Поступь потерянных душ III: Экспансия (СИ) - Тихий Даниил. Страница 50

Забрасывать всё вокруг гранатами и минами, конечно, было эффективно, но риск погибнуть от возможного обрушения туннеля, осколков и огня в замкнутом пространстве, заставил меня вытащить дымы и активировать «бей или беги». Последняя дымовая шашка стала спасением. Не соврал посредник в Башне втюхивающий мне это средство. Мутантам и в самом деле этот едкий дым был не по нраву. Зажав её в руке я, спотыкаясь, перешёл на бег. Несколько раз падал, вставал, снова падал.

Сердце стучало как бешеное, активированная способность зарядила организм диким всплеском силы, но даже она не могла ничего поделать с травмированной ступнёй и мышцами ног, которым тоже знатно досталось.

Свет за поворотом ослепил. Я вырвался из тьмы дымящимся метеором и тут же едва не распрощался с жизнью. Дальше улица обрывалась, выходила своим зевом в гигантский пролом названный общинниками Башни – Ямой. Той самой, возле которой мы с Дедом в своё время охотились на мутопсов.

Этот огромный провал в теле города был раной от мощного орбитального удара. Одного из многих обрушившихся на эту многострадальную землю. Я не успел вовремя среагировать, яркий свет бьющий в глаза после темноты, общее состояние тела и окончание действия способности «бей или беги» сыграли со мной злую шутку.

Последняя плита, являющаяся полом перед провалом, уходила под не хилым таким углом вниз, скалясь своим зубчатым краем прямо в бездну. На неё-то я и ступил, прежде чем понял, куда меня занесло. На ногах не удержался, полетел вперёд, шмякнулся на грудь, раскинул руки и ноги в стороны, но замедлить своё скольжение не смог. Проклятая инерция и рюкзак потянули меня дальше, и только оказавшись у самого края я вспомнил об активации штурмовых перчаток. Вот только побитый слоем льда бетон был не самым лучшим материалом для подобной технологии.

И лишь потеряв опору под собой я, наконец, разразился душераздирающим воплем…

Темнота…

Холод…

Боль…

Казалось, что в горло насыпали перетёртого в пыль битого стекла. Руки и ноги ощущались деревянными колодами. Что-то давило на плечи, врезаясь в кожу.

Я не сразу понял, что произошло. А затем, мигнув, начал прогружаться интерфейс и нахлынули воспоминания. Бегство, звон в ушах, оскаленные пасти и горящие во тьме глаза. Неотвратимое падение в бездну и зубчатый обрыв. Мой собственный крик обжигающий уста. Я вспомнил всё, и тут же дёрнулся. Зря.

Сверху послышался звук треснувшей ткани, а затем сильно рвануло за лямки рюкзака. Вот что сдавливает мне в плечи! Лямки! Причем, судя по онемению в руках, сдавливают уже довольно давно. Я постарался застыть, не двигаться, не понимая, что происходит. На какое-то время замер, стараясь собрать мысли в кучу.

Почему так темно? По краям ярко, но всё равно ни хрена не видно. Потянулся рукой к лицу, охнул от боли в локте и передумал. Вспомнил тот коварный, самый первый укус, пришедшийся ровнёхонько на сгиб конечности. Прокусить не прокусил, но жилы и мышцы ловчий скризл потрепал знатно.

Попробовал другой рукой, скривился, мизинец и безымянный казались одним сгустком огня. Не болели, а горели просто страсть, жгли. Но рука всё же сохранила подвижность. Под ногами нет опоры, я где-то вишу? Полнейшая дезориентация.

Нащупал непослушными пальцами защёлки на маске. Она отстегнулась на удивление легко, выскользнула из руки и моментально исчезла, улетев вниз и напоследок мелькнув изгвазданным в крови стеклом. Яркий свет, ударивший в глаза, заставил зажмуриться. Вокруг всё ещё был день, а это значит, я пробыл в отключке недолго.

Когда мои глаза приспособились к свету, я едва-едва задушил в себе приступ паники. Под ногами неоднородный и уродливый ледяной скат, уходящий далеко вниз. Бездна, провал, смерть, называть можно как угодно. Яма сужалась к своему дну, была конусовидной, и, наверное, именно этот факт не дал мне погибнуть во время падения. Каждый новый ярус подземных улиц немного выступал над верхним, делая стены ямы не сплошным обрывом, а убийственным катком с высокими, примерно семиметровыми «ступеньками» ярусов заваленных обломками и снегом.

Я упал не на самое дно, а всего лишь свалился на один или несколько уровней ниже. Задрать голову и посмотреть, за что зацепился рюкзак, было невозможно, уж в очень неудобном положении я оказался. Особо дёргаться я тоже не решался, вид собственных болтающихся в воздухе ног на фоне такой высоты не очень-то, знаете ли, внушает уверенность в собственных силах.

Но и бездействовать было нельзя, руки сильно затекли, ещё немного и онемеют в конец, уж слишком жёстко сдавливают плечи лямки рюкзака. Выхода из сложившейся ситуации я видел всего два. Первый – дотянуться и потянуть за узелок экстренного сброса, ну и молиться. Потому как выжить после этого я вряд ли сумею, ибо рухну вниз. Второй вариант – «прилипнуть» штурмовой перчаткой к лямке рюкзака и опять же тянуть за узелок сброса. При таком раскладе оставался шанс не упасть и занять более выгодное положение. Но молитва и в этом случае лишней не будет, ибо я очень сомневался, что зацепившийся за что-то там рюкзак выдержит, если я пролечу половину метра вниз, а затем повисну на одной из лямок.

Выбрал второй вариант. Специально не дал себе долго задумываться над происходящим и взвешивать все за и против. Побоялся, что потом на подобное не решусь, не хватит силы воли, да так и здохну болтаясь побитой куклой над ледяным провалом.

Зачем-то зажмурил глаза, будто это действие могло хоть как-то помочь. Верхние края лямок отцепились от рюкзака в мгновение ока, рывок вышел такой, что сердце в пятки ушло. Вроде всего половина метра свободного падения, с прокруткой вокруг собственной оси, но как же стало больно! Пока особо не шевелился, не тревожил искусанные через ткань костюма мышцы, всё было неплохо. Но теперь многочисленные травмы напомнили о себе все разом. Напомнили до зубовного скрежета и мычащего вопля невольно сорвавшегося с губ.

– Мммать!

Всё это действо сопровождалось свистом в ушах, обмораживающим касанием ветра и жутким треском ткани. Та рука с поломанными пальцами, перчаткой которой я прилип к одной из лямок, стала чужой. Я сжимал её изо всех сил, но понять, насколько крепко держусь, не мог. При рывке в плече что-то хрустнуло, новая вспышка боли прорезала рассудок, но на фоне всей той гаммы ощущений, что я сейчас испытывал – затерялась и быстро померкла.

Застонал жалобно, жалко, и эти мои стоны стали отправной точкой начала борьбы. Именно в этот миг пришла злоба. Не на судьбу злодейку, не на скризлов загнавших меня сюда, и даже не на проклятую корпорацию из-за которой весь мир превратился в дерьмо. На себя… Я злился на себя. Злился на этот жалобный последний стон и призирал себя за него. Ярость душила, слёзы наворачивались на глаза сами собой. Текли по обветренной коже лица, обжигающими дорожками вызывая новую бурю эмоций.

Ни хрена вы не угадали суки! Найд ещё поживёт!

Та рука, которая вроде как не гнулась, всё же сделала это с зубодробительным, отдавшимся в голове щелчком. Локоть превратился в ещё один омут боли, сильный, но далеко не единственный. Зато теперь я болтался на лямке, уцепившись обеими руками.

Рюкзак оказался пробит насквозь банальной арматурой. Ржавой, изогнутой железякой, ставшей для меня спасением. Мои кульбиты не прошли без последствий, ткань порвалась сильнее, рана в теле рюкзака расширилась. Дождь из дорогущих технологичных патронов, посыпался в бездну, попутно щёлкая меня по носу, и барабанной дробью проходясь по плечам и лицу.

Качнулся, ухватившись чуть повыше, ещё раз и ещё. Уцепился за ткань рюкзака, он заскрипел и пробитый насквозь насадился на арматуру ещё сильнее, съехав ниже. Спустя пару ударов сердца, со второй попытки удалось ухватиться за саму железку. Это была победа, маленькая, но всё же победа.

Арматурина торчала из куска армированного бетона диаметром около одного метра. Он в свою очередь крепился к такому же куску побольше, десятком покорёженных железяк, между которыми проглядывали уцелевшие клочья бетонного раствора. Всё это непотребство нависало над ямой, свесилось вниз с верхнего яруса и замерло между двух уровней подземных улиц. Чем была эта плита раньше, я не знал. Но подозревал что это остатки пола, выдавленные сюда из подземья орбитальным ударом. Железо, скрепляющее бетон оказалось настолько крепким, что до сих пор даже будучи жутко изуродованным, продолжало делать всю конструкцию одним целым.