Сказания Фелидии. Воины павшего феникса (СИ) - Маркелова Марина. Страница 21

Под угрозой смерти, Маниус приказал своим людям молчать. Теперь найденный лаз был его единственной возможностью незаметным ускользнуть из Аборна.

Сумерки верно служили Маниусу, избавив его от необходимости зажигать факел. Бывший советник подбежал к колодцу, осторожно, опасаясь губительного разочарования, провел ладонью по каменной крышке, шумно, от облегчения выдохнул, когда ощутил под пальцами спасительную пустоту. Крышка оказалась сдвинута, не полностью, ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель можно было пролезть. На краю колодца лежала толстая, крепкая веревка. Один конец ее поласкался в непроглядной пустоте, другой был накрепко привязан к стволу растущего возле старого, ветвистого дерева. К побегу все подготовили, как и было оговорено.

— Слава Совету! — Раздался осторожный полушепот, но даже он заставил Маниуса вздрогнуть. Нервы, как бы тренированы они не были, не выдерживали напряжения. Но в говорившем Маниус узнал своего слугу.

— Совет умер, — ответил он бесстрастно.

Пароль сошелся. Слуга вышел из древесной тени, приблизился к своему господину.

— Все тихо? — быстро спросил Маниус.

— Ни шороха. Пока ждал вас, прошел лишь вечерний караул, но и тот стороной.

— Отлично. Сделаешь, что должен, и со всех ног отсюда, чтобы никто, ничего не пронюхал, понял?

— Конечно, господин. У меня есть свидетели, что на сегодня вы меня отпустили, и я гулял весь вечер у Билара.

— Отлично, — Маниус ухватился за веревку и спрыгнул в колодец.

Его руки уже отвыкли от мозолей, Маниус чувствовал каждый виток скрученной веревки, но ему не было дела до боли. Быстро пропуская ее через ладони, контролируя скорость и равновесие ногами, он спустился в самый низ, и спрыгнул. Под подошвами продавилась мягкая земля, и холод тянувшийся от стен, защекотал кожу под тонкой одеждой.

Тьма обратила зрячего в слепца. Маниус действовал на ощупь: порыскал вокруг руками, наткнулся на заветное древко, удовлетворенно хмыкнул. Нашел в кармане огниво, высек искру на промасленную паклю. Заиграло рыжее пламя. Одновременно с этим к ногам Маниуса упала ослабевшая веревка, а над головой загрохотала задвинутая крышка колодца. Слуга сделал все, что ему было велено.

Маниус свернул веревку, закинул ее на плечо, не щадя, пнул ногой ветхую дверь. Та, скрипнув, покорно отворилась, пригласила незваного гостя в мрачную глубину.

Обнаруженный Маниусом тоннель не походил на те, что располагались под дворцом. Здесь не было ни камер, ни решеток, ни ужасающих статуй. Только кладка булыжников, да плиты под ногами. Однообразная мрачная картина, неизменная настолько, что создавалось впечатление, будто не идешь вовсе, а топчешься на месте. Ничего неожиданного, ни радующего, ни пугающего, словно плотно окружило небытие, а ты, наивный путник, вообразив, что еще существуешь, все идешь и идешь, за шагом шаг, но ничего не находя. От этого ощущения так легко сойти с ума. Но, в отличие от суеверных стражников, Маниус знал, что тоннель не призрачен, что, как имел начало, так и имеет конец. И не водится здесь ни упокоенных душ, ни древних чудовищ, а даже если и так — духи не опасны, а для зверя найдется клинок.

Маниус думал о грядущем, и, занятый столь приятными размышлениями, не заметил, как добрался до выхода. До обвитой травами и корнями двери во внешний мир. Он разорвал травянистый занавес, высунул из дыры голову и тут же, в факельном свете увидел протянутую к нему широкую мужскую ладонь. Давно уже стемнело, и только молодой месяц, чуть тоньше волоска, дарил земле белый радостный свет. Пока Маниус не поднес факел, ему не удалось разглядеть предлагающего помощь. Лишь силуэт чернее ночи. И потому бывший советник промолвил настороженно, не торопясь хвататься за руку:

— Слава Совету.

— Совет умер, — не заставил себя ждать ответ, и Маниус улыбнулся.

