Жёлтая магнолия (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 44

— А разве нет? Я уверен, что этим утром вы проснулись в лодке… В полдень сидели прямо на рива дель Боккаро, надеясь заработать пару дукатов за гадание на картах… К закату вы едва не отправили нас всех в стекольную печь… А теперь вы здесь, в палаццо Скалигеров, за бокалом отличного вина дерзите мне, брату подеста Альбиции, будучи уверенной в том, что вам за это ничего не будет. Разве это не удачный день для вас, монна Росси? — произнёс маэстро, глядя на неё всё тем же «исследовательским взглядом».

От его слов Миа едва не поперхнулась. Он будто мысли её читает!

— А если я продолжу дерзить, мне и дальше за это ничего не будет? — спросила она первое, что пришло в голову, и тут же осеклась.

О, Серениссима! Сказать такое!

Но маэстро посмотрел на неё как-то странно, будто взвешивая ответ на вопрос, и, отставив бокал, произнёс, с вызовом:

— А вы попробуйте и проверьте границу дозволенного.

— И… если я её пересеку… что будет?

— А этого вы не узнаете, пока не пересечёте, — он усмехнулся.

— Но если бы я знала заранее…

— В этом и смысл, монна Росси. В этом и смысл. Посмотрим, куда вас заведёт любопытство пополам с безрассудством, — ответил маэстро и снова взялся за бокал.

И если бы это был кто-то из патрициев, кто-то другой, кто угодно, она бы подумала, что этот мужчина флиртует с ней, играя в тонкую игру соблазнения. Но это был не кто-то, а маэстро Л'Омбре, и слово «флирт» сочеталось с ним так же, как вода с огнём. А если это не флирт, то значит это предупреждение — не лезь, Дамиана, куда тебя не просят, не то оттяпают тебе голову, как зазевавшемуся угрю!

О-ля-ля! Как же она умудрилась оказаться между братьями Скалигерами, как между двух огней?

— Что вы будете делать дальше? — спросила Миа, решив перевести разговор в более безопасное русло. — Я имею ввиду с расследованием?

— Проверю вашу информацию об аптекаре, — ответил маэстро, тоже не став продолжать разговор о границах дозволенного. — Наверное, этот доктор выписывал Джино назначения, чтобы тот мог покупать риоль у аптекаря, не боясь быть пойманным. А по назначению, оставленному в аптеке, мы найдём и доктора.

— А если он не доктор? Этот убийца. Может, это была просто бритва, а не хирургический нож? Перерезать горло бритвой может кто угодно, — с сомнением в голосе произнесла Дамиана. — Любой цирюльник прекрасно мог бы это сделать.

— Теперь я уверен, что наш убийца именно доктор. Во всяком случае, пока — это основная версия. У всех девушек был очень тонкий и глубокий, я бы сказал профессиональный, разрез на запястье, и во всех телах не было ни капли крови. Так что вопрос лишь в том, зачем ему столько крови?

— Что?! — Дамиана замерла с поднятой вилкой. — Вы не говорили, что они все были обескровлены!

— Ну, это вас и не касалось, — ответил маэстро кратко.

— Какой ужас!

— И правда, ужас. А вы ещё собирались идти ночью одна на рива дель Карбон, — в голосе маэстро снова послышалась насмешка.

— И зачем, по-вашему, он это делает? — спросила Дамиана, пропустив насмешку мимо ушей.

— Люди вообще иногда делают странные вещи.

— Никогда бы не подумала, что убийца — доктор! Они ведь клянутся спасать жизни, а не отбирать их!

— Лоренцо вообще думал, что это вампир.

— Вампир?! О, Серениссима! Неужели это и правда может быть… вампир? — удивлённо спросила Дамиана.

— Нет, конечно, он не вампир. Вампиров не бывает, — спокойно ответил маэстро, орудуя ножом и вилкой, — со стороны всё лишь выглядит неестественно. Но если вы посмотрите на все события в последовательности, то всё становится вполне объяснимо с научной точки зрения. Предполагаю, что этот доктор проводит какие-то эксперименты, а Джино был всего лишь его помощником. Зависимым от него помощником. И как только он стал неудобен — кто-то видел, как Жильо показывал мой рисунок и расспрашивал о нём — так сразу же этот доктор от него и избавился. Потому что за пару пилюль риоли этот Джино рассказал бы нам всю правду о своём нанимателе.

