Поворот калейдоскопа (СИ) - Бранник Елизавета. Страница 28

— Да, я вижу… Мне нужно в туалет.

— Прямо и направо.

Аня умылась и, выйдя из ванной, подергала входную дверь. Ключа в замке не было.

— Открой.

— Не-а, — повторил Фил, улыбаясь и потягиваясь в кровати.

Он завел ладони под голову. Мышцы у него на руках заиграли, и Аня, как завороженная, смотрела на широкий разворот плеч, крепкую шею и то место, где боксерка задралась, обнажив рельефный живот. Она покраснела и отвела взгляд. А Фил не отвел, смотрел на нее потемневшими глазами.

— Мне нужно домой, — запаниковала она.

— У тебя свидание?

— Что-то… вроде.

— Ты ему сказала?

— О чем?

— О нас. Или «нас» все-таки нет?

Аня опять завороженно всмотрелась в его черты. Единственный вопрос, заданный другим тоном, гневная вспышка в глазах — через несколько лет он будет подчинять людей одной фразой. Если бы он сказал сейчас таким же тоном «иди ко мне», она пошла бы, даже не подумав сопротивляться. Но Фил смущенно взъерошил волосы и произнес:

— Я не могу сейчас ничего доказать. Просто поверь мне. Тебе нужно отказаться.

— Фил, что ты затеял? Что за доказательства? Каде раздавит тебя, как комара. Он уже что-то подозревает, а учитывая, что многие знают … о нас…

— Так значит, «мы» все-таки есть? — тихо спросил Фил, блеснув улыбкой.

— Я не знаю, — Аня беспомощно покачала головой. — Рядом с тобой мне все время что-то грозит: дурное слово, мысль, взгляд. А мне нужно жить, помогать отцу, работать. Какой у меня выбор? Герман меня любит…

— Да, — Фил посмотрел в окно, медленно повторил за ней, — любит.

— Если я и приму решение, то только сама. Не занимайся плетением интриг. Вы такие юные и глупые. Оксана и Матвей. До сих пор от меня шарахаются — поняли, что такое разъяренный преподаватель на сессии. Оля и Вика. Я боюсь их, они словно… змеи, готовые укусить. А тут еще ты. Откуда ты столько всего знаешь о Германе? Какой тебе в нем интерес?

Фил сел в кровати, опустил руки между колен:

— Я многое знаю, потому что…

Аня услышала стук и развернулась к двери. Стучали в ее блок. Десять часов утра. Они с Германом договорились, что он заедет. Фил уже был рядом, положил ей руку на рот, посмотрел в глазок. Аня и сама поняла, что лучше затаиться. Выйти из блока собственного студента утром в таком виде? С растрепанными волосами и в мятой одежде? Фил убрал руку, очень медленно, скользя пальцами по ее губам. На шее у него бешено билась жилка, и Аня не могла отвести от нее взгляда. Каде ушел, стук его трости был очень громок. Аня кашлянула и сказала:

— Открой. Я должна ему кое-что сказать.

Фил дернул скулой, потянулся и достал ключ с шифоньера. Аня надела сапоги, выскочила из блока. Она догнала Каде у его автомобиля, сделала вид, что куда-то уходила, поздоровалась и выпалила:

— Герман, простите, я не могу поехать с вами. Мы можем поговорить?

Каде озабоченно произнес:

— К сожалению, мои планы тоже изменились. Меня срочно вызывают в Москву. Я буду в Каратове через три дня. Вернусь как раз к конференции. Распоряжения я отдал. Буду очень скучать, Анечка. Но звонков не жди, график