Когда устанет даже смерть (СИ) - Гедеон. Страница 37

– В жизни ни в чём нет уверенности, но у каждого должна быть мечта, – подмигнула ему бейджинка. – Кстати, о мечтах. Где мой Джокер?

Вопрос вызвал у Кларка смех.

– Чёрт, убила, – признался он, смахивая слёзы. – Хана теперь твоему приятелю – хрена с два от нового погоняла отвертится. Будет теперь Джокером. Ой… – Кларк выдохнул. – Так. Он на втором этаже. Вернись в зал, найди витую лестницу и поднимись по ней. Там своего Джокера и найдёшь. Ну, если его никакой Бэтмен не спёр.

И Кларк вновь захохотал.

Нэйв старался сохранять спокойствие, но с каждой минутой это давалось всё труднее. Воображение услужливо рисовало картины одну страшнее другой, чему немало способствовал рассказ самих Лорэй о сенаторе Шароне.

Избранник народа в очень узких кругах слыл большим любителем резьбы по живой плоти. На “Иллюзии” ему для

“развлечений” предоставляли в основном молодых необученных рабынь, и сёстрам Лорэй не пришлось бы познакомиться с Шароном, если бы не эмпатия. Пресытившегося обычными развлечениями садиста вдохновила мысль мучить разом двоих, и Эйнджелу заставляли смотреть на пытки, разделяя боль жертв. А чтобы простимулировать лучший контроль и предотвратить проецирование боли на клиента, рядом сажали Свитари. Стоило эмпату потерять контроль, как сестра получала наказание нейроошейником.

Именно сенатора Шарона Эйнджела могла “поблагодарить” за исключительный контроль эмпатического дара. И

ночные кошмары.

От мысли, что Эйнджела сейчас в руках этого садиста, беспокойство Грэма о собственном будущем превратилось в нечто незначительное. Следом пришло осознание, что ему действительно безразлично, что с ним может произойти.

Страх смерти уступил место страху перед смертью бессмысленной. Если бы Нэйв знал, что этим невольно приблизился к репликантам, то, пожалуй, от души посмеялся такой иронии судьбы.

Когда из зала в коридор вошла Ри, Грэм с трудом подавил желание кинуться к ней с расспросами. Справившись с собой, капитан достаточно натурально изобразил блудливую ухмылку и спросил:

– Не меня ищешь?

– Тебя, – Свитари подошла и подмигнула. – Подумываю уехать с этой вечеринки. Хочешь составить мне компанию?

– Спрашиваешь, – Нэйв обхватил её талию. – Я отпросился. Пришлось, правда, перед шефом едва ли не об пол лбом стучаться, но отпустил. Благо, нас тут понатыкано едва ли не больше, чем гостей, и ребята сказали, что прикроют. Так что сдаю барахло, и валим.

Беспечный вид слетел со Свитари, стоило им сесть в машину и выехать за пределы гаража. Она нетерпеливо вытащила из кармана коммуникатор и набрала номер Пич.

– Есть новости? – выпалила она, едва установилась связь.

– Не волнуйся. Весь путь до загородного дома она смотрела фильм. Очевидно, её не раскусили. Гуннар с командой уже рядом.

Нэйв прислушивался к разговору, занятый сменой носовых фильтров. Разумная предосторожность, когда имеешь дело с идиллийскими феромонами. Не хватало ещё в ответственный момент превратиться в озабоченного идиота.

Завершив процедуру, он вопросительно посмотрел на спутницу в ожидании названия пункта назначения.

Ри заметно расслабилась, но голос всё ещё звучал взволнованно:

– Куда ехать?

– Ты там зачем? Гуннар справится.

– Просто назови адрес, – сквозь зубы прошипела Свитари.

Видя, как зло сузились её глаза, Нэйв забрал у неё коммуникатор и спокойно сказал неизвестному абоненту:

– Это наше общее дело. Я тоже хочу знать адрес и понимать, что происходит.

Незримый собеседник замолчал, и когда Грэм уже решил, что говорить с ним не собираются, грубый женский голос ответил:

– Диктую координаты...

– Очешуеть гребеня, – пробормотал Грэм, вбивая в навигатор полученные данные.

Задав координаты автопилоту, капитан откинулся в кресле и прикрыл глаза.

– Лучше подремать чуток, – посоветовал он девушке. – Ночь будет длинная.

Планы капитана на сон нарушил пискнувший комм Ри. Та, в отличие от Грэма, ни на минуту не сомкнула глаз и тут же ответила на звонок.

– Гуннар на связи, – коротко оповестил тот же женский голос и пропал.

– Мы на точке, объект захвачен, – раздался голос здоровяка. – Клео… получила незначительные повреждения. Ничего серьёзного, мы вовремя успели.

Мысли о сне словно выдуло из головы Грэма. Выпрямившись в кресле, он напряжённо уставился на комм, словно ожидая увидеть Эйнджелу.

– Что за повреждения? – требовательно спросил он.

Гуннар на миг замешкался, но всё же с крайней неохотой ответил:

– Порезы. Ублюдок раскусил её и успел чуть-чуть поиграться...

Свитари закусила губу и молча уставилась в темноту за окном. А вот капитан молчать не мог. Если фразу Нэйва перевести на цензурный, то капитан спрашивал: как так получилось, что выехавший следом Гуннар умудрился опоздать, и какой тогда вообще смысл в подобной группе прикрытия?

– Вот не надо на меня орать! – огрызнулся Гуннар. – Пробка грёбанная, всё перекрыто из-за сраных праздников, а у меня не траханный членовоз с мигалкой и сраным приоритетом на дороге! Умный? Вот обеспечь мне такое – тогда и будешь орать! А сейчас завали спермоприёмник, сопляк.

Нэйв открыл рот для резкого ответа, но сообразил, что вот сейчас не то время, когда надо затевать скандал. Тем более что Гуннар, как ни крути, прав.

– Извини. Погорячился, – буркнул он.

– Бывает. Тоже извини, – отозвался здоровяк. – В общем, Клео в норме. Шок на фоне нервного истощения и кровопотери.

– Мы едем, – Грэм посмотрел на навигатор. – Расчётное время прибытия – тридцать минут.

– Принял.

– Ты же оставишь его мне? – голос молчавшей до того Свитари прозвучал пугающе-холодно.

– А ты сомневаешься? – хмыкнул Гуннар. – Для тебя, моя кошечка, я всегда оставлю живую мышку. Конец связи.

Комм замолк. Грэм накрыл ладонь Свитари и сказал:

– Я тебе покажу пару приёмов с ножом. Ну, если ты не против.

– Люблю учиться, – сквозь зубы ответила та.

Глава 14

Новый Плимут. Охотничий домик сенатора Шарона

— Итак, — Гуннар обошёл висящего сенатора. — Господин Шарон, вы сильно облегчите мне работу, а себе — жизнь, если честно, как на исповеди, ответите на все вопросы.

Сенатор детально и в красках описал маршрут, коим нужно проследовать Гуннару вместе с его вопросами, продемонстрировав удивительное для воспитанного человека знание площадной брани.

Гуннар сокрушённо поцокал языком.

– Жаль…

Он указал в угол, где на принесённой сверху трофейной шкуре сидела мрачная Эйнджела. Она куталась в плед и смотрела на висящих на цепях мужчин с лихорадочным блеском в запавших глазах.

— Я, пожалуй, попрошу нашу милую даму покинуть помещение и применю кое-что из ваших приёмов на вас. Для очистки совести я даже сделаю аллергопробу на “Болтунишку”, но уверен, что вы аллергик, как и все остальные из вашей милой компании извращенцев со станции.

Шарон презрительно скривился, и эмпат почувствовала кипящую в нём злобу. Злобу, отражающую её собственную.

Вот только злоба Эйнджелы густо мешалась на страхе: события последнего часа наложились на воспоминания прошлого и девушка не могла унять трясущиеся руки. Она одновременно хотела оказаться как можно дальше отсюда и хотела видеть, как этот урод будет наказан. Побеждало второе желание, тем более что сил встать у неё просто не было.

Казалось, болело всё тело.

— Вы как, господин сенатор, только других резать любите или сами иногда балуетесь?

Услышать ответ ему не довелось.

– Контакт! – ворвался в эфир крик одного из оставленных на КПП бойцов.

Следом Гуннар услышал хлопок бесшумного подствольного гранатомёта и стрёкот автоматных очередей. Липкий холодный ужас сжал сердце Эйнджелы. Бежать. Бежать и прятаться – в тот момент в её больном сознании поселилась только эта мысль.

Она попыталась встать, но лишь едва не завалилась набок.

— Сиди, – коротко бросил ей Гуннар. – Все за мной.