено примерному мужу. — последние слова Бутурлин сказал с небольшим нажимом.

Его жена лишь неодобрительно поджала губы и сделала вид, что старательно помешивает чай в чашке. Постояв еще с минуту, подполковник хмыкнул и направился к выходу. У дверей слегка пошатнулся.

— Саша! — Анна Михайловна в миг подлетела к мужу.

Тот выпрямился, довольно улыбнулся и, запечатлев на щеке жены поцелуй, гордо вышел.

— Вот ведь окаянный! — перекрестив вслед, Бутурлина вернулась на свое место и строго посмотрела на графа Шувалова, чьи плечи подозрительно подрагивали. — Александр Иванович, будет тебе веселиться!

— Будет, Аннушка, будет, — почти рассмеялся тот. — Сколько вас знаю, все Александр Борисович тебя провести норовит.

— И то верно! Седой весь, а туда же… — проворчала ведьма. — Ладно, ты-то с чем к нам пожаловал?

— Да вот, с Настасьей Платоновной поговорить надо, — Шувалов моментально стал серьезным. — Дозволишь?

— Говори, коли она не против, — Анна Михайловна внимательно посмотрела на девушку, словно предлагая решить самой, стоит ли общаться с графом.

— Отчего я должна быть против? — Настя наконец оторвала взгляд от своей чашки и взглянула на начальника Тайной канцелярии, — Спрашивайте, ваше сиятельство.

Шувалов сделал вид что задумался, хотя на самом деле, в этом Настя была уверена, просто держал паузу. Невольно подумалось, что граф гораздо более умелый актер, чем все эти итальянские комедианты, так любимые императрицей.

— Расскажите, что привело вас на поляну, — попросил он.

— На какую поляну? — девушка невольно напряглась.

— Та поляна, где нашли Белова, она в стороне от основного гона, тем не менее, вы направились именно туда. Почему? — голос Шувалова невольно стал тверже, а глаза чуть сощурились, словно граф читал мысли собеседницы.

— Я просто отстала и за… — Настя осеклась, понимая, что лгать не имеет смысла, — задумалась, а потом узнала места, что видела во сне.