Невинная для дракона (СИ) - Богатова Властелина. Страница 8

"Граф просто блефует" — приходит спасительное озарение.

— Вы заблуждаетесь граф я не имею никакого отношения к смерти мужа и ваши домыслы ничем не подтверждаются, — я замолкаю, намереваясь прекратить этот бессмысленный разговор. Пусть моя семья не имеет такого широко влияния, но позволять нападать на себя не собираюсь. Я поднимаюсь, обрывая нашу с графом зрительную связь, но внезапно откидываюсь назад от жесткой хватки и резкого рывка, заставил рухнуть на софу, я оступаюсь и падаю неуклюже, больно ударяясь бедром о подлокотник, но в следующий миг жесткие пальцы графа стискивают мне шею. Джерт вынуждает смотреть ему в глаза. Они оказались настолько близко, что прожигают меня, испепеляя, стирая в прах.

— Это ты заблуждаешься, Урана, — шипит сквозь зубы. — Эти господа пожелали вас сделать своей потаскухой, а мой брат глупец, решил обойти их. Перепрыгнуть через них. Только одно слово и тебя тут же согнули бы пополам и отымели прямо в парадном зале галереи. Дарф был пристрастен не только к азартным играм, но и был падок на смазливые мордашки, — прохрипел он, а следом, чего я никак не ждала, шершавый язык царапнул щеку, оставив липкий влажный след.

Я зажмуриваюсь крепко и издаю стон, в груди на части все разорвалось в охватившем меня отвращении. Пытаюсь высвободиться, но стальная пятерня вдавилась горло словно клещи, перетягивая туже гортань. Дыхание перехватило. Граф толкает меня на софу, бесцеремонно поднимает под себя, свободной рукой начинает блуждать по моему телу, сминая больно грудь.

— Отпустите! — пытаюсь вырваться из-под стального тела графа, но тщетно, болезненный щипок за ягодицу, вынудил меня всхлипнуть от обжигающей боли и причиненного унижения. И сразу глазам стало горячо.

— Лучше расслабься, Урана и получай удовольствие, — рука графа сгребает в кулак подол платья, вторгается под него, пролезает через кружево, раздирая хрупкую ткань белья. Я задыхаюсь, когда пальцы грубо и твердо погладили мягкую плоть. Отчаянно свожу колени.

— Что вы делаете?! Я закричу.

— Кричи и тогда все узнают, какую шлюху, привел в наш дом младший граф.

Слезы хлынули из глаз, когда Джерт проделав дорожку к ложбинке между холмов, рванул шнуровку на спине, оголяя белую грудь, сдергивая с плеч платье. Жадные твердые губы обхватывают вершину и больно кусают. Я упираюсь руками в каменные плечи, но гранитную скалу невозможно сдвинуть с места. Граф терзает мои соски, вынуждая вскрикивать от боли.

— Ты такая сочная, девственно-чистая, все пройдет безболезненно, если не будешь упорно противиться, — Джерт устраивается между моих ног и я, чувствую, как твердый бугор упирается мне в живот. Граф туго втягивает в себя воздух, отчего крупные крылья носа раздуваются, он нагибается, намереваясь прижаться в поцелуе. Я увернулась, отворачиваю лицо.

— Ну как хочешь, — хрипло шепчет, и прикусывает мочку уха, дышит тяжело надрывно, в то время его крупные пальцы скользнули между нежных сладок раскрывая, чужеродное грубое прикосновение приносит жгучее отвращение.

Тошнота подкатывает к горлу. Я слышу утробное рычание, вырывающееся из груди графа, а следом он убирает руки, садясь на меня прямо сверху. Резким движением скидывает камзол, швыряет на спинку софы, торопливо растягивает ремень на брюках, выпростав упругую толстую плоть. Я задыхаюсь и, отворачиваясь, не в силах пошевелится под ним. Он оглаживает вспотевшими ладонями живот и бедра, вновь пристраивается между ними, разводя шире. Наваливается, сжав мои челюсти железной пятерней, резким движением поворачивает на себя. Стиснул до сводящей боли скулы, вынуждая губам раскрыться, впился в ненасытно-жестком поцелуе. Его мокрые губы жадно скользят по моим губам, он шумно дышит через нос. В глазах потемнело, не верю, что это все происходит со мной. Я сопротивляюсь, сжимаю зубы, он кусает до крови — чувствуя соленый вкус ржавчины, граф вторгается языком мне в ром, заполняя, терзая, забивая дыхание. В голове все мутиться и дико бьется отчаяние и страх. Я брыкаюсь, пихаю, уворачиваюсь, бьюсь словно птаха в когтях коршуна, что придавил безжалостно к земле, рвя меня, тем самым делаю хуже себе — грубые ласки ожесточаются. Джерт сжимает между пальцев соски чуть покручивая.

