Солёный ветер (СИ) - "_YamYam_". Страница 28

Мужчина вздыхает, а Инён думает, что она на самом деле не такая уж и взрослая, если по-прежнему вываливает на отца свои проблемы, надеясь на то, что он их решит. Это глупо и смешно, но одновременно с тем словно бы разумно, ведь он для неё — всё ещё тот самый «единственный и дорогой», которому веришь и доверяешь полностью, несмотря даже на то, сколько всего он умудрился от неё скрыть.

— Не стоит сравнивать себя с жёнами Кимов, Инён, — замечает он с какой-то грустной улыбкой. — Они обе выросли в этой среде, с детства знали, с чем имеют дело. Риан вполне могла стать главой семьи, не спаси её Чимин, родившись на несколько лет раньше. А Ёнджи и вовсе знает всю подноготную, знает, как замарать руки по локоть, как опасаться за собственную жизнь каждую минуту и спать в страхе за жизнь близких. Ты лучше, потому что ничего из этого не знаешь. И Чонгук так тянется к тебе именно поэтому, — Со Минсок усмехается и добавляет: — Как бы странно это не звучало, но это болезнь большинства мужчин из подобной среды.

— Что ты имеешь ввиду?

— Ты замечала когда-нибудь, как сорняки тянутся к красивым породистым цветам? — Инён кивает, хотя не совсем понимает, о чём отец говорит. — Вот и Чонгук, как сорняк, тянется к тебе, красивой розе, потому что ты отличаешься, кажешься лучше, светлее и чище. Страсть плохих парней к хорошим девочкам выдумали не дорамы и не книги, это выдумала жизнь, решив, видимо, доставить вам проблемы. Когда-то так потянулся к Хеми отец Чонгука, когда-то так потянулся к твоей матери я. И это лишь ближайшие примеры.

— Хочешь сказать, это — закономерность? — усмехается слабо Инён. — И если бы не я, Чонгук нашёл бы себе какую-нибудь библиотекаршу или вроде того?

— Боюсь, этот пацан нашёл бы тебя в любом случае. Как бы я не старался тебя спрятать.

Инён замирает, ошарашенная шокирующим признанием, а потом, зацепившись неожиданно за воспоминание о том, с каким упорством отец пропагандировал учёбу в Штатах, отсчитывает год гибели дяди Сонши и неожиданно всё понимает. Она отрывает голову от плеча мужчины, внимательно вглядывается в его глаза и по-особенному виновато поджатые губы, а затем спрашивает, хотя правду услышать отчасти опасается:

— Скажи честно, — приходится сглотнуть, потому что во рту резко становится сухо, — для чего ты на самом деле отправил меня в Америку?

Со Минсок улыбается, ладонью проходясь по её волосам, заправляет за ухо прядь и отвечает:

— Хотел как можно более успешно скрыть то, чем занимаюсь.

— Честно, — напоминает Инён, и отец вздыхает.

— Не хотел, чтобы вы с Чонгуком встретились, — поджимает он губы, — почему-то был уверен в том, что всё так и закончится.

Инён очень хочется спросить, «так» — это как? Их непонятными отношениями? Или ещё более непонятными чувствами и переживаниями, захватившими её душу? Она знает, что ещё вчера наверняка бы на отца в очередной раз обиделась, наплевав на то, что он таким образом лишь проявляет свою о ней заботу, но сегодня уже понимает, что делал он всё абсолютно верно. Ей без Чонгука, наверное, жилось бы и правда легче: без нервов и опасений. Да вот только проблема в том, что Инён понимает: легче — не значит лучше.

Она подаётся вперёд, вновь ощущая в глазах неприятную влагу, и утыкается носом в шею отца, тут же чувствуя, как крепко его руки обнимают её в ответ.

— Всё в порядке, — тихо говорит он, поглаживая спину и, кажется, снова понимая её без слов, — всем и каждому нужно время, чтобы принять решение. А я обязательно поддержу тебя в любом случае.

Инён всхлипывает, тут же в очередной раз ощущая себя совсем не парой для всегда уверенного и сильного Чонгука, и выдыхает:

— Спасибо.

Она цепляется пальцами за тонкую куртку мужчины, дышит часто и рвано, вновь ощущая себя совсем маленькой девочкой, что ищет защиты в отцовской груди, и чувствует, как тепло растекается по её собственному телу. Инён запуталась невообразимо, все мысли и чувства спутала в один большой клубок и теперь понятия не имеет, как его распутать, как вернуть в прежний вид и не переживать больше, не бояться и не опасаться сама точно не зная чего.

Где-то за её спиной раздаются вдруг знакомые шаги — страшно представить, что за такое короткое время она узнала Чонгука настолько, что по звуку одних только ботинок его угадывает, — и она разворачивается, выпуская из объятий отца, чтобы в следующее же мгновение едва не потонуть в глазах парня. Он весьма удовлетворённо усмехается, засунув руки в карманы длинного чёрного пальто, однако уже в следующее мгновение его взгляд странно меняется, едва только сталкивается с её. Инён, откровенно говоря, впервые видит у него подобное выражение лица — он кажется застигнутым врасплох, удивлённым, нахмуренным и одновременно с этим едва ли не испуганным. Она тут же поднимается с кресла, боясь, что что-то могло произойти. Однако прежде, чем успевает произнести хоть слово, Чонгук срывается с места первым и, в пару шагов преодолев разделяющее их расстояние, заключает её в объятия, излишне сильно стискивая плечи в руках.

— Что случилось? — выдыхает она настороженно, всеми силами отгоняя от себя мысли, что прежде сводили с ума, порождая сомнения, и касается кончиками пальцев его плеч.

— У меня спрашиваешь? — хмыкает Чонгук и, слегка отстраняясь, заглядывает в её лицо. — Почему ты плакала?

— Распереживалась, — почти не врёт она, хотя всё равно отводит взгляд, стыдясь своих собственных страхов и слабости в их преодолении.

Чонгук не кажется сильно удовлетворённым её ответом, но всё же выпускает её из рук и, легко пройдясь большими пальцами по щекам, словно бы вытирая слёзы, которые уже успели высохнуть, переводит взгляд на её отца.

— Отвези Инён домой, ладно?

Мужчина согласно кивает головой и уточняет:

— Я тебе нужен?

Чонгук с каким-то сомнением смотрит на Инён, прикусив нижнюю губу, словно бы решает что-то для себя. И выглядит он совсем не так уверенно, как ещё несколько часов назад, когда поймал её за руку, не дав уйти и позволив услышать это до сих пор пугающее «Тэхён в больнице». Он, наконец, вздыхает, прикрыв глаза, и отвечает:

— Нужен, — Чонгук коротко кивает, пока сам ладонью обхватывает затылок Инён, придвигая её ближе к себе, и привычно касается губами виска. — Я вернусь поздно, не жди меня.

Он так странно выделяет голосом это своё «вернусь», что у Инён против воли по спине бегут мурашки. И впервые они вызваны вовсе не близостью этого парня, а самым настоящим страхом. Она хватается за рубашку на его боках прежде, чем он успевает отойти, чем вводит его в состояние ступора, и выпаливает:

— Почему ты без бронежилета? — её и правда это волнует ужасно, а ещё пугает — настолько же.

Чонгук в тот же миг расплывается в своей самой залихватской улыбке и, надув губы, почти жалуется:

— Ты хоть знаешь, сколько он весит? Я не такой сильный, как хён, просто не выдержу его на себе.

— А если попытаться не паясничать? — Инён хмурится, потому что такое его поведение страшно раздражает.

— Ладно, — не менее притворно вздыхает парень, — я просто становлюсь в нём очень полным. Никто не увидит моего прекрасного тела, если…

— Чонгук! — вспыхивает девушка пуще прежнего и едва не отталкивает его от себя, отпуская руки. — Почему хоть раз нельзя нормально ответить на мой вопрос?!

Парень смотрит на неё так, словно бы в первый раз видит, и она даже успевает мысленно наподдавать себе подзатыльников за то, что умудрилась сорваться. За спиной в тот же миг ощущается движение, и уже спустя мгновение плеч касается рука отца, подоспевшего столь своевременно. Однако Чонгук, нахмурившись, тут же оттесняет его в сторону, заменяя собой, и говорит едва слышно — тихо настолько, чтобы его услышала только она одна:

— Инён, не надо переживать и заботиться обо мне, я об этом не просил. Просто полюби меня — и всё.

— Хочешь сказать, — щурится девушка, на одно короткое мгновение прикусив изнутри щёку, — что любить и заботиться — не одно и то же?