Волки и вепри (СИ) - Альварсон Хаген. Страница 45

Постепенно гелады и воины Диармайда стали уставать. А ополченцы Кетаха набегали волна за волной, намереваясь затопить островок северного войска с трёх сторон, и воздух гудел от сотен летящих дротиков. На каждого из тысячи ополченцев у Кетаха имелось трое.

И тогда не выдержал молодой вождь гравикингов, Хельги Убийца Епископа. Поднял знамя с черепом и руной, подал тройной знак рогом, устремился на врага в первых рядах. Старый вожак грасвикингов, Альм Вещий, кричал вослед ученику:

— Стой! Стой, полудурок! А, етить мои старые зубы…

И тоже дал знак к наступлению — не бросать же недоумка?

Увидев, что левое крыло войска подалось вперёд, не менее молодой, но менее опытный Эйлим конунг решил, что вот оно, счастье клинка, и тоже двинул свой отряд. А Раудульфу, чьи люди стояли рядом, только того и надо было. Подтягивая на бегу штаны, он громогласно приказывал идти на подмогу. Наших бьют, мол, эгегей! Франмар Беркут пытался их остановить, но в итоге пришлось идти за ними. На другом конце северных полков тоже заметили движение, и щитовые девы под стягом-драконом тоже ринулись на эринов. Бьёлан Тёмный выругался на своём родном наречии и подался следом. Уж коли девки не робеют, то нам и вовсе позор торчать тут, словно мы пеньки на лесосеке!

— Стоять! Стоять, ублюдки! — разорялся Арнульф, тревожно озираясь по краям непослушного войска, пока Самар судорожно дул в рог, пытаясь остановить лавину плоти и стали.

— Тихо, Самар, у тебя морда лопнет, — хмуро пошутил Хродгар, — переведи дух, сейчас придётся трубить наступление.

Тур не ошибся. В сомкнутых строях северян образовались крупные бреши, в которые так удобно вбивать конные — да и пешие — клинья. Арнульф заскрипел зубами, зарычал:

— Развернуть знамёна! Поднять щиты! Держи строй! Самар — труби «всем вперёд»! Ну, скотоложцы, ну, сучьи дети… Лучше бы им не пережить сегодняшний день! А этому засранцу Хельги я лично почки вырву.

Хравен Хильдеброг поднял знамя, алый шёлк заструился на ветру, и ворон торжественно раскинул крылья, предвещая победу. Войско северян расцвело красными стягами, точно сад — драгоценными цветами-тюльпанами. Каждый баннер — с чёрной вышивкой: помимо воронов, на полотнищах красовались мечи и топоры, драконы и ястребы, и только сотня Орма стояла под белым морским змеем на кровавом поле. Запели рога и козлоголовые волынки, Бреннах заиграл на арфе бодрую мелодию, а Хаген вышел перед строем и воскликнул:

Ополченцы на правом краю тоже подались вперёд, навалились огромной тушей, загудело дубьё, посыпались зубы, затрещали сломанные копья и кости. Геладцы, ободрённые поддержкой, устремились в середину, принялись колоть ножами да копьями. Кетаховы «щенки» смешались, бросились на левое крыло северян, но их дротики вязли в щитах, а на кинжалы у викингов нашлись мечи. Хродгар сказал своим людям:

— Берегите копья, они нам ещё пригодятся.

Сходного мнения придерживались и прочие вожди, памятуя о вражеской коннице. В ход пошли мечи и секиры, передний край войска распался на отдельные схватки. Викинги в считанные минуты рассеяли трёхтысячное ополчение Кетаха, словно гончие псы — стаю куропаток; а солнце застыло на юго-западе [50].

— Веселитесь, земляки!? — прорычал Утхер Медовый Волынщик, вытирая рукавом с лица чужую кровь. — А мы уж думали, вы нас бросили!

— Больно долго вы с ним плясали, — мрачно заметил Бьёлан, глядя, впрочем, не на раскрашенных вайдой земляков, а на красный стяг с чёрным драконом, под которым бились щитовые девы. Отыскал взглядом Ньёрун Чёрную, вздохнул с облегчением. Украдкой.

