Скользкая дорога (СИ) - Байдичев Константин. Страница 32

Снаружи раздался топот копыт, потом в ворота стали стучать. Все обратили встревоженные взгляды на вход, я поднял руку, привлекая внимание товарищей по оружию. Мужики, не выпуская из рук винтовок, вопросительно глядели на меня. Я показал на люк в крыше, пятеро вернулись на звонницу, Ван остался рядом со мной. После подозвал к себе попадью, она оставила раненого, вытерла платочком припухшее от слез, но все равно красивое лицо, подошла и сказала:

— Надо отпереть, бандиты стучать бы не стали.

Я пожал плечами:

— Вы тут хозяйка, но лучше спросить, кто там.

Попадья пошла к двери. Какая фигурка, какая попка! Даже юбка до пят не скрывает, а подчеркивает женскую стать. Краем глаза замечаю, что Юн и Пахом, не отрывают взгляд от грациозной походки Авдотьи Семеновны. Я непроизвольно хмыкаю. Мужики смутились — мы все-таки в церкви. Какая-то старуха сбоку довольно громко прошептала:

— Как глазищи бесстыжие не повылазиют, кобели проклятушшие, ой, прости меня, Господи! — и мелко закрестилась.

Авдотья приоткрыла двери и крикнула:

— Ху из вери?

Выслушав ответ, повернулась ко мне

— Это шериф, околоточный, по нашему. И помошники евоные.

— Ага, участковый, с дружинниками, где ж тебя черти носили — пробормотал я под нос, беря оружие наизготовку, вслух же сказал:

— Открывайте, матушка.

Оборжаться, шерифа зовут Джим Керри! Здоровенный мужик, грубое лицо, кисти рук лопатами, толстенные пальцы, настолько запыленный, что толком и не понять, во что он одет и какого цвета его волосы и лицо. Шляпа прикольная! Что? Я из Сан-Франциско, привез цемент, фундамент для храма заливать. Почему китаец с оружием? Я дал, от бандитов отбиваться. Китаец со мной! Да, винчестеры новой модели. Пятьдесят долларов. Жизнь дороже денег, потому на оружии не экономлю! Нет, преследовать бандитов не могу — амбар с зерном горит, конюшня занимается, кто тушить будет? Я не езжу верхом! И верховых лошадей у нас нет. Да, б***ь, старый я уже по вашим прериям скакать! Матушка, это переводить не надо! Спросите, что за банда такая дерзкая решилась на город напасть… А-а-а, вон чего! Скваттеры [71] из-за участков схлестнулись с фермерами, а приисковая гопота под шумок пограбить решила. И почему я не удивлен… Матушка, спроси врача или фершала… уже побежали? Хоть что-то быстро сделали, а то раненые дойдут без помощи…

Вот доколупался, приставучий, как клей… И не пошлешь, власть все-таки. Уже уходит? Наконец-то! Ради Христа, дайте кто-нибудь воды, умираю — пить хочу… Интересно, Керри вроде ирландская фамилия, они на здешней социальной лестнице наравне с неграми стоят, как его в шерифы выбрали? А вода вкусная! Холодненькая!

Ну как тебе, Коля, Дикий Запад? Шерифы, винчестеры, ковбои, индейцы, вестерн, бля, сплошной!! Нравится? Да ну его нахер, только отморозкам такое в кайф! Тем самым, что сегодня фестивалили. Просто повезло, что эти уроды не влепили мне пулю в организм. Сколь оно еще продлится, везение это?

Надо глянуть, как там этот, с луком? А то очухается, в какую-нибудь щель заползет, отлежится и нагадит. Может ножом кого пырнуть, или подпалит чего. Нет, уже не отлежится, где упал, там и валяется. Ишь ты — перья в волосах, характерное лицо, натуральный индеец! Кровищи-то натекло… Точно, уже не дышит и шевелиться перестал. Да и выживи он, вздернули бы. Разбойников тут не жалуют, поймают, и в петлю, чтобы другим неповадно было.

Да что за наказание! Как только жизнь более-менее устаканится, в колею войдет, бац! — опять вляпываюсь в очередную заваруху! И ведь никуда специально не лезу, наоборот! Старательно избегаю сомнительных ситуаций. А толку? Как мог всякой смуты сторонился, а сегодня на тебе — заполошая беготня с перестрелкой! Кто знал, что тут закрутится загул со стрельбой и пожаром? Никто. Хотя, ожидать можно чего угодно. И нужно! Больше половина населения — мразь уголовная, да и остальные еще тот сброд — пьянь, хулиганье, проститутки, скупщики краденного… Нравы соответствующие. Так что легче легкого в какое-нибудь дерьмо вляпаться. В любом месте и в любой момент. Оценил теперь по достоинству, Коля, предыдущую размеренную жизнь? Ну, еще бы! Что имеем — не храним, потерявши — плачем!

А не про меня поговорка, я специально приключений себе на жопу не искал! И вообще не искал, жил себе и жил, как все живут: дом-работа, дом-работа. Оно само! Может быть, само и рассосется, исхитриться бы дожить… Только надежда тает, как снег под дождем. Наоборот, как волной подхватило, так и несет меня куда-то все дальше и дальше, аж на другой континент забросило… Как возвращаться — ума не приложу. Ничего ведь не предвещало, обычный был день, о-быч-ней-ший! Как один хулиганистый автор напишет лет через семьдесят — бог плюнул, задул свечку и лег спать, сказав — да пошли вы все…

После боя мерзкий отходняк. Руки-ноги мандраж потряхивает, кровь стучит в виски, сердечко подавливает и легкие сипят дырявою гармонью. Хуже чем с похмелья. Не в мои годы рысачить по лестницам и крышам. И людей убивать не привык, даже таких стремных. Сейчас бы водки полстакана и спать. Да хрен-то там! Спокойно посидеть даже пяти минут не выйдет. Ветерок поднимается, крыша и задняя стенка амбара все сильнее дымит, какая-то сволочь умудрилась закинуть на крышу бутылку с керосином. На жести без последствий выгорело, но и под жесть затекло, дымит все сильнее, вот-вот вся крыша полыхнет. Ублюдки, суки, рвань, мало мы вас грохнули, мало. Ох, надо было гатлинг покупать, не жаться, всех бы тут и завалили… хватит мечтать, соберись, Колян! Отдышался? Легше стало? Подымайся! Некому больше, просто некому…

— Матушка, ведра где? Эй, бабоньки, милаи, до колодцу идите, воду таскать, амбар с конюшней тушить, пока не погорело все! И ребятню тащите, всем дело найдется… Пахом, вставай! Юн, зови своих, ноги в руки и пошли! Чего зубы скалишь, сейчас не до смеха бу…

Внезапно в открытые ворота вваливается толпа, мои стрелки хватаются за оружие, но бросившиеся к толпе бабы и ребятня в момент снимают напряг — мужики с пашни вернулись. Фух…

Глава десятая. Из грязи в грязь или путь к успеху

— Смотрю я на вас, Василий Михайлович и все больше убеждаюсь, что вы не тот, за кого себя выдаете.

Началось! Да оно и не кончалось, Коля! Ну не выглядишь ты на "вышли мы все из народа". Хоть в какие лапти обуйся да десять зипунов натяни. Издалека и пока молчишь, может и прокатит, но не среди тех, кто с тобой рядом обретается. Да и Куприянов… ты не смотри что он весь такой Иван, Фроськин муж. У него работа с людьми, самыми разными, без праздников и выходных, он поневоле подмечать все должен. И священник, человек по здешним меркам весьма образованный. Не топырься, слушай, в полемику не вступай. Поднимаю глаза на собеседника:

— Не пойму, о чем ты, Иван Петрович!

Куприянов выпятил нижнюю губу, поулыбался каким-то своим мыслям:

— Извольте. Третьего дня мэр изволил стройку посетить. Все наши рабочие ему старались уважение выказать, иные по привычке и шляпы сняли, а вы? Даже головы в его сторону повернуть не удосужились. А когда он подошел к вам, то поздоровались, как равный, гуддей, мол, мистер Генри, только что руки первым не протянули. Где вы успели вольных манэр нахвататься? Приехали недавно совсем, а по ухваткам уже вполне американец.

— Дык… мэр разве обиделся?

— Что вы! Он и внимания не обратил. Среди американцев вообще не принято чваниться. Но вы-то русский! Тут у меня и сомнений нет. Но не крестьянин. У них "шапку ломать" перед начальством в крови.

Простонародный говор ваш не особо естественный. Вы подбираете слова, прежде чем сказать. Так делают иностранцы. Но, я уже убедился, что вы, кроме русского, никаким другим языком толком не владеете. И настоящий, природный русак. Так виртуозно и к месту изъясняться русским матом, как вы, ни один иностранец не сумеет. Что скажете?

Пожимаю плечами.

— Еще? — у Куприянова на лице написано удовольствие от игры в детектива. Упивается процессом, не задумываясь, кто же может прятаться в тени. Зачем он прячется. И на что этот, спрятавшийся, способен. Постараюсь не обидеть гостеприимного хозяина. Черт возьми, самому интересно, что же ему в голову придет. Петрович меж тем продолжает: