Лавка колониальных товаров (СИ) - Барышев Александр Владимирович. Страница 15

И Бобров опять чуть не подавился смехом.

Можно сказать, начало

Ставить ловушку вдвоем была еще та работа. Как Вовану удалось сложить ее в плотный кокон в одиночку оставалось для Боброва тайной. Поставить ловушку решили, отойдя немного вглубь Стрелецкой бухты, чтобы места постановки не было видно из города. И не только из города. Постарались сделать так, чтобы и с верхней усадьбы тоже ничего не видели. Зачем вводить людей в искушение, хоть они и древние греки.

Но вот заявление Вована, что надо просто дернуть за веревочку и ловушка раскроется, оказалось блефом. Они дергали за все, за что только можно. В результате сеть пришлось распутывать почти час. И когда они, наконец, управились, оба были мокрые от макушки и до пяток. После этого Серега сел на весла и неторопливо погреб в сторону города. Бобров традиционно развалился на корме, приняв ту же позу, в которой ранее восседало чучело.

— Шеф, ты так героически выглядел с ножом, — сказал Серега, лениво шевеля веслами. — Что я чуть набедренную повязку не обмочил.

— Да ладно тебе, — смущенно ответил Бобров.

— Неужели зарезал бы? — продолжал приставать Серега.

— Ты знаешь, на тот момент наверно да. У меня ж такие планы на этот портал были. А тут ты тащишь какого-то неучтенного грека…

— А предварительно поговорить? Может это был крайне нужный грек.

— Мне в тот момент было абсолютно наплевать на степень нужности или ненужности. Он был просто лишним. Это сейчас я начинаю видеть варианты. Кстати, ты чем все это время занимался?

— Да практически ничем. От Агафона прятался. Он меня еще тем вечером доставать начал: «Где, да где твой начальник?» Я ему говорю: «В гостях, мол, остался». только тогда, гад, и отстал. А на следующий день я на площади время провел. Денег-то, по местным понятиям, у меня, как у дурака махорки, ну и ходил, типа, мошной тряс.

— Что, все потратил? — ужаснулся Бобров.

— Чего это все? — удивился Серега. — Я только приценивался и торговался. А потом зацепился с тем торговцем, помнишь, мы у него еще хитоны брали. Так вот, очень интересный мужик оказался, если меня не подвел мой греческий.

— И чем же он интересен? — недоверчиво спросил Бобров.

— А тем, что недоволен своим нынешним положением. Ему, если считать по нашим меркам, даюттовары на реализацию, и он с продаж имеет сущие оболы. Ну, то есть, купец дает товар по такой цене, что наш торговец вынужден его продавать с минимальной наценкой, чтобы продать. Будет держать свою наценку — никто не купит.

— Это понятно, — нетерпеливо сказал Бобров. — Что дальше?

— А дальше, он хотел бы найти такого купца, который давал бы ему товар по более низкой цене.

— Ну и что? Его поиски не увенчались успехом? Или он нашел-таки, но в лице тебя?

Серега приосанился. Видно было, что Бобров попал в точку.

— Ну да, — сказал он. — А что. Между прочим, он гораздо лучше Агафона, который мне вот категорически не нравится. А ты что привез? Это ж вроде как самое главное.

— Ну что, — сказал Бобров. — Как и собирались, ткань я привез всякую разную. Брал кусками по десять метров. Там тебе и бязь, и сатин, и сукно. Разноцветное не брал. Ну его. Брал однотонное: белое, синее, зеленое. Вобщем всего восемьдесят метров. На больше просто денег не хватило. Я и так всю свою казну выгреб.

— А как же наши монеты?

— Ха! Монеты Юрка толкнул за пятьсот баксов. Потеха, ему теперь там лучше не появляться. Вобщем наш бизнес на монетах принес свои плоды и тут же кончился. Следующий, типа, транш пойдет как раз на эти деньги. Ну и на рыбные.

— Жаль, — сказал Серега. — Бизнеса жаль. Сколько лохов вокруг, — он даже зажмурился.

— Греби давай, бизнесмен, — подбодрил его Бобров. — Ты там со своим хо-рошим человеком насчет жилья не говорил?

— Ах да, — Серега опять перестал грести, хотя они были уже на подходе к порту и навстречу разворачивался пузатый купеческий корабль, очень похожий на большую лодку. — Конечно, говорил. Только не насчет жилья, а насчет лавки. Ну у них тут, понимаешь, жилье и лавка едины.

— И каков же результат?

— Ну, цена вопроса двести драхм. Причем он знает, где продают и готов посодействовать как посредник.

— Ну, двести драхм — это не деньги. Даже если домик совсем уж на окраине, мы запросто сможем эту окраину сделать торговым центром. Знаешь что, давай-ка сходим к нему прямо сейчас. Я надеюсь, что он уже за прилавком. Заодно можем оставить у него часть барахла. Главное, сейчас Агафона не встретить.

— А мы все это унесем? — засомневался Серега.

— Тебе, при твоих габаритах, должно быть стыдно, — укоризненно сказал Бобров. — Спрашивать такие вещи. Не унесем, наймем какого-нибудь оборванца за обол.

Через полчаса тяжело нагруженная процессия из двух человек двигалась переулками к центральной площади. Носильщика Серега брать категорически отказался, сказав, что, если сэкономил, значит, заработал и поволок все сам. Бобров, похохатывая, шел сзади с гораздо меньшей ношей. Агафона счастливо избежали.

Вообще-то центральная площадь должна была быть совсем рядом, если судить по масштабам века двадцатого. Однако, пока дошли, Серега раз двадцать проклял свою ношу и свою бережливость. Хорошо, что он проклинал все это по-русски и его никто не понял. Ну, кроме Боброва. Тот на последней трети пути сжалился и предложил забрать часть поклажи, и Серега с радостью согласился. На площади Серега сразу пошел в нужном направлении из чего Бобров сделал вывод, что он тут не первый раз. И не ошибся, Серега был здесь в третий раз.

Площадь, несмотря на столь ранний час, уже была заполнена народом. Херсонес действительно оказался торговым городом, и жители его пользова-лись предоставленными им возможностями на полную катушку. Серега, не отвлекаясь, целеустремленно протопал мимо торговцев горшками, обувью и тканями и оказался перед знакомым прилавком. Стоящий за ним кудрявый бородатый парень встретил его веселым возгласом.

— Уф! — сказал Серега, сбрасывая с плеч тючок и отирая трудовой пот.

Бобров тоже опустил свою ношу на землю, однако пакет с ножами продолжал держать в руках.

— Йа, Никитос! — поприветствовал Серега торговца, и хотя на этом, видно, его словарный запас не закончился, он перешел на язык жестов.

Более продвинутый Бобров решил вмешаться.

— Пос та пас ме то магаси? [10] — спросил он и замер, так как сам не ожидал от себя такой прыти.

Поименованный Никитосом сморщился, будто у него разболелся зуб, но ответил вполне связно:

— Ола та кола. Диакосис драхмес. [11]

Теперь настал черед морщиться Боброву. «Драхмесы» он вполне понял, а вот с «диакосисом» были проблемы. Но тут вмешался Серега, который как раз в прошлый визит слово «диакосис» и усвоил.

— Двести, — подсказал он Боброву.

Бобров думал недолго.

— Годится, — сказал он.

Серега повеселел и показал Никитосу на пальцах, что его предложение принимается. Тот тоже вроде обрадовался и пригласил его и Боброва в закуток за прилавком, отгороженный от базарного шума какими-то тряпками. Бобров с сомнением осмотрел хлипкое сооружение, но возражать не стал. Задернув за собой что-то типа занавески, Никитос повернулся к товарищам и извлек из под какого-то ящика маленький кувшин, набулькал в три плошки красного вина и сделал попытку разбавить его водой.

— Не-не, сказал Бобров, прикрыв свою плошку ладонью.

Серега поступил аналогично. Торговец посмотрел на них недоуменно, но долил воду только в свою плошку. После этого он еще слил несколько капель на землю. А вот тут Бобров решил последовать его примеру. К чужим богам надо относиться с уважением, если ты хочешь, чтобы тебя уважали их последователи.

Они медленно выцедили содержимое плошек. Вино оказалось терпкова-тым, но вполне приличным, хотя, если честно, Бобров не был большим знатоком, как, впрочем, и Серега. Жизнь не способствовала. Никитос посмотрел на них с интересом, ожидая верно неадекватной реакции, но на путешественников полстакана слабенького винца совершенно не подействовали.