И — не сдержали крика: порыв северо-восточного ветра принёс тучу стрел. Густой свистящий поток птиц Улля [51] затмил небо. Знаменитые лучники Маг Арта наконец-то показали себя в деле! Стальной ливень бил по полю, не различая цели. Три стрелы пронзили знамя скъяльд-мэйяр, ранили кучерявую брогмэй [52], штандарт покачнулся, но Ньёрун подхватила древко, взмахнула — мы, мол, ещё живы! — приказала сомкнуть ряды и поднять щиты.

Но больше всего, конечно, досталось парням из Тир-на-Морх. По ним били непрестанно, навесом и прямой наводкой. Ополченцы, застигнутые врасплох, пытались закрыться своими малыми щитами, заползти под трупы павших врагов и друзей, бежать прочь, в конце концов. Кернах Дюжина успел отвести кучку наиболее стойких под защиту Бьёлана и Ньёрун.

А на другом конце поля сеяли смерть самострелы и валь-боги [53] форнов. Первыми под удар попали ретивые ребята из Фион Лиа, досталось также геладам и гравикингам. Арнульф надрывался:

— «Курган»! «КУРГАН»!!! — и гудели рога, двойным знаком повелевая стоять на месте…

…а впереди раздвигались ряды пеших щитоносцев Кетаха, пропуская конный клин и десятки грохочущих колесниц справа и слева от него. И содрогалась твердь земная под могучими копытами рыцарской конницы под злато-сиреневым знаменем де Лотена. Следом мчались легкоконные копьеносцы и верховые стрелки, топча собственное ополчение.

— Пе-пе-пе-сец, — промямлил Лейф.

— Не трусь, земляк, — хлопнул его по плечу неунывающий Бьярки, — конины сегодня поедим!

— Думается мне, сегодня будет как раз наоборот, — проворчал Фрости Сказитель, — это коней будут потчевать человечиной. Глядите, какие злобные твари!

Действительно, мощные скакуны форнов — Хаген читал, что это особая, боевая порода «дестриэ» [54] — скорее подошли бы исполинам, чем смертным людям. Но и всадники показали себя достойными своих лошадок — кололи пиками направо-налево, разили мечами и всякими булавами. В середине же ловко орудовали кривыми клинками лёгкие конники эринов. Но самым нелепым и жутким зрелищем была, конечно, кровавая пахота колесниц.

На Севере, как, впрочем, и на Юге, на колесницах уже давно никто не разъезжал, кроме разве что Тэора, Фрейи, невесты на свадебном обряде да ещё особо важных господ. И уж тем более — никто не сражался. Попробуй, поколеси по кочкам да ухабам! Но ровная поверхность Маг Курои была будто бы нарочно создана для колесничного бега. Мчащиеся кони разбрасывали, растаптывали ополченцев, серпы на колёсах, бешено вращаясь, подсекали людям ноги, а шипы и крючья на бортах обвесились парной требухой. Бойцы в кузовах косили человечью траву длинными глефами.

— Вот где достанется геладцам вдоволь земли, — заметил Фрости.

— Вот уж хрен, — возразил Хродгар. — Эй, расступись! Разомкнуть щиты! Дайте проход!

А Хаген вырвал у Хравена знамя, юркнул между рядов, выскочил перед строем и завопил, размахивая стягом:

— ХЭЭЭЙ, ГЕЛДАННАН!!! СЮДА, СЮДА, БЫСТРО!!! ГЕЛДА ДЭА!!!!!

— Ну куда ты, куда, полудурок!? — зарычал Арнульф, но поздно: парни Утхера и Диармайда бросились в образовавшуюся брешь, и так спаслись, едва не зашибив Хагена. В последний миг успели сомкнуться «башенные» щиты, викинги подхватили копья, колья и тяжёлые бронебойные брюнтверы с гранёными наконечниками, припали на колено первые ряды, упёрли древки в землю, задние — прижали ратовища ступнями…

Удар!

Дрогнула земля, дрогнуло небо, визжащее лошадиным ржанием и храпом, истекающее кровью. Падали кони, падали всадники, переворачивались колесницы. Тяжкая лава завязла сама в себе. Скакуны спотыкались, роняя седоков. Трещали щиты, ломались ратовища. Первые ряды дрогнули, но устояли. Арнульф сэконунг приказал трубить общий сбор. Протяжный одинокий зов накрыл поле. Ряды уплотнились, войско викингов превратилось в курган плоти, обросший дубовой корой.