Жёлтая магнолия (СИ) - Зелинская Ляна. Страница 56

— Ну, не бежать…

Маэстро подошёл к столу, достал из ящика какой-то медальон на цепочке и показал Дамиане.

— Вы же знаете, что это?

Медальон качнулся в его руке. Половинка золотого солнца — символ Светлейшей. Откуда он у него?!

— Вижу, что знаете, — ответил за неё маэстро. — Я нашёл его вчера в вещах Джино Спероне и сразу вспомнил о вас. Татуировка на его руке — это ведь не корона, а вот это самое солнце. Цверрский символ… Но ведь вы и так знали это, да? И промолчали… Почему вы мне не сказали? Хотя, я знаю почему. Вы защищаете своих, мне это понятно. Но только таким способом вы добьётесь ровно обратного, Дамиана. Что ещё вы от меня утаили? Может, и все ваши видения были ложью? Чтобы скрыть очевидное…

— О-ля-ля! Ну солнце, и что? Что это доказывает?! Вы же не думаете, что всех этих девушек убили цверры?! — воскликнула Миа, ставя на стол пустую чашку. Он припёр её к стенке, и она больше не собиралась молчать. — О нет, конечно, вы именно так и думаете! И вы, и ваш брат! И даже если это не цверры, то надо сделать так, чтобы все на них подумали! Это же так удобно! Вот и повод вышвырнуть нас из Марджалетты, чтобы герцог Ногарола на пару с вашим братом прибрал к рукам освободившиеся острова! Да чтоб у них руки отсохли! И вы ему помогаете в этом! Так с чего мне тут с вами откровенничать?! И не думайте, что я поверю в то, что вы меня просто так отпустите! Всем патрициям нужно только одно! И вам в том числе! Я же вижу, что вам от меня нужно! Вы забираете всё, что можете забрать! Чтоб вам пропасть! — она размахивала руками, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

Маэстро бросил медальон на стол, и резкий звук заставил Дамиану вздрогнуть.

— Вы закончили свою обвинительную речь, маэсса О'Мелья? — он направился к кофейному столику и взял свою чашку.

— Даже если и нет, то какая разница! Вы всё равно будете винить во всём нас!

— Почему вы так решили? Я вовсе не считаю, что цверры имеют к этому какое-то отношение. Во всяком случае, явно не самое прямое, — маэстро спокойно отпил из чашки и задумчиво посмотрел в окно. Он будто и не заметил выплеснувшейся ярости Дамианы. — К тому же каким бы ни был подестой мой брат, он всегда голосовал против гонений цверров. Ему не нужны погромы и пожары в городе. И если и были с его стороны какие-то притеснения, то только по делу, за явные нарушения порядка. А уж на пару с Ногарола он никогда ничего не стал бы делать. Скорее уж наоборот — в пику ему. Так что не знаю, с чего вы выстроили такое странное умозаключение, но в нём вы не правы.

Ну конечно! А то она не слышала, о чём болтали синьор Лоренцо и Ногарола!

Маэстро поставил чашку, подошёл к двери и повернул ключ в замке.

— Я перевернул вчера весь остров Мурано и не нашёл печи с такой кладкой, как на рисунке, — произнёс он, выразительно посмотрев на Дамиану. — И такого подвала.

— И теперь вы думаете, что я соврала?! — воскликнула она возмущённо.

— Нет, вы определённо не соврали. Где-то такая печь существует, но это точно не стекольная печь. Я послал записку главному архитектору, и он обещал приехать сегодня до полудня. Я надеюсь, он подскажет, где в Альбиции применялась такая кладка кирпича, как я изобразил на рисунке с ваших слов. Это особенная кладка, она не альбицийская, скорее материковая и более новая, чем печи в Мурано, — маэстро вытащил ключ и, продолжил, словно рассуждая вслух: — И хотя маэстро Позитано явно знает больше о том, чем занимался Джино Спероне, но пока что я не нашёл ничего, что заставило бы его заговорить. Противопожарные нарушения не в счёт. Гильдия просто заплатит штрафы, но язык ему это не развяжет. Но у меня возникла другая догадка — насчёт женщины в красном бархате. Той, которую вы видели в подвале. Мы можем сосредоточиться на ней и попытаться выяснить, кто она такая. И у меня есть одна идея, как нам её найти. Хотя…

Маэстро распахнул дверь настежь и отошёл в сторону, достаточно далеко.

— … вы можете просто уйти. Если хотите.

Это была ловушка, и Миа это понимала. Нет, он не бросится за ней и не позовёт слуг, и если она сейчас выйдет, он позволит ей даже добраться до Марджалетты. Ловушка в другом. Он всё говорит так, чтобы она сама не захотела уйти. И самое плохое, что она и правда не хочет.

Кофе, вкрадчивый голос, его трость, открытая дверь, этот внимательный взгляд, и это объединяющее «мы можем»…

Солнце, голуби, крошки… клетка!

Они смотрели друг на друга одно тягучее мгновение, а затем маэстро усмехнулся, и она поклялась бы, что на его лице промелькнули радость и облегчение.

— Идите сюда, — он указал рукой на стол, — взгляните на это. Я не сразу заметил, но посмотрим, заметите ли это вы с вашей наблюдательностью…

Маэстро подошёл к столу и, быстро отодвинув в сторону какие-то бумаги, освободил место. Он не смотрел на Дамиану, будто позволяя ей решать — уйти или остаться, но она знала — и это тоже специально. Иллюзия выбора. Вот она — открытая дверь. Лети птичка. Лети…

Так почему она не хочет улетать?

Миа посмотрела, как маэстро, словно карты, раскладывает на столе бланки назначений доктора Гольдони.

Она уйдёт. Позже. А пока узнает всё, что сможет.

— Взгляните, — произнёс он, указывая на них рукой. — Видите что-нибудь странное?

Миа подошла и принялась разглядывать бумажки. Маэстро отдёрнул ещё одну штору, впуская больше света, подошёл и встал рядом. И она почти кожей ощутила его присутствие. Хотела отодвинуться, но не стала. Как ни странно, она больше не чувствовала угрозы с его стороны. А ведь должна была…

— Вот эти три бланка, — Миа подняла листы, — они выписаны на имя другого пациента и другим доктором. И они… отличаются от остальных.

— Совершенно верно, — маэстро взял один из них и посмотрел на просвет. — Видите? Здесь бумага белее и тоньше, и чернила имеют другой оттенок. А рамка печати, посмотрите внимательнее, она не расплывчатая. Что вы на это скажете?

Миа взяла один из бланков.

— У этих бумага более жёлтая и плотная, и неровная какая-то, будто она сначала намокла, а потом высохла. Расплывчатые чернила, слегка выгоревшие, и края порыжели, — Миа подняла взгляд на маэстро, — они старые? Бланки доктора Гольдони очень старые!

— В точку! — усмехнулся маэстро. — Так что, скорее всего, их взяли вовсе не из больницы Святой Лючии. Нынешняя больница вообще не при чём. Доктор Гольдони, видимо, забрал их с собой, когда уходил из больницы, и это было давно. Возможно, он хранил их дома. Возможно, где-то ещё. И то, что вы разглядели в своём видении — его тайник. И кто-то о нём знал все эти годы. И кто-то достал их только сейчас. Почему? И кто? Как думаете, кто мог знать о тайнике доктора, кроме самого доктора? — спросил маэстро, чуть наклоняясь к Дамиане.

Его глаза блестели, и выражение лица было каким-то… довольным.

— Жена? Дети? Кто-то из пациентов? Другие доктора? Друзья? — Миа приложила палец к подбородку, пытаясь представить, кому доктор мог рассказать о своём тайнике.

— В точку! А вы делаете успехи, маэсса О'Мелья! — он усмехнулся и постучал пальцами по столу. — Это кто-то близкий, кому он доверял. И я думаю, что вдова доктора Гольдони должна знать, кто был к нему близок. А может, она знает и про тайник.

— Так мы поплывём к вдове? — спросила Миа и подумала, что вот она и сама уже говорит это «мы», как будто так и надо!

— Сначала дождёмся архитектора, а потом посетим и вдову. Жильо как раз должен выяснить её адрес, — маэстро сгрёб бланки и сложил их аккуратной стопкой. — Думаю, самое время для завтрака, что скажете, маэсса О'Мелья?

Это предложение застало её врасплох. Не так давно она собиралась прыгать из окна в канал, а он посылать Пабло с багром, чтобы её выловить, а теперь… он зовёт её завтракать?

Вот так поворот!

— Э-э-э, ну, мне нужно переодеться, — пожала Миа плечами, проведя руками по грязному подолу платья. — Тут же принято переодеваться к каждому блюду.

Она усмехнулась и направилась к двери. Шла, а сама думала: бросится за ней маэстро или позвонит в колокольчик? Пошлёт кого-то следом? Но он лишь произнёс вдогонку: