Назад дороги нет (СИ) - Манило Лина. Страница 21

— К другу в больницу ехал, — отвечает, протягивая руку и убирая волосы с моего лица. Вздрагиваю, когда его пальцы касаются моего лба, будто бы случайно. — Задумался, засмотрелся, а тут кто-то в сторону отпрыгивает. Я чуть не обделался с перепугу.

Смеётся, а в звуке этом — облегчение.

Нет-нет, нужно убегать отсюда, потому что ничем хорошим это не закончится. Слишком многое навалилось со всех сторон в последнее время, и роман с кем бы то ни было не входит в мои планы, даже с таким потрясающим мужиком, как Викинг. Но, чёрт возьми, где найти силы, чтобы уйти, когда он так близко, и я, кажется, слышу биение его сердца в сильной груди?

— За дорогой нужно следить, — бурчу и пытаюсь подняться, но я так испугалась, что ноги не слушаются.

Отказали, что ли? Вот номер будет, если ещё и инвалидом останусь. Мало мне всего остального, да? Ох, чёрт, всё тело ломит, так вбок рванула, чуть не убилась. Осторожно шевелю левой стопой, потом правой, пытаясь не морщиться, чтобы Викинг не увидел мою слабость — терпеть не могу, когда меня жалеют, ненавижу просто.

Викинг тем временем легко поднимается на ноги — ты гляди, спортивный какой, прыгун — и протягивает мне руку. Ага, размечтался, сама справлюсь.

Стараясь не кряхтеть, чтобы сохранить чувство собственного достоинства, всё-таки заставляю себя встать. Прислушиваюсь к ощущениям и с радостью отмечаю, что ничего не сломано — так, может, пара синяков останется, но это ерунда, могло быть и хуже. На Викинга стараюсь не смотреть, чтобы не терять самообладание. Слишком хорошо помню, каким галопом неслось сердце в груди там, в "Бразерсе". Еле успокоилась.

— Ну, до свидания, — говорю, поднимая с земли чемодан. Господи, где были мои мозги, когда я столько шмотья с собой взяла в этот чёртов дом отдыха?! Ну, я ж не думала, что сероглазый возмутитель хрупкого спокойствия решит переехать меня на своём драндулете. Хотя, лучше бы переехал, не пришлось бы тащить такую тяжесть, потому что очень удобная ручка, которой был оснащён этот обтянутый кожей монстр, отломилась и улетела куда-то в сторону. Вот за что мне всё это, никто не знает?!

— Отдай, — просит, подходя совсем близко. — Совсем ополоумела?

Я стою, вцепившись пальцами в ручку чемодана и уткнувшись носом в шею Викинга. Аромат его кожи будоражит — солоноватый и пряный одновременно, а близость смущает до невозможности.

Отойди! Ну не стой ты так близко, я же не выдержу сейчас...

— Я сама. — Мой голос на удивление твёрд, а Викинг наклоняет ко мне лицо и улыбается.

Господи, ну не может живой человек — обычный, не в телевизоре — быть настолько красивым, но это какая-то странная красота, опасная даже.

— Ты феминистка? Или грузчик в душе? Предлагаю помощь, значит нечего отказываться. Ясно?

Какой суровый, даже улыбаться перестал. Ага, эго истинного самца задела? Ну-ну, это даже весело.

— Что ты о себе возомнил? Это мой чемодан. И я его сама потащу. Отойди!

— И не подумаю. Я тебя напугал, чуть не сбил, и помочь с чемоданом — меньшее, что могу предложить.

Вот что мне с ним делать? Ураган, а не мужик. Снова врывается в мою жизнь, всё сметает на своём пути, не оставляя выбора, а я ведь почти обрадовалась, что он не позвонил — думала, смогла спастись, избежать этого сероглазого ненастья.

— Ладно, уговорил.

Отпускаю ручку чемодана, но Викинг не отходит. Так и стоит в опасной близости, а мне кажется, что задыхаюсь. Нервы совсем ни к чёрту, а ещё и он. Ерунда какая-то.

— Ты не торопишься? — пытаюсь найти повод разрубить этот тугой узел, что неожиданно сплёлся между нами.

— Безумно тороплюсь, — говорит, наклонив голову и заглядывая в глаза. Уголок губ чуть приподнят в лёгкой улыбке, от которой у меня внутри всё сжимается. — Мой друг лежит в больнице с пробитой головой. Представляешь?

— Ужас какой…

Не могу оторваться от созерцания стальных озёр напротив. Тянет, словно магнитом, и у меня, наверное, в голове что-то заклинило, но я протягиваю руку и дотрагиваюсь до ямки между ключицами, украшенной татуировкой. Она явно часть большого рисунка, и я хочу, чтобы Викинг скинул свой кожаный жилет, футболку, и я смогла бы рассмотреть, какими узорами он расписывает своё тело.

Глупости какие, но я взрослая и, чёрт возьми, свободная женщина, мне теперь всё можно.

— Точно, ужас. И мне к нему надо, очень надо. Понимаешь меня?

Его голос вибрирует где-то в самой сути моего женского естества, точно моё тело настроено именно на этого мужчину. Никогда не думала, что смогу вот такое испытать, только заслышав чей-то тембр. Сумасшедший дом, но мне нравятся ощущения, которые рождаются рядом с Викингом, очень нравятся.

— Езжай, значит.

Провожу кончиками пальцев вверх по мускулистой шее и сглатываю, до того хочется поцеловать гладкую расписную кожу.

— Ага, сейчас поеду.

Он бросает на землю чемодан, и он с глухим стуком приземляется рядом, а я вздрагиваю так, словно земля треснула.

— Я звонил тебе… — произносит голосом, будто охрипшим от долгой простуды. — Весь день вчера звонил, а ты спряталась от меня, да?

Неужели не врёт? Правда, звонил? Ух ты...

— Спряталась… Зачем звонил, кстати?

Не могу удержаться от глупых вопросов, но Викинга они, кажется, не раздражают.

— Соскучился, веришь?

— Нет.

Я на самом деле не знаю, могу ли верить. Так хочется, просто до боли в груди, но имею ли на это право? Почти ничего не знаю о нём, кроме каких-то случайно рассказанных мелочей и того, что рядом с ним совсем забываю, что такое нормы приличия и здравый смысл.

— Я выключила телефон и оставила его дома, мне нужно было подумать, — выдаю часть правды, потому что совсем не готова рассказывать, как устала ждать его звонка, да и не хотела видеть имя мужа на дисплее во время входящего звонка.

Я вообще никого видеть и слышать не хотела, мне все надоели до зубной боли, только Викинга, но очень быстро поняла, что желание это — только с моей стороны, ему-то наплевать. Или нет? Ох, совсем запуталась...

— О чём? — Викинг делает маленький шаг — последнее препятствие между нами — в мою сторону, и я оказываюсь зажатой между ним и деревом. Жар сильного тела опьяняет, но я пытаюсь сопротивляться, потому что до обморока боюсь, что вот сейчас он исчезнет и больше никогда не появится в моей жизни вновь.

Не могу позволить, чтобы мне снова сделали больно.

— О многом, — выдыхаю, когда его губы касаются моей шеи. Совсем легко дотрагивается, а у меня ноги дрожат от того, насколько это приятно. Господи, вот что он делает со мной?! И где найти силы сопротивляться? И самое важное: нужно ли?

— Расскажешь? — Его голос вибрирует возле самого уха, и мурашки следуют за каждым его словом, вдохом, движением табунами. — Но сейчас я тороплюсь.

— А так сразу и не скажешь, — иронизирую, даже сарказмом прикрыться пытаюсь, да только ничего не получается.

Пусть я слабовольная, но ведь нравится то, как он целует меня, нравится, как дотрагивается. Мне вообще он слишком сильно нравится, и на это почти плевать.

— Никто же не виноват, что ты такая красивая… и так вкусно пахнешь…

Ох…

Обнимаю его за шею, прогибаюсь в пояснице, и ищу губами его губы, потому что жизненно необходимо, чтобы он поцеловал меня. Просто потому, что тоже очень сильно по нему скучала. Только в тот момент, когда увидела его серые глаза напротив и поняла, насколько сильно.

Когда он обрушивается на меня с поцелуем, сминая барьеры и руша любые препятствия, понимаю, что, наверное, именно этого и ждала всю жизнь. Мир трещит по швам — так тщательно выстроенный, привычный, — и есть только он и я, в этом лесу, где чуть слышно поют птицы, а ветер путается в хвое исполинских сосен. Отрываюсь от него, запрокидываю голову, а Викинг покрывает моё лицо, шею быстрыми, лихорадочными и обжигающими поцелуями. Стону, потому что горячий клубок сворачивается внизу живота, и хочется плотнее сжать бёдра, чтобы удержаться на краю и не рухнуть в пропасть.