Квазар (СИ) - Легасова Татьяна. Страница 27

— Ничего не понимаю, — думала я, — здесь два солнца, как на Аквенте, они того же цвета, но эти пришельцы выглядят иначе и говорят на другом языке. Это не может быть Аквент.

Когда голоса стихли, и дорога очистилась, я решилась войти во дворец. Быстро взбираясь вверх по ступеням, я дрожала каждой клеткой, опасаясь наткнуться на местных обитателей. Прячась за стенами, я заглянула внутрь огромной входной арки и поразилась красотой внутреннего убранства.

Полы из голубого мрамора были раскрашены причудливыми перламутровыми узорами. Прямоугольный высокий холл в центре открывал взгляду массивную парадную лестницу, уходящую вверх. Стены были украшены золотыми флористическими орнаментами, которые изгибались в замысловатые фигуры. Вправо и влево тянулись длинные коридоры, но я хотела найти центральный купол, и по моим расчетам нужно было идти наверх. Убедившись, что на входе никого нет, я бесшумно побежала вверх по лестнице, перила которой были украшены роскошными перламутровыми вензелями.

Пробежав три пролета, я, наконец, увидела открывающееся моему взору бесподобной красоты подкупольное пространство, в центре которого на полу был изображен какой-то символ циклопических размеров. Вокруг никого не было видно, и я снова растерялась. Да, кажется, это то самое место, которое я видела вчера, но как я тут оказалась? Может быть, эта какая-то случайность и я смогу найти кого-то, кто поможет мне вернуться назад на Аквент? Я нервно сглотнула и стала осматривать помещение в надежде найти хоть какую-то зацепку.

— Вижу, ты уже проснулась, — услышала я низкий мужской голос на своем родном языке у себя за спиной. Резко дернувшись, я вскрикнула, повернулась и буквально отпрыгнула назад. Передо мной стоял высоченный пришелец, из-за своей черной одежды и пугающей энергетики выглядевший, как смерть. Его пышные волосы цвета вороньего крыла объемной челкой спадали на правую часть лица, левая же сторона открывала взгляду матовую идеальную кожу соломенного цвета и торчащее ухо, выпирающее из-за четко очерченных скул. Лицо сужалось к подбородку, губы были пухлыми, но сжимались в плотную линию. Острый тонкий нос выдавал хищную натуру. Но самым выдающимся, тем, от чего невозможно было оторваться — был взгляд. Глаза пришельца, несмотря на узкий азиатский разрез, словно воронка засасывали тебя внутрь. Из них исходила сила, подавляющая твою волю, во взгляде чувствовалась власть и пронизывающий до костей холод. На нем была надета черная плотная куртка по пояс, плавно переходящая в юбку чуть ниже колен с двумя разрезами справа и слева, которые открывали взгляду плотные лосины на мощных мускулистых ногах. Обут он был в высокие сапоги из материала, напоминающего кожу грубой выделки.

Онемевши, я застыла и уставилась на него, не в силах произнести и звука. Он тоже, казалось, изучал меня, вглядываясь в мои глаза, словно пытаясь найти там что-то. Его взгляд леденил кровь, и меня прошиб озноб. Наконец, от этого пристального рассматривания во мне начал подниматься гнев.

— Как я здесь оказалась? — выдавила я почти сквозь зубы. Губы не слушались, то ли от страха, то ли от холода, который вдруг пронзил все мое тело.

Во взгляде пришельца я заметила удивление, хотя его мимика и жесты оставались, по-прежнему, недвижимы. Его глаза прошлись по моей одежде, затем снова вернулись к лицу.

— Я рад, что ты нашла, что одеть. Тебе придется провести здесь два месяца, затем я отошлю тебя на Землю, как тебе и рекомендовал Совет по межгалактическим вопросам. Еду тебе будут приносить в твою комнату. Гулять можешь, где хочешь.

На этих словах он развернулся и уже пошел прочь, но в этот момент внутри меня взорвался протест. Несмотря на свой страх и явную опасность, исходящую от пришельца, внутри меня захватило чувство сильного гнева. Я поняла, что он украл меня у Флора и не собирался возвращать меня на Аквент. Это было самое больное. Но я так же осознала, что мое исчезновение лишит группу возможности остановить образование квазара и это было еще большей катастрофой не только для моего любимого, но и для всей планеты.

