Дом ночи и цепей (СИ) - Аннандейл Дэвид. Страница 35

- Элиана! – закричал я, пытаясь открыть дверь.

Она не ответила.

Жар был удушающим. Он накатывал пульсирующими волнами, сжимая мою голову и живот. Я едва мог стоять на ногах. Когда я, наконец, открыл дверь, меня оглушило жужжание целого роя мух, такое громкое, что оно казалось ревом. Я закашлялся, зажимая одной рукой рот и нос, а другой отчаянно отмахиваясь от насекомых. Я моргал, чтобы прогнать мух с моих глаз, хотя даже не видел их. Свет был тусклым, а воздух таким густым и затхлым, что, казалось, я вдыхаю яйца мух.

Шатаясь, я стал спускаться по ступеням, держась за стены, превратившиеся в конвульсивно сжимавшуюся плоть. Пот с них стекал на ступени, отчего лестница становилась опасно скользкой. Я добрался до коридора на втором этаже, отчаянно пытаясь выбраться на свободное пространство и вдохнуть чистого воздуха. Но здесь воздух был еще хуже. Он смердел гнилью и содержимым кишок. Жужжание мух было оглушительным. Я отчаянно бился посреди пустоты. Звуки рвоты превратились в придушенный вопль, за которым последовал панический хрип, и снова булькающий вопль.

За дверями спальни мои дети звали меня. Их детские голоса были наполнены ужасом. Вот для чего меня звали. Я должен был вывести их отсюда, прежде чем нас поглотит ужасный недуг, охвативший Мальвейль. Катрин отчаянно пыталась быть смелой, но ее голос дрожал, а в воплях Зандера звучал безумный страх. Я начал звать их, и меня чуть не стошнило, когда кислота обожгла мое горло. Я попытался открыть сначала дверь в комнату Катрин, потом в комнату Зандера. Ручки дверей были покрыты слизью. На них под моими руками лопались гнойники, из них выползали многоножки, обвивавшиеся вокруг моих пальцев, от их ядовитых укусов мои суставы распухали. Я выпустил ручку и беспомощно колотил в дверь комнаты Зандера.

- Отец! – раздался поблизости голос Катрин. За ней закричал Зандер. Их крики слышались где-то справа от меня, совсем не из их спален. В то же мгновение я ощутил запах дыма.

Я увидел детей у входа на лестницу. Маленький Зандер обнимал сестру, прижавшись к ней. Катрин указывала вниз на ступени:

- Он поджигает дом! – закричала она.

Я бросился к ступеням и увидел силуэт человека, бежавшего по коридору с горящим факелом. Дым становился все гуще, и к жару от лихорадки добавился жар от огня. Я собирался взять на руки Катрин и Зандера и вынести их из дома, но тогда, если поджигатель нападет, я не смогу отбиваться. Я и так едва мог стоять на ногах.

- Возьми брата за руку и крепко держи, - сказал я Катрин. – Иди за мной и не отставай. Если я скажу ждать, подожди. А если скажу бежать, беги к двери изо всех сил.

Катрин кивнула. Она была бледной, но на ее щеках проступили красные пятна. Болезнь заразила и ее, но она была сильной.

Я бросился вниз по ступеням. Звуки рвоты, вероятно, были реакцией дома на вторжение поджигателя – Мальвейль пытался извергнуть нарушителя, ранившего его огнем. Это было дело рук Монфор. Она пыталась уничтожить всех нас – меня, детей и дом. Ярость придала мне сил, хотя я едва не падал на ступенях, скользких от пота и ползающих червей. Перила словно извивались в моих ладонях, гибкие, как мышцы и пористые, как губка.

Мои легкие кишели личинками. Я едва мог двигаться сквозь дымный воздух, густой, словно зыбкий песок, но все-таки я добрался до первого этажа. Человек с факелом выскочил из библиотеки, позади него ярко пылало пламя. Я видел лишь его размытый силуэт, и не мог разглядеть его лица. Он бросился к главному выходу, и я последовал за ним. Я должен был остановить его. Если его не остановить, я знал, что он сделает, выбежав за порог. Он запрет двери, оставив нас погибать в горящем доме.

- Бегите! – закричал я, не оборачиваясь, чтобы убедиться, услышали ли меня дети. Все мое внимание было сосредоточено на том, чтобы не отстать от нарушителя.

