Дом ночи и цепей (СИ) - Аннандейл Дэвид. Страница 33

- Мы едем в Силлинг? – спросил я.

Река Обливис протекала по границе поместья Монфоров на южной окраине Вальгааста.

- Что? – удивился Ривас. – Нет. Ее нашли в Лоусе, не в Обливисе, в нескольких милях отсюда.

Все это казалось чем-то бессмысленным. Оставшуюся часть поездки я молчал. Чувства скорби пока не было. Я поверил, что Адрианна Вейсс мертва, но поверил лишь разумом, а не на эмоциональном уровне. Я только что говорил с ней несколько минут назад. Она говорила со мной. Ее смерть была для меня пока лишь сообщением, а не чем-то реальным.

Однако ее визит ко мне сейчас был реальным. Я не понимал, что происходит в Мальвейле, но все больше и больше принимал его реальность. Были события, которые можно рассматривать лишь как сны. Но когда я видел Вейсс, я не спал. Я не мог отрицать это чудо.

«Чудеса. Вот что это такое. Эти события - благословение, ниспосланное Императором».

Это откровение было таким внезапным и таким очевидным, что я едва не рассмеялся от нахлынувшей на меня радости. Я с трудом сохранял молчание. Сейчас не то время. Ривас не поймет. Но я думал, что со временем он поймет. Возвращение ко мне Элианы можно объяснить только чудом. А чудо – это не ересь.

Почему это чудо случилось – другой вопрос. Возможно, разбираться в нем лучше Ривасу.

Водитель Риваса выбрал дорогу, которая шла по северной окраине заброшенного промышленного района, у подножия холма, на котором стоял Мальвейль. Река Лоус текла мимо холма с севера на юг, потом поворачивала на восток, и по ней проходила граница Вальгааста. Через несколько минут мы выехали в серые пустоши. Мануфакторумы здесь по большей части были снесены, и неровный ландшафт усеян горами промышленных отходов и ржавым демонтированным оборудованием. Хотя рудники давно закрылись, земля была насыщена ядовитыми отходами. Вода в реке была черно-коричневой. У берегов пенилась серая грязь.

Военные поставили на берегу реки большую брезентовую палатку. Вокруг стояли их машины. Был здесь и «Таурокс» Адептус Арбитрес. Проливной дождь стучал по брезенту палатки, хлопавшему на ветру.

Ривас и я подошли к входу в палатку. Штаваак был здесь с двумя своими арбитрами, в полной форме и броне, визор шлема скрывал его глаза, у пояса висела силовая дубинка. Он мрачно кивнул нам.

- Лорд-губернатор, - произнес он. – Кардинал. Выражаю вам свои соболезнования. Это огромная потеря для всего Солуса. Мы все скорбим.

В другом конце палатки стоял прозекторский стол. Вокруг того, что лежало на нем, собрались офицеры милиции СПО.

- Расследование ведете вы? – спросил я Штаваака, надеясь, что это так.

Он покачал головой.

- Еще нет. Пока не определена степень угрозы Империуму.

- Но это явно связано с делом советника Трефехт. Это месть за ее арест.

- Мы еще не знаем, - сказал Штаваак.

- Что еще это может быть?

Он посмотрел на труп.

- Я в самом деле не знаю.

Я подошел к столу, Ривас за мной. Офицеры, увидев нас, расступились.

Я посмотрел на мою подругу.

Теперь я осознал ее смерть полностью. Воспоминания о последней встрече с ней померкли перед реальностью ее мертвого тела. Я взялся за край стола, чтобы удержаться на ногах, и заставил себя посмотреть на ее голову, хотя это зрелище снова открыло старые раны в моей душе. Ее голова была страшно изуродована, почти неузнаваема, половина черепа размозжена. Казалось, что-то смяло правую половину ее черепа и разрубило плечо до самой грудной клетки. От ее головного убора остались лишь несколько перьев, намокших от крови и прилипших к раздробленным костям черепа.

- Что могло нанести такую рану? – спросил Ривас.

Я видел такие раны - на Клоструме. Ее как будто ударил коготь тиранида.

«Этого не может быть. Это просто невозможно».

«Но посмотри на рану!»

«Она могла быть нанесена чем-то другим. Выяснение причин смерти – не моя специальность».

