Поворот калейдоскопа (СИ) - Бранник Елизавета. Страница 27

— Если попрошу тебя повторить это одному человеку, повторишь?

— А в проект возьмешь?

— И в этот, и во все будущие. И Воейко за тебя попрошу летом.

— Да не вопрос! — Гена просиял. — А кому повторить?

Аня

Голова кружилась. Таблицы на экране то растягивались, то плыли перед глазами. Сколько же этой бумажной работы, рапортов, диагностических отчетов! Ане очень хотелось опять вернуться к ее проекту программы для моделирования мебели. Это была ее отдушина, ее творчество. Но ноутбук, в отличие от мощного компьютера Кена, на котором она начинала писать программу, такое не тянул. Аня попробовала поработать на кафедре, но и там системники были слабенькими, годными лишь для офисной работы. Каждый раз проходя мимо лаборатории Каде, Аня с завистью поглядывала на мощные, быстрые и производительные шестидесяти четырех гиговые компьютеры, собранные студентами во время практики из дорогих комплектующих. На них она закончила бы расчеты за пару вечеров.

Фил с утра ходил за Аней и просил с ним поговорить. Она отказывалась — боялась выйти из своего странного, полусознательного состояния, в котором медленно, на задворках ее сознания формировалось решение, потерять контроль над собой и наделать глупостей. Она повторяла, что не хочет ничего слышать о… том случае — Фил умолял. Тогда Аня сдалась и попросила его отложить разговор до конца недели конференции, но Громов настаивал, что это срочно. Она уже готова была его выслушать, однако Каде, словно что-то почувствовав, увел ее к себе и опять жарко признался в любви, попросив не медлить с ответом.

На кафедре было шумно. Аня не сразу расслышала, что ее зовет Режинцева, подняла взгляд и увидела, что Елена Александровна указывает на дверь и улыбается уголками губ. В дверях стоял Громов. Из-за его плеча с донельзя смущенной физиономией выглядывал Гена Ольховский. Аня почувствовала, что краснеет, кивнула Филу, чтобы тот вышел, но Филипп громко и вызывающе, на весь кабинет, сообщил:

— Вот мой свидетель! Что ничего не было. Вы Ольховскому больше, чем мне, доверяете, Анна Сергеевна? Он же не брехливый, вы же знаете!

Кафедра затихла и заинтересованно ждала продолжения. Аня сделала Филу страшные глаза, но тот не унимался:

— Хотите, он все расскажет? Прямо сейчас.

Громов вытолкнул Ольховского из-за плеча. Но лице у Гены медленно проступала паника. Аня сама чувствовала, что заливается краской.

— Если нас не выслушаете, — сообщил Фил, глядя исподлобья, — мы этих тоже приведем!

В глазах Фила было отчаяние. Аня поняла, что он сейчас во всеуслышание заявит… что-нибудь.

— Громов, — вдруг раздраженно сказала Режинцева, доставая с полки папку. — Что за бучу вы тут устроили?! Анна Сергеевна сколько раз вам говорила, чтобы вы предупреждали о… пропусках! Уважительная у вас причина или нет, не стоит раздувать скандал. Анна Сергеевна, выйдите, поговорите с вашими студентами. И построже с ними, а то совсем развинтились. Не дают работать… охламоны!

Аня встала и пошла к двери. Кафедра разочарованно вернулась к своим делам.

— Ну, что вам, Громов? — спросила Аня, выводя обоих студентов в коридор.

— Говори, — велел Фил Ольховскому.

Тот затравлено огляделся вокруг и сказал:

— Черникова в клубе Фила накачала и сказала, что у них… было. А потом сказала, что не было, что она его с девушкой разлучить хотела, я сам слышал, что не было. Я не вру. Я могу идти, Анна Сергеевна?

— Да, Гена, — слабым голосом сказала Аня.

Ольховский развернулся и припустил по коридору, оглядываясь. Фил изобразил, что застегивает рот на молнию, Гена мелко закивал.

— Ну? — с торжеством спросил Фил.

Аня молчала. Перед глазами у нее стало бело и мутно, она прислонилась к стене, оперлась затылком.

— Тебе плохо? — спросил Фил. — Ты опять расстроилась? Ты не рада?

— Я очень рада, — слабым голосом сказала Аня. — Очень.

— Это что-то меняет?

— Да.

— Здорово мы их, правда? — просиял Фил. — Были бы пацаны, я бы знал, как разобраться, а с девок что взять?

