Марионетка. Странная связь (СИ) - Мельрих Ксения. Страница 27

Она быстро взяла бутылку с тумбочки рядом с моей кроватью и налила воды в пластиковый стаканчик. Я взяла его трясущимися пальцами и осушила двумя глотками.

— Как долго я здесь? — спросила я, утолив первую жажду. — Что произошло?

— Ты пролежала без сознания трое суток. — ответила она, пододвигая стул к кровати. — Тебе наложили швы после порезов, так же у тебя было сотрясение. — она почему-то отвела взгляд. — Утром мы сможем забрать тебя домой, думаю твой врач возражать не станет.

— Как это произошло? От чего? — настойчиво повторила я, глядя на женщину в упор. Она не глядела на меня.

Внезапно я увидела, что она старше, чем я думала. Сейчас ее лицо выглядит усталым, цвет его бледный, под глазами пролегли круги. Она была не накрашена, волосы растрепаны, без прежнего великолепного блеска.

— Пусть твой отец тебе все скажет. — она тяжело вздохнула. — Тебе надо поспать. Я позову кого-нибудь, чтобы осмотрели тебя.

— Подождите. — остановила я ее, когда она открывала дверь люкса. — Кто-нибудь пострадал?

Она дернулась, поглядела на меня расширившимися глазами и быстро, не ответив, выскользнула в коридор.

Рано утром, когда я едва открыла глаза, в палату вошло двое незнакомых мне мужчин с каталкой. Вначале я испугалась, но увидев в дверях отца, хмурого, уставшего и злого, я все поняла — меня собираются перевозить домой. Я попыталась подняться, но тут же рухнула обратно.

— Советую сейчас лежать, ты сильно истощена. — донесся с порога раздраженный приказ.

Я больше не дергалась, молча наблюдая, как меня переложили на каталку, накрыли одеялом и повезли из палаты. На грузовом лифте мы спустились с третьего этажа, проехали по длинному коридору к выходу. Там у самых дверей, где обычно стоит машина скорой помощи, нас ждал огромный сверкающий внедорожник отца. Аккуратно, словно я китайская древняя ваза, меня уложили на сиденье, пристегнули ремнями, сверху укрыв еще одним одеялом. Дорога домой была бесконечной. Я то и дело морщилась от боли, дергаясь на поворотах или ухабах. Хотелось спросить у отца об очень и очень многом, но он был сосредоточен на дороге и прямо-таки излучал негатив и раздражение. Пришлось молча все терпеть, мучаясь от боли и неизвестности. Когда мы приехали домой, меня ожидал сюрприз. Стоило нам остановиться, как дверь у головы открылась. Я задрала голову назад, надеясь поглядеть, насколько был зол отец, и тут же вернула ее на место, низко опустив и вжавшись в кожаное сиденье. Я думала, надеялась и боялась одновременно, что он уехал навсегда, что я его больше никогда не увижу. Но стоило ему появиться, очутиться рядом со мной, и все исчезло. Пришло смятение, неловкость и бешеный стук сердца.

— Сам справишься? — донесся снаружи голос отца. — Я пока вещи с багажника вытащу.

Эрнест почти полностью залез в машину, наполнив салон своим запахом, дыханием, силой. Я почувствовала, что теряю равновесие, что тяжело дышать, словно он везде, всюду, я в панике сжалась, словно пружина. Он взял меня на руки, крепко прижал к себе и осторожно, спиной вперед, вынес меня из машины.

— Смотри, чтоб одеяло не спало, замерзнет. — крикнул отец, находясь у двери и открывая ее настеж, чтобы пропустить нас в дом. — Давно приехал?

— Около часа назад. — произнес голос над моей головой. — Как все прошло?

— Тяжело. — вздохнул отец, когда мы проходили мимо него. — Но могло быть в десятки раз хуже.

В холле стояли Марина, ее дочь, сын и Людмила Ивановна. Все они глядели на меня с жалостью и ободряюще в то же время. Маленькая Венера даже попыталась улыбнуться мне, когда я встретилась с ней взглядом. Меня пронесли мимо них, мы стали подниматься по лестнице. Я глянула через плечо. Следом поднимался отец, держа в руках сумки, а чуть поодаль Марина. Лица обоих были сосредоточены и напряжены. Меня занесли в комнату, положили на кровать, высвободив из-под одеял. Эрнест вышел за дверь. В комнате помимо меня остались только мой отец и его жена. Положив сумки на пол, он подошел к окну, отвернулся от нас.

— Людмила потом все разберет, перестирает и перегладит, что нужно, — зачем-то сказал он.

Мне вдруг стало страшно и жарко, нестерпимо жарко. Я осознала, что они здесь для разговора, что сейчас они скажут что-то страшное, меня это убьет, я не могу, не хочу этого слышать.

— Я должен, мы должны тебе кое-что сказать. — голос отца дрогнул. Он повернулся и поглядел на меня в упор. — То, что с тобой произошло…это только моя вина, Влада, ты ни в чем не виновата.

В горле пересохло, я покрылась потом, сердце перестало стучать.

— Всем сказали, что произошла утечка газа. Когда ты была в туалете, слава богу одна, — он выдержал паузу, — произошел взрыв. Там все разнесло, в соседних помещениях повыбивало окна и сорвало двери с петель.

— Кто-нибудь пострадал? — сдавленным, не своим голосом прошептала я.

Он покачал головой.

— Серьезно — только ты. Остальные отделались парой царапин, да шоком. — он вгляделся в мое лицо. — Ты сама что-нибудь помнишь, понимаешь?

Я покачала головой, внезапно оцепенев, сильно испугавшись. Я хотела сбежать куда-нибудь, скрыться, перестать слышать и видеть, только бы прекратить этот разговор.

— Влада, — подалась вперед Марина, ее голос был полон сочувствия. — Мне очень жаль. Я так хотела, чтобы ты всего этого избежала!

— Этого невозможно избежать! — жестко произнес отец. — Тот взрыв, это не банальная неисправность. Это твоя сила, Влада, она спровоцировала все это!

Я поглядела на него словно на сумасшедшего. Мне даже смешно стало. Он не в себе, по ходу.

— Я не шучу. Это правда. — он вновь отвернулся к окну. — Ты не все знаешь о себе, о нас, о своем происхождении. Ты не человек, Влада. Ты полукровка.

Я поглядела на Марину, она отвела взгляд. Я вновь услышала это слово. Только теперь я чувствовала не обиду, а что-то такое, отчего хотелось кричать и биться головой о подушку.

— Ты дочь человека и Иного. — чеканя каждое слово, произнес мой родитель. — Твоя мама человек, я — представитель другой расы, древней и очень могущественной, когда-то могущественной. — поправился он. — Разве ты не чувствовала, не замечала странности, творящиеся вокруг?

Они чокнутые! Оба! Неужели они из секты? Меня туда же втянуть хотят? Долбанные кришнаиты! Нужно срочно бежать отсюда, Господи, ну надо же в такое вляпаться!

— Это бред какой-то! — прошептала я, качая головой. — Единственное, что я давно заметила, ты не в себе!

Он развернулся и подошел к моей кровати. Я пугливо глядела в его страшное, стремительное лицо и покрывалась мурашками.

— Не лги себе! — рявкнул он. — Ты впервые проявила свою силу, когда умерла твоя мать. Уж это ты должна помнить! Или забыла, как на кухне один за другим взрывались стаканы, сложенные в мойку после поминок? Я тогда сказал тебе, что отныне твой опекун.

Я покачала головой, не соглашаясь с ним. Они разбились, потому что неустойчиво стояли, вот и все. Я была совсем ни при чем.

— Или тот день, помнишь, когда убили брата Марины? — женщина судорожно втянула воздух. Этот козлина никого не жалел, не думал о чувствах других. — Утром за завтраком вы с Константином мило беседовали. Что было потом, помнишь? Перед тем, как я прервал вашу идиллию? — его голос был полон сарказма и злорадства. — ну и?

Внезапно я осознала, что не могу противоречить ему. Тогда за завтраком действительно произошло что-то. Я старалась не думать об этом с тех пор, потому что боялась, не понимала. Это было что-то выше моего понимания. Я даже пыталась списать это на переутомление, галлюцинации на фоне стресса. Но в глубине души я понимала, что обманываю себя.

— И уж точно ты не можешь забыть того, как едва не разнесла все вокруг, когда нашла тело. — он добил меня и свою жену, кажется, тоже. Она тихонько всхлипывала, отвернувшись от нас. Ну неужели нельзя было как-то помягче. — Взрыв в школе просто был сильнее остальных проявлений. Ты входишь в Силу. Ты у самого финала. Именно поэтому я решил все рассказать. Тянуть больше не имеет смысла. — он прошелся по комнате, обнял жену, попытался успокоить. — Более 17 лет назад я встретил твою мать. Влюбился в нее без памяти, хотя знал, кто она такая. Мы сбежали из родного города туда, где ты выросла, поженились там. Через два месяца я узнал, что стану отцом. И это стало огромной, самой ужасной ошибкой в моей жизни. — он вновь отошел к окну. — Родные отвернулись от меня, едва узнав о том, что я влюблен в человеческую женщину. Они пытались меня отговорить, объясняли, что может случиться, даже грозились убить твою маму. Но я никого не хотел слушать. От союза людей и Иных сейчас редко рождаются дети. Вот я беззаботно и кинулся в омут с головой. — он горько рассмеялся. — Я был молод, самонадеян и глуп. Мой ребенок — полукровка! Это просто немыслимо!