Цепляться за разумные объяснения было слишком трудно. Я смотрел на мертвое тело моей лучшей подруги, и все, о чем я мог думать – что пожиратели Клострума вырвались из моих кошмаров, чтобы убить ее.

Ривас сжал мое плечо. Он думал, что моя реакция вызвана лишь скорбью.

- Мы почтим ее память, - сказал он.

- И отомстим за нее, - прохрипел я, отвернувшись от стола. Эмоции, которые я сдерживал по пути сюда, теперь обрушились на меня. И если я не преодолею их, они поглотят меня. Заставив себя придать походке твердость, я подошел к Штавааку.

- Что вам известно? – спросил я. Пусть расследование пока было в юрисдикции местных властей, но я им не доверял.

- Немного, - сказал Штаваак. – Патруль проходил здесь и заметил ее тело на мелководье у берега.

- Как удачно, - тихо произнес я.

- Возможно, а возможно и нет. Патрули обходят территорию регулярно, и рано или поздно ее бы заметили. Даже здесь.

- Но как она оказалась здесь? – спросил Ривас. – Она хотела встретиться с тобой?

- Да. Но когда… когда я последний раз видел ее, она направлялась в Силлинг. Она надеялась узнать что-то, что мы могли использовать против Монфор, - негромко сказал я. Если Штаваак сочтет нужным поделиться этой информацией с местной милицией, то я доверял его суждению. Впрочем, я подозревал, что они уже знали.

Ривас и Штаваак мрачно переглянулись.

- Если она была убита там, мы не найдем ни улик, ни свидетелей, - сказал Штаваак.

- Это было бы слишком дерзкое преступление, даже для Монфор, - заметил Ривас. – Насколько мне известно, раньше она никогда не убивала политических соперников.

- Насколько тебе известно, - подчеркнул я. – И, возможно, раньше у нее не было необходимости их убивать.

- Ты стал для нее настолько серьезной угрозой?

- Я и не знал…

Я не чувствовал гордости. Я чувствовал скорбь и гнев. Если бы я мог здесь и сейчас схватить Монфор за глотку и задушить ее, то бы так и сделал. Я был зол и на себя. Я бросился в эту войну, прекрасно зная, что моя жизнь будет под угрозой. Честно говоря, покушение на мою жизнь вызвало у меня чувство некоего мрачного удовлетворения. Я был обеспокоен безопасностью моих детей. Но главной целью я всегда считал себя. Я навлек на себя гнев Монфор. Пусть она мечет в меня гром и молнии. Я верну их ей тысячекратно.

Но я не думал, что она начнет убивать тех немногих из совета, кто осмеливался противостоять ей. Вейсс была для нее чем-то вроде занозы в боку уже много лет, и все же Монфор не причиняла ей вреда.

До сих пор.

Я должен был это предвидеть. Я должен был предвидеть последствия этой моей кампании. Но вместо этого я позволил врагу убить моего союзника. Я проявил беспечность.

«Хуже того. Ты проявил высокомерие. Ты проявил гордыню».

Адрианна Вейсс погибла из-за моей гордыни.

Время обвинять себя будет позже. Сейчас для этого неподходящий момент.

- Мы можем предпринять какие-либо прямые действия? – спросил я Штаваака. – Это нельзя оставлять безнаказанным. Она не остановится.

- Мы даже не знаем, что это сделала Монфор.

- Конечно, не своими руками, но по ее приказу. У кого еще были мотивы убить Адрианну?

- У Монфор была важная причина не делать этого, - заметил Ривас.

- Та же, по которой она не стала бы слишком спешить с новой попыткой убить вас, - подтвердил Штаваак. – Ей слишком много есть что терять. Одна ошибка, и все, чего она добилась, рухнет. Я согласен с вами, лорд-губернатор. Едва ли вы успели стать для нее угрозой настолько, чтобы такое было адекватной формой мести.

- Она не адекватна, - прорычал я. – Значит, вы говорите, что она неприкасаема.

- Пока, полагаю, что да.

Воздух в палатке был слишком душным. Я откинул брезент и вышел наружу. Порыв ветра хлестнул меня. Сразу же струи дождя полились по моим волосам, стекая по шее.

У дороги стоял автомобиль, на некотором расстоянии от других машин. Рядом с ним, опираясь на трость, словно серый вурдалак, стояла старший советник Монфор.