— Мы давно вас ждем, — продолжал грубый голос неизвестного, — что-то случилось?

— Нет, все идет так, как полагается, — ответил Маниус.

В ожидавшем его неизвестном, Маниус узнал Криста, своего старого друга по военным походам, человека, которому лично передал звание Главы Фелидийской Конницы много лет назад.

Они посмотрели в сторону Аборна. В темени быстро наступающей ночи город обозначился вдали лишь цепью желтых огней — факелов на стенах. Все они горели ровно, никто не беспокоил покоя засыпающего города. Ему как будто не было дела до сбежавшего бунтаря. Город, уверенный в собственных силах, никого не боялся.

— Крист, лошади готовы? — задумчиво уточнил Маниус.

— Давно уже. И все собрались.

— Тогда едем, — и Маниус решительно развернулся.

ЧАСТЬ 3

Эпизод 1

Светало. В недосягаемых высотах, на постепенно выцветающем небесном полотнище, поблескивали мутным хрусталем последние звезды.

Солнце еще не взошло, но уже разукрасило обрывки облаков. Они выглядели как отрывистые мазки толстой кисти, которые нанес вдохновенный художник, не знающий теперь, что делать со своим творением.

Над землей расстелился туман — где-то гуще, где-то тоньше, словно взмахнула руками великая Аталия и одним движением покрыла мир пуховой периной. Но, увы, недолго оставалось жить этому покрову: вот-вот должно было взойти солнце и вместе с первыми лучами предстояло улетучиться и белесому очарованию ночи.

Природа медленно просыпалась, потягивалась. На посту у военного лагеря «Крылатого», Аллер отбывал наказание в виде внеочередного ночного дежурства. Он сидел на земле, прислонившись спиной к толстому древесному стволу, смотрел вдаль и слушал утреннюю тишину. Рядом с ним, пожевывая длинную травинку, расположился Юнис — тот самый молодой воин, что стал невинной жертвой агрессии Аллера. Юнец не хранил обид. Он о чем-то беззаботно и увлеченно болтал, стараясь прогнать неминуемые наплывы сна. Аллер почти ничего не слышал — не хотел вклиниваться в чуждые проблемы и размышления молодого воина, кажется, о войне, о которой и понятия не имел, зато высказывался смело и уверенно.

А, между тем, из-за горизонта выползало солнце — ослепительно рыжее, окруженное сияющим нимбом. Сначала оно набухало, как гигантский огненный пузырь на темной земле, быстро и уверенно. А потом, созрев, оторвалось от своей опоры, освободилось и поплыло все выше и выше. По земле покатилась, поглощая слепую мглу, волна оранжевого света. Голодная и жадная она прогоняла восвояси ночь, а мир заливала радостными, горячими красками. Этот огненный, но не жгучий свет стремительно приближался к двум стражникам, и если того, что был помоложе, он не слишком интересовал, то у другого вызвал волнующее, приятно щекочущее чувство. Такое же теплое, как и этот рассвет, пророчащий еще один ясный, безоблачный день.

Аллер смял отбросил, как комок хлама неподъемные мысли. Глядя на молодое солнце, он вдруг понял: «Все хорошо. И было и будет». Минули еще одни сутки его наказания. Значит, уже совсем скоро он погонит коня обратно, домой. Пусть ненадолго, но увидит Эльду. Обнимет так крепко, как сможет. Скажет, как любит, как истосковался по ней. А, может быть.… Вдруг это еще не случилось… Тогда, он будет рядом и первым возьмет на руки чудо жизни — новорожденного сына, сам передаст его Эльде и они вместе дадут ему имя. И Гаспер будет там же.

— Аллер! — возмущенный голос Юниса перебил его мечты. — Аллер, о чем ты так задумался? Ты меня не слушал?

Аллер встряхнул еле заметно головой, избавляясь от налета размышлений, обернулся к Юнису и увидел недовольное и какое-то оскорбленное лицо.

— Нет, — честно признался Аллер.

Он собирался отвернуться и снова предаться своим раздумьям, но досада в светло-серых, еще детских глазах Юниса заставила его передумать. На миг ему стало жалко этого добродушного мальчика, ищущего собеседника, а, может и друга.

— Извини. Если хочешь поговорить, повтори. Только не очень громко, а то звуки перебиваешь.