— Ничего, — согласилась Аня.

— Ты плохо выглядишь, — сказал Фил, нахмурившись. — У тебя тут, — он показал пальцем на свое нижнее веко, — круги. Тебе нужно поспать, не работай столько. Я… не хотел тебя напрягать, но ты не желала слышать…

Из дверей вышла Светочка, с любопытством глянула на Аню и Фила, пошла по коридору, покачивая бедрами.

— Поговорим потом, хорошо? — попросила Аня, прикрывая глаза.

— Конечно, — растерянно сказал Фил.

Аня вернулась на кафедру, села у монитора и сидела до конца перемены, невидяще глядя на экран. Она понимала, что выбор уже сделан. Набраться бы сил и выстоять. От предчувствия неприятностей (Светочка сказала бы, что вангует беду) слабели ноги. Но у нее только один путь — она должна пройти его до конца. Что ждет ее в конце дороги, неизвестно.

Аня ходила по супермаркету, не в силах сосредоточиться и выбрать что-нибудь на ужин. Ей показалось, что в конце прохода у холодильников мелькнуло бежевое пальто Фила. Она покатила туда свою тележку, но удостоверилась, что ей привиделось. Есть не хотелось, готовить тем более. Она кинула в корзину упаковку красного перца и паприки (специи разжигают аппетит), выбрала что-то из отдела заморозки. На глаза попалась коробочка с дор блю, Аня усмехнулась. Завтра воскресенье, Герман пригласил ее на дегустацию сыров куда-то за город. Там, скорее всего, сломается машина, или найдется какая-нибудь другая причина остановиться в отеле или мотеле. Все к этому идет, не так ли?

Аня целую вечность поднималась по лестнице в общежитии, а оказалось, доплелась только до середины первого пролета. Там она села на ступеньку, пережидая головокружение… Сейчас она встанет и пойдет дальше. Хорошо, что никто не встретился по дороге. Вот студенты повеселились бы: Железная Анна с расфокусированным взглядом сидит, прислонившись к перилам. Мысли замедлились, Ане казалось, что она плывет по воздуху. Она почувствовала тепло и движение, приоткрыла глаза. Коридор двигался, щека ее касалась влажного от снега сукна бежевого пальто, и Аня хрипло сказала:

— Сильный мальчик.

… Тепло. Свет. Запах. Как же приятно пахнет. Лосьон после бритья, что-то еще? Нет, он всегда так пахнет, это просто его запах. Она вдыхала его, тогда, после субботника, зарываясь лицом в розовый шарф. Аня проснулась и тихо лежала, оценивая ситуацию. Она одета и укрыта одеялом. Кровать не ее, сквозь веки пробивается солнце. Рядом слышно дыхание, на ее талии, поверх одеяла, тяжелая рука. Пожалуй, стоит открыть глаза.

Это был самый счастливый миг за самые долгие месяцы ее жизни, и Аня хотела бы продлить его до бесконечности. Она касалась руки Фила, вытянутой поверх ее подушки, макушкой, и взгляду открывалось крепкое плечо под лямкой серой боксерки. Фил спал именно так, как она себе представляла, по-детски сопя, приоткрыв рот. Он лежал поверх одеяла — очень целомудренно.

Ане казалось, что она смотрит на него уже целую вечность. Лучик света переполз Филу на нос, и он поморщился. Аня вздохнула и попыталась аккуратно снять с себя руку, чтобы вылезти с другой стороны одеяла. Фил поерзал и прижал ее к постели сильнее. Аня полежала и повторила попытку. Рука была тяжелой и непокорной.

— Лежи, — сказал Фил, не открывая глаза.

— Отпусти меня, — тихо попросила Аня.

— Не-а. Сбежишь тогда. Скажешь, что все это неправильно.

— Почему я здесь, у тебя?

— Тебе плохо стало на лестнице. Я хотел врача вызвать, а потом понял, что ты просто дрыхнешь.

— Ах, да… помню… Наверное, давление упало. У меня такое бывает. Хорошо, что ты меня первым нашел.

Фил хитро заулыбался.

— Следил за мной? — прищурилась Аня.

— Мне показалось, ты плохо себя чувствуешь. Почему не пошла домой после пар? Вот так свалишься где-нибудь, а меня рядом не будет.

«Я хочу, чтобы ты всегда был рядом!» — чуть не вырвалось у нее.

— Который час? — спросила она.

— Около десяти. Ты крепко спишь. Я с тебя только пальто снял и обувь.