В огне революции(Мария Спиридонова, Лариса Рейснер) - Майорова Елена Ивановна. Страница 66

Устроенный размеренный быт и покой все больше тяготили Ларису, Раскольников стал неимоверно раздражать. Лариса никогда не отличалась долготерпением. Весной 1923 года супруга посла уехала из Афганистана под уважительным предлогом — «выцарапать всеми силами из песков» своего мужа. Раскольников остался в Кабуле, надеясь в скором времени вновь встретиться с любимой женой. В. Шаламов, всегда восхищавшийся Ларисой, драматически описывал ее путешествие: она «бежала, бежала по горным рекам, через ущелья, скакала в горной ледяной гератской воде. В Ташкенте пересела на скорый поезд «Ташкент — Москва». На самом деле супруга посла вполне легально отправилась в Россию в сопровождении специально выделенных людей. Одновременно в Кабул в советское посольство, благодаря дружеским связям с семьей Рейснер, для работы переводчиком прибыл недавно женившийся и «умиравший в Питере с голоду» Сергей Колбасьев.

И вдруг 4 сентября Раскольников получил из Москвы письмо от Ларисы с предложением развода. Она ничего не объясняла. Некоторые общие знакомые полагали, что она узнала о причастности своего мужа к аресту и смертному приговору Николая Гумилева.

В. Шаламов, похоже, в равной степени сочувствовал не только жене-беглянке, но и покинутому супругу. «Раскольников сходил с ума, метался в Кабуле. Совсем <забыв> условия дипломатического этикета, плакал в своем кабинете, писал бесконечные письма. За лето 1923 года их написал, вероятно, больше, чем за всю свою жизнь. Писем десятки, каждое по 60 страниц, написаны крупным, разборчивым, откровенным, прямым почерком. Сначала ему кажется, что Лариса Михайловна ему с кем-то изменила. Но и этого нет. Он не хочет понять самого простого — что любовь кончилась».

Похоже, Лариса окончательно вычеркнула бывшего мужа из своей жизни — как будто его и не было. Некоторым женщинам дана природой такая счастливая способность. В ретроспективе кажется, что «красный адмирал» был ей нужен, главным образом, для самоутверждения, пока где-то рядом существовал Гумилев. Когда же поэта не стало, прошла нужда и в Раскольникове. А он все надеялся на воссоединение, думал, что эта блажь непростой избалованной женщины, в конце концов, пройдет.

«Письма Раскольникова к Рейснер, как бы ни был односторонен их поток, как бы ни велик размер, каждое из этих писем (до 60 страниц с бесконечными постскриптумами — Раскольников в смятении просто не мог остановиться) отнюдь не многословно, там каждое слово выверено логически и этически. Это подробная исповедь большого человека, героя. В этих письмах Раскольников ничего не стыдится, он только гордится, что заставляет себя вывернуть душу. Но остались гордость, самолюбие, весьма (ценная) способность для познания мира. Эти письма должны быть опубликованы, они сами по себе составят важную страницу людей нашей истории, подобно заграничным письмам Ленина к Арманд. Это честная исповедь именно большого общественного интереса. Их польза будет побольше, важнее, чем история любви людей 10-х годов, переписка Шелгунова с Михайловым. Раскольников войдет в историю не только как герой Энзели, но и как автор писем из Кабула», — констатировал В. Шаламов.

Лариса недаром так стремилась в Россию — здесь была ее семья, люди, родные не только по крови, но и по духу. Родители всегда были готовы поддержать свою блистательную дочь. Готов подставить плечо любимый младший брат Игорь (1899–1958), разделявший революционную идеологию семьи. В 1917 году он работал секретарем у широко известного в свое время большевика-организатора, близкого к Ленину, Дмитрия Захаровича Мануильского, в Петроградской думе. Затем трудился в наркомате юстиции и Комакадемии. Не столь яркий внешне, как сестра, он выбрал службу, соответствующую обличью — в 1919–1921 годах — первый секретарь посольства в Афганистане, разведчик и дипломат. В 1923–1925 годах снова на разведывательной деятельности в Скандинавских странах и в Германии. Позднее окончил восточный факультет Военной академии РККА и стал известен как видный востоковед.

После своего возвращения из Афганистана Лариса навестила всех знакомых, в том числе и тех, кто был близок к литературным кругам, оттолкнувшим ее в свое время. В письмах к родным она обещала приехать, чтобы прославиться. Теперь для этого восстанавливались многие старые связи, завязалось немало новых. Счастливая внешность открывала многие двери. Жаркая полудикая азиатская страна не погубила ее знаменитую красоту, ставшую даже еще более роскошной и волнующей. Английский журналист Эндрю Ротштейн восторгался «чарующим каскадом ее веселой речи, полетом мысли и прозрачной прелестью ее литературного языка». «Потрясающе красива, стремительна, талантлива во всем: и в любви, и в творчестве, и в революции», «лучезарная», «лучисто-праздничная», «не то античная богиня, не то валькирия древнегерманских саг», «удивительно стройная красавица», «вся сжатым залпом прелести рвалась» — и это только часть того восхищения, которое она вызывала у мужчин. В ее честь Борис Пастернак назвал главную героиню своего романа Парой. Женщина-комиссар из пьесы Всеволода Вишневского — это тоже Лариса… Ею увлекались и Н. Бухарин, и красный финансист А.М. Краснощеков, и поэт И. Уткин, и многие другие — им нет числа. Сильное впечатление молодая женщина произвела на Эфраима Склянского, о котором Троцкий вспоминал: «Это была превосходная человеческая машина, работавшая без отказа и без перебоев. Это был на редкость даровитый человек, организатор, собиратель, строитель, каких мало». Сторонник Троцкого и противник Сталина, он утонул при загадочных обстоятельствах в 1925 году в командировке в США.

Даже женщины не могли не заметить эту выдающуюся красоту. Галина Серебрякова вспоминала, что, встречая Ларису, «мысленно прозвала ее королевой амазонок. Соразмерность черт лица, приятный взгляд светлых глаз, красивые зубы — все было безупречно».

Сама Лариса собиралась делать карьеру. Перед глазами были примеры головокружительных взлетов женщин, значительно зауряднее, чем она.

О Н.К. Крупской желчные остряки в партии говорили, что Ленин женился на ней по принципу «чем хуже, тем лучше», и называли ее «миногой». Впрочем, ее скорее любили: при несколько суровом и гордом виде она была не зла, не тщеславна, ни к каким званиям и должностям не стремилась, хотя по своим заслугам на некоторые, не очень важные посты, имела право. Она никуда не лезла, никому не завидовала. Она была женой Ленина, и этого было достаточно. Правда, она патронировала пресловутые молодежные коммуны, совместное проживание молодых мужчин и женщин, полагая, что это — «организация на почве обобщения быта новых общественных отношений, новых взаимоотношений между членами коммуны, новых, товарищеских отношений между мужчиной и женщиной».

Инесса Арманд, утонченная голубоглазая шатенка, полуфранцуженка-полуирландка, конечно, была вне конкуренции как возлюбленная самого вождя мирового пролетариата. Мать пятерых детей, брошенных на попечение мужа, она не потеряла ни фигуры, ни осанки, виртуозно играла на фортепьяно, владела четырьмя языками. После переворота Арманд получила должность председателя Совнаркома Московской губернии и стала сочинять нравоучительные повести для пролетарских женщин.

Александра Коллонтай, в прошлом тоже, как и Лариса, «девушка из хорошей семьи», пройдя огонь и воду, прославившись многочисленными романами, в том числе с наркомами Шляпниковым и Дыбенко, сама побывала наркомом «государственного призрения» и впоследствии представляла Советский союз в ранге посла в Норвегии, Мексике и Швеции.

Анна Малиновская, бывшая жена наркома Луначарского, курировала детские общественные советские учреждения. Она устроилась в покоях Екатерины Великой, гуляла только по аллеям, любимым царской семьей, посетителей принимала, сидя в кресле императрицы Александры Федоровны.

«Мария Андреева, жена Горького (вторая, — настоящая его жена где-то в Москве), бывшая актриса, теперь комиссарша всех российских театров, уже сколотила себе деньжат… это ни для кого не тайна. Очень любопытный тип эта дама-коммунистка.