— Вы подлец и гад, — всхлипываю зло, безуспешно пытаясь отлепить его руки от себя. — Я напишу на вас жалобу.

Джерт осклабился, глаза его мутные, безумные, жестокие ничего не выражают кроме слепого плотского вожделения. Я прекрасно понимаю, что он не остановится и не собирался первоначально, он заманил меня сюда, для того чтобы…

— Говори Урана, мне нравятся, когда такие бедные овечки, как ты сопротивляются. Ничего ты не напишешь, если не желаешь чтобы это жалоба обратилась против тебя.

Он внезапно, выпрямляется, обхватывает меня под коленями и разворачивает. Я падаю на живот, граф сжимает мои бедра, вынуждая встать на черненьки, запрокидывает подол платья, которое совсем сбилось. Полуобнаженная, в постыдной позе, я через плотный туман глухой безнадежности, все еще слышу голоса за окном, хочу позвать на помощь, но не могу, меня сокрушает отчаяние, я подавляю крик. Моя семья не переживет такого позор. А я? Я стерплю. Постараюсь.

Джерт, сдергивает порченое белье с моих бедер до колен, порывисто сминает ягодицы в пальцах, оглаживая ладонями исступленно, чтобы вновь яростно стиснуть. Он сопит от удовольствия, от вида открывшегося ему. Он слюнявит свои пальцы и я чувствую его твердую мокрую плоть, которая упирается в меня, протискиваясь между ягодиц. Медленно проникает. Я скриплю зубами и хватаюсь за подлокотник. Он взял меня не так, как должен бы взять Дарф, медленно и туго проходить между половинками. Меня бросает в жар и внутреннюю дрожь, я остро чувствую, как он заполняет меня, причиняя нестерпимую боль. Отстраняюсь невольно, но он держит крепко.

— Осторожно миледи, не дразните меня так, — Джерт заламывает мне руки, переплетая запястья за спиной, так, что мне не остается иного выбора, как прижаться головой к софе, чтобы удержать равновесие от сокрушающего напора.

Потеряв терпение, граф толкается резко, проникая глубже насаживая на себя. Я вскрикиваю.

— Я предупреждал, — хрипит он. — Позаботьтесь о себе, не хочется сильно портить вас.

Он проник до самого упора вовсю длину, а потом медленно заскользил внутри, сотрясая мое тело ритмичными ударами. Я глотаю слезы, слышу его грудной стон, он наклоняется к лицу, шершавый языком облизывает мне шею, в то время как толчки становятся быстрыми несдержанными. Сухими и жесткими. А мне, мне оставалось ничего, как стойко снести этот все. Но все же злые слезы жгут щеки, текут по виску, горячая волна накатывает, захватывая меня с головой, а острая резь, причиняемая грубым вторжением, вынуждала только вскрикивать изредка и зажмуриваться, прикусывать губы. Удары убыстрялись, каменная плоть нещадно входила в меня до самого основания. Джерт, как одержимый, продолжал двигаться, прикрыв веки, исступленно испускал короткие стоны. Через туман я слышу, как дыхание его клокочущее стало сбивчивым, а движения беспрерывно-быстрыми, он натужно зарычал, вдалбливаясь грубо, а потом из стиснутых челюстей графа вырываются протяжные сдавленные стоны. Я уже перестала что-либо ощущать, все смешалось — и боль, и отчаяние, и стыд. Чувствую, как что-то горячее заполняет меня. Вдруг хватка графа ослабевает совсем, он весь обмякает, но не выпускает, все еще продолжает вторгаться в меня, хоть не так яростно и жестко. Чувствую, как семя растекается по моим бедрам и меня берет тошнота. Я зажмуриваюсь и ощущаю, как плоть графа выскальзывает из меня, следом сплетенные онемевшие руки высвобождаются, он склоняется ко мне снова, дурнота усиливается, когда я, слышу резкий запах мужского семени. Он шепчет мне в ухо:

— Таких, как ты у меня дюжина. Я выгодно продам тебя подороже малышка, теперь ты в моих руках и никуда ты не денешься. Теперь я твой хозяин. Поняла?

Я зажимаю в горле рыдание, приподнимаюсь. Джерт собирает в кулаки нижнее белье, я слышу громкий треск раздираемой на части хрупкой ткани, он одергивает подол моего платья и поднимается, заправляя брюки, пряча свое чуть опавшее достоинство.