Он первым добежал до выхода и распахнул двери. Буря на улице все еще бушевала. Дождь и ветер ворвались в коридор. Я выбежал в бурю за нарушителем. Но он исчез в темноте, и я остановился, добежав до подъездной аллеи.

Взрыв сотряс землю, сбив меня с ног. Его грохот заглушил вопли моих детей. Волна пламени окатила меня, боль пронзила бок, словно огненное копье. Я беспомощно взвыл. Грохот взрыва затих. Меня стошнило и рвало до тех пор, пока изо рта не полилась лишь тягучая слюна, темная от желчи. Я заставил себя встать. От дыма и пыли щипало ноздри. Снова из моей груди вырвался вой, я повернулся, ожидая увидеть руины дома и трупы моих детей.

Дом был невредим. В нем стояла тишина. Трупов не было. Не было ни дыма, ни пламени.

И все же в моих ушах еще звенело эхо взрыва. Моя спина горела от ожога.

«Ты должен оставить вопросы в прошлом. Просто прими это и пойми, что это может значить».

Я пошел обратно в дом. Пол был мокрым от дождя, но никакой слизи нигде не было. Жар лихорадки пропал. Войдя, я запер за собой двери, и осторожно стал подниматься на второй этаж.

«Очищен. Дом очищен. Он предупредил меня о нарушителе, и я изгнал его, спас дом и детей».

«Но огонь…»

«Это то, что нарушитель мог бы сделать. Мы остановили его».

Моя голова была ясной, походка снова твердой. Я мог легко дышать. Зловоние исчезло. От болезни, охватившей дом, не осталось и следа.

Но не было и следа моих малышей.

Я начал звать их, но тишина в коридорах и внезапное подозрение остановили меня.

«Они вернулись в свои комнаты. Опасность миновала, они увидели, что ты спас их, и вернулись в свои постели».

«О, и они сейчас спят?»

Я попытался открыть дверь в комнату Зандера. Дверная ручка была сухой. Дверь открылась легко, и я прокрался в комнату. Мои глаза привыкли к темноте, и я смог различить взрослого Зандера под одеялом. Он спал.

«Или он хочет, чтобы ты так думал».

Я неподвижно стоял у его постели целую минуту, ожидая, что он подумает, будто я ушел, и выдаст себя. Он не двигался, его дыхание было глубоким и ровным. Я покинул его комнату и зашел в спальню Катрин. Казалось, она тоже спокойно спит. Она была более дисциплинирована, чем Зандер. Он бы выдал себя сразу. Поэтому я простоял там в темноте еще дольше, совершенно неподвижно, сжимая руки от гнева на этот обман.

«Кто вы? Что вы сделали с моими детьми? Монфор похитила их?»

Если они причинят вред Катрин и Зандеру, пощады им не будет.

Я моргнул, внезапно не понимая, зачем я здесь.

Это и была Катрин. Что я делаю? О чем я думаю?

Я тихо вышел из ее спальни, закрыв за собой дверь, и направился в свою башню, мрачно стиснув зубы. Я все еще чувствовал себя запутанным и растерянным. Мое чувство времени было нарушено. И в то же время я знал, что я не сплю. Мне пытались передать некое сообщение, что-то показать. Здесь были какие-то истины, которые мне нужно было узнать.

Я почувствовал себя лучше, когда вернулся в свою башню и запер дверь.

«Мы можем доверять этим людям, которые спят внизу?»

Я совсем не был в этом уверен.

Мой муж – человек чести.

Его дядя был человеком чести.

Сколько чести в роду Штроков! Поколения и поколения чести, долга, веры и беспрекословной службы Империуму. Какая верность Императору! Образцовый знатный род. Столетия труда, чтобы создать наследие чести.

Я знаю, как пахнет эта честь. Знаю, на чем она основана. Что лежит под ней. Все это наследие лишь тонкая пленка. Все эти столетия исполнения долга, что они есть? Лишь пленка, такая тонкая, всегда готовая разорваться.

Теперь я понимаю, что значит труд в этом доме: пережитки прошлого пытающиеся похоронить под собой основания.

Ты человек чести, Мейсон. Что ты думаешь? Это твой долг до конца? Долг в том, чтобы сохранять и спасать? Ты считаешь, что конец еще не наступил? Что не все еще прогнило насквозь?