Луна желаний (СИ) - Горенко Галина. Страница 20

Если Джасир войдет в тройку лучших, тем паче победит, ему разрешат случку с Саванай, трети берилием во владении Тана Арунаяна. Денежный приз Тамира не интересовал, а вот возможность начать новую ветвь породы — очень. Хатальлам, как и Буруваз принадлежали Тану Арунуяну, но несмотря на то, что такие ценные жеребцы должны были управляться лучшими, высокородными конниками у властителя степи был лишь один законный сын. Азам.

На одном из жеребцов будет он, на другом, бастард от наложницы. И хотя в Расаяне границы меж законными детьми и потомками от рабынь были стерты, здоровое соперничество между мужчинами никто не отменял. По словам того же Тирбиша, правитель не выделял сыновей, отдавая им равные доли любви, меняя местами наездников, тусуя жеребцов под конниками. И каждый раз новая победа была сюрпризом.

Свою заявку я сделала в последний момент, старый таурег, принимающий взносы на отрез отказался, и, если бы не заступничество кровного брата я бы могла смотреть, но не участвовать. Списки одобрялись самим правителем, и видимо моя скромная персона вызвала его интерес, потому как когда я поравнялась с шатром эмира тот поприветствовал меня, выделив средь конников.

Спасибо, князь, теперь на моей спине красуется огромная мишень, каждый участник будет теперь считать своим долгом уделать мою кобылку, и меня за одно.

Едва я привела себя в порядок, смахнула пыль и расположилась в скромном шатре, как у входа появился слуга правителя. Подобострастно кланяясь, он просил дозволения сопроводить меня в танский шатер, как только я буду готова. Переодеваться в платье я не стала, хотя оно у меня было, я просто сменила блузку и сапоги. Надеюсь, эмир не ожидает меня в платье наложницы, потому что его ждет большой сюрприз.

Огромный шатер с несколькими уровнями, множеством укрытых от посторонних глаз помещений, укрытый дивно вытканными коврами, был великолепен. Запах сандала, тая и фруктового табака витал в воздухе. Повсюду стояли чеканные подносы, заменяя низкие столики, десятки разноцветных подушек, вышитых, украшенных бисером и драгоценными камнями валялись в искусственно созданном беспорядке, шелковые и шифоновые драпировки превращали походную палатку в дворцовые покои. Мой взгляд дольше всего на одно мгновение задержался на доске с шахом.

Фигуры были в игре, назревала цесская рокировка, но шанс спасти ситуацию у красных был.

— Смотришь на карты, Долор? — отвлек меня от созерцания Тан Арунаян, и только тогда я увидела рядом с доской — разобранную колоду. — Любишь играть?

— Нет, милостивейшей. Я не азартна.

— Это ложь, — засмеялся тот, затягиваясь кальяном, и обдавая меня розоватым, грушевым дымком. — Ведь в Великом пробеге ты ставишь на карту самое ценное, что есть у тебя — жизнь.

Он снова затянулся, зажав мундштук губами спрятанными в густой, черной, без единого седого волоска, бороде. Кальян весело забулькал, угли ярче вспыхнули, а по шатру потянуло цветами и вишней, многогранный табак раскрывался, оставляя даже на моих губах ягодное послевкусие.

— В моём роду ценится честь. Лошади — огромная часть нашей культуры, сентами мы занимались их селекцией добиваясь совершенства. И вот теперь, два, лучших из существующих жеребца борются за право властвовать. Как выбрать, они оба совершенство.

У меня создалось ощущение, что разговор сейчас резко перескочил с коней на сыновей. Но что я понимаю в правах наследования, цесса лишенная венца.

Слуга, тем временем, подал тай, крепкий, как любовь и чёрный, как душа грешника. Я махнула его залпом, зная о традиции шокировать чужеземцев силой напитка, и всё же с трудом не закашлялась. Проглотив горькую жидкость, от которой сердце мое застучало словно молот по наковальне, я поставила стакан на поднос и поблагодарила за оказанную мне честь.

— Я желаю тебе удачи, лисица, — тихо сказал Тан.

— Благодарю вас, эмир**. Удача никогда не бывает лишней, — ответила я и вышла из шатра в ночь, практически стукнувшись лбом о твердую грудь.

Поднимая взор, я точно знала, на кого я имела несчастье наткнуться у шатра правителя. Давешний красавец, коему я имела наглость отказать, крепко держал меня повыше локтей, всматриваясь в моё лицо. Хищная улыбка, словно молния в грозу, рассекла его лицо лишь на мгновение, а глаза блеснули в закатном солнце.

— Я рад, что не ошибся в тебе, карима.

— Уверена, что ошибся, — ответила я, освобождая руки от захвата. Под его горячими пальцами по коже бежал огонь, кровь бурлила, дыхание моё стало прерывистым. Я с трудом оторвалась, хотя меня тянуло к нему, как мотылька к открытому пламени.

— Фатих, карима, — представился конник.

— С чего ты решил, что мне интересно твоё имя.

— Ты должна знать, чье имя шептать в экстазе, — улыбнулся он.

Один — один, подумала я, направляясь под неотступно следующим за мной взглядом в свой шатер.

Милостью Тана у меня появился слуга. Кроме того, что он сориентировал меня, где и что находится: водопой, овес, старт, и прочие мелочи, скрашивающие существование в лагере, этот старец был кладезем полезной информации о Великом забеге.

Четыре пятых Расаяна — степи, последняя часть — пустыни. Именно через них идет большая часть пути великого забега, финишная прямая которого выходила к Лютому морю. Это я знала и без Хабира, но вот то, что он рассказал мне про сам забег, было крайне важным. У меня вообще создалось ощущение, что эмир специально отправил ко мне слугу, обладающего этими знаниями. Только вот какой интерес был у Карима?

Спор?

Скука?

Там будет видно.

Я подошла к месту старта. Везде, куда хватало моего взора было песчаное море. Раскаленное марево парило и отражалось от крошечных частиц кварца, создавалось ощущение, что пустыня тает, заваливаясь на бок в сторону рассвета. Я опустилась на одно колено и подняла горсть земли.

Иссохшая… Пустая… Безжизненная…

— Слепая Равнина — начальная треть пути, первый этап великого забега, — заговорил невесть откуда взявшийся слуга. В прошлый раз больше тридцати всадников не достигли её окончания, а еще впереди Зыбучие пески и Пустая треть. Большинство превращается в головешки, не достигнув и половины. Зачем тебе это, хозяйка?

— Я не твоя хозяйка, Хабир, — ушла я от ответа. Я и сама не знала зачем, наверное, мне хотелось, что-то доказать себе, проверить чего я стою… Дурацкий порыв, увидев пустыню своими глазами я начала сомневаться. И сильно. Но ослиное упрямство свойственное мне с самого нежного возраста вновь победило. Оттряхнув руки от пыли, я повернулась к слуге. — Расскажи мне всё что знаешь про пустыню.

*Аруганас — первый заводчик шаримахов. Лишь исконные потомки могут быть внесены в книгу рода.

**Эми́р (араб. امير — повелитель, вождь) — в некоторых мусульманских странах Востока и Африки титул правителя, князя, а также вообще лицо, носящее этот титул.

Глава 16. Не стоит разом многих змей дразнить

Алый восход и Тан со свитой.

Сигнальная башня и слепой шаман, стреляющий из ритуального ружья.

Сто восемьдесят три жеребца и три кобылы стоят на стартовой ленте, стригут ушами и топчут копытами иссохшую, растрескавшуюся землю, выбивая багряную пыль и мелкие камни. Справа от меня рвался в бой Хатальлам, на лице всадника была темная повязка, скрывающая личность конника. Но разворот плеч, угадывающаяся под одеждой длинная коса и задержавшийся на моем наряде взгляд, убедили, что предо мной Фатих.

Значит законный сын Эмира, Азам будет преодолевать пустыню на Бурувазе. Я поискала глазами гнедого и нашла его поодаль, на наследном князе так же был платок, он был помощнее брата, как-то покоренастее, явно, что наследник пошёл фигурой в отца. Его глаза так же неотрывно следили за мной, и я с удивлением увидела, как тот мне подмигнул.

Шокированная вниманием я резко отвернулась, тем временем раздался голос старца, призывающий к тишине.

— Скачите день до заката, начинайте путь с рассветом, — переводил мне слуга слова шамана, тот говорил на древнем наречии, кажется, его понимали единицы. — Тем, что посчастливится добраться до Ур Холифа, дадут вольные сутки отдыха перед Зыбучими песками. Шатры будут ждать вас, а верблюды оберегать на караванной тропе. Да придадут вам Великие предки сил и не оставят вас в мужестве.