— Что все это значит? — вскричала я, — я не знаю, как я тут очутилась, и зачем ты это сделал, но мне нужно доделать важную работу на Аквенте, от этого зависит жизнь целой планеты!

Он медленно повернулся и его свирепый взгляд пригвоздил меня к полу.

— Мне важно, чтобы ты эту работу не доделала, — медленно отчеканил он сквозь зубы, — полагаю, ты мало знакома с астрофизикой и тебе не пришло в голову, что от ваших намерений могут пострадать другие части галактики.

Я онемела, ощущая его ненависть каждой клеткой. Сейчас мне казалось странным, почему я до сих пор жива, так яростно он сверлил меня своим взглядом.

— Хотя бы объясни мне все, — выдавила я.

— Кто ты, чтобы я тебе что-то объяснял? — спросил он с издевкой. — Делай то, что тебе сказали, — враждебно процедил он. От его явной неприязни и злобы на мои глаза набежали слезы, а сердце разрывалось от боли и страха. Действительно, кто здесь была я? Среди всех этих сильных рас я была самой немощной, и я понимала, что мое положение здесь было самым незавидным. Кто мог мне помочь здесь? Очевидно, что наша работа с черной дырой была не на руку этой планете, вероятно находящейся в той же галактике, поэтому меня и притащили сюда, хорошо, что не убили и на том спасибо. Без меня группа не завершит работу, видимо этот узкоглазый пришелец это хорошо знал. Это говорил мне мой разум. Но мои чувства, несмотря на всепоглощающий ужас, все же не могли не реагировать на то, что он со мной хотел сделать.

— Почему ты говоришь со мной с такой злостью? — выкрикнула я, понимая, что предательские слезы катятся по моим щекам. — Я не сделала ничего плохого намеренно.

— И тебе никто не причинил вреда. Живи спокойно, через два месяца будешь дома. Мне показалось, что его тон стал каплю мягче, но это могла быть лишь моя фантазия, потому что на этих словах пришелец развернулся и стремительно начал спускаться вниз по лестнице, сбегая от меня, словно от чумы.

Я хотела бежать за ним, но силы покинули меня, и я упала на пол, разразившись слезами. Придя в себя через несколько минут, я встала. Я не знала, что мне делать и куда идти, я просто автоматически побрела в свою комнату. Это было единственным знакомым мне местом здесь. Спустившись вниз и выйдя на дорогу, я отметила, что светила уже поднялись выше, от чего вокруг стало еще прекраснее. Белоснежные барханы сияли сказочными переливами, словно бесценная природная сокровищница. По дороге на одной из елей я заметила крупную белую птицу, напоминающую нашу сову. Она пялилась на меня огромными глазищами, но я была так расстроена, что была не в силах любоваться этим великолепным созданием. Не обратила особого внимания я и на большого белого волка, который стоял на обочине дороги, по которой я шла. Я просто слабо улыбнулась ему и прошла мимо.

Подойдя к жилому зданию, я удивилась тому, как оно изменилось в связи с появлением многочисленных жильцов. Вернувшиеся после утреннего ритуала, пришельцы сновали туда-сюда, каждый занятый своим делом. Никто не обращал на меня ни малейшего внимания, так, словно меня не было вовсе. Не единого взгляда, ни намека на то, что меня хоть кто-нибудь заметил. Я обиженно поспешила в свою комнату и, раздевшись, прорыдала не меньше часа. Придя в себя, поняла, что на столе стоит еда, но есть совсем не хотелось. Зайдя в душ, осознала, что вода здесь не отличалась от земной, была в точности такой же и я, снова рыдая, стала вспоминать Аквент и его чудесные особенности. Так прошел мой первый день неизвестно где. Я даже не знала названия этого места. Я не знала, кто эти странные пришельцы — фанатики, поющие мантры, посвященные неизвестно кому. Мне сказали, что я никто и не соизволили объяснить, чем же именно я заслужила такую лютую ненависть. Весь день я просидела в своей комнате, понимая, что впадаю в депрессию. Я отказалась от еды, которую мне принесла женщина с опущенными глазами. Как я могла есть, когда тоска по Флору буквально разрывала меня на части? Я молилась изо всех сил, чтобы он смог найти меня и вытащить из этого холодного и недружелюбного мира. Я смогла уснуть только в обнимку с платьем, которое подарил мне Флор, одежда — это было единственное, что у меня осталось от него. Скорее всего, я больше никогда не увижу его, мне придется смириться.