— И теперь вы будете обходить все лавки аптекарей?

— Не я. Жильо. В деле расспросов ему нет равных. Да и не нужно обходить все. На пузырьке с риолью была этикета с названием аптеки, так что мы точно знаем, куда идти. А через аптекаря найдём и доктора, после чего, я надеюсь, убийства будут раскрыты.

— А лепестки? Зачем они ему? Зачем так рисковать? Везти тела ночью на площадь и рассыпать эти лепестки? — заинтересованно спросила Миа.

Когда маэстро так спокойно рассказывал о предполагаемых событиях, казалось, что всё легко и объяснимо, и Дамиане стало интересно — а что ещё он заметил, чего не заметила она?

— Видите ли, многие доктора верят в силу алхимии, — маэстро задумчиво отпил из бокала. — Некоторые считают, что особыми ритуалами можно усилить действия тех или иных веществ. Кто-то считает, что на организм воздействует положение луны, а кто-то считает, что приливы. Может, для этого ему и нужна кровь, полученная именно таким способом? А может он просто сумасшедший. Но мы узнаем это, лишь когда его поймаем.

— А мы его поймаем? — Дамиана положила нож и вилку и посмотрела на маэстро.

— Конечно, поймаем, — уверенно ответил он.

— Но если всё так просто, то я вам теперь зачем? Почему не отпустить меня домой прямо сегодня?

Вопрос повис в воздухе, и Миа не сводила с маэстро глаз. Если она правильно поняла, то дело осталось за малым и завтра её услуги будут уже не нужны. И если маэстро пришёл к таким выводам ещё в лодке, тогда почему не отправил её домой?

— Видите ли, монна Росси, я же сказал, что пока это основная версия, — произнёс маэстро, тоже откладывая вилку и глядя в упор на Дамиану, — но она не единственная. И я могу оказаться неправ. И, если вдруг я окажусь неправ, и вы мне понадобитесь, мне бы не хотелось переворачивать всё гетто в поисках вас. Так что наберитесь терпения, когда мы возьмём этого доктора — я вас отпущу. Обещаю.

Он произнёс это с такой интонацией, что Миа поймала себя на мысли: она ему верит. Как-то слишком проникновенно прозвучали его слова.

— Вы сказали, это основная версия. А какие ещё есть версии?

Маэстро усмехнулся и покачал головой:

— Нет, монна Росси, для чистоты эксперимента я не буду вам рассказывать вам свои догадки. Мне бы хотелось, чтобы те тайны, которые вам откроет ваша богиня, никак не опирались на мои предположения и гипотезы.

— То есть вы снова только что назвали меня шарлатанкой? — усмехнулась она ему в ответ.

— Скажем так, я пока окончательно не убедился в обратном, — ответил маэстро, но по его тону Миа поняла — он играет с ней.

Изучает. Наблюдает. Как-то внезапно она сама стала для него предметом исследования. И может быть, дело уже совсем не в мёртвых «бабочках».

— Как вы оказались в пансионе Святой Лючии? — внезапно спросил маэстро, переведя разговор в другое русло.

— Моя мать отдала меня туда, — пожала плечами Миа.

— И зачем? Зачем дочери цверры учиться читать, писать и музицировать?

— Она хотела для меня другой жизни. Она ведь не была цверрой по рождению.

— А как она сама попала в гетто?

— Я не знаю, — Миа снова пожала плечами, — она никогда не отвечала на этот вопрос. Мама Ленара знает, но она тоже не хочет рассказывать.

— Мама Ленара? И кто это?

— Н-у-у-у… Вы что-нибудь знаете о том, как вообще живут цверры? — спросила Миа, откладывая вилку и откидываясь на спинку стула.

— Кое-что. Не так много, так что я не против послушать и ваш рассказ, монна Росси.

— Ну, хорошо, — она скрестила на груди руки, чтобы как-то защититься от изучающего взгляда своего собеседника и начала рассказ: — Община цверров делится на женскую и мужскую часть. У каждой из них свои обязанности. Мужчины либо входят в артель — делают лодки, мандолины, рыбачат, ну или промышляют… чем удастся. И старший мужчина общины — матуа. Отец. Он является главой общины и судьёй во всех делах касающихся мужчин: охрана, оружие, жильё… Многое. А женской частью общины управляет мама — старшая и наиболее мудрая цверра с даром. Она проводник воли нашей богини и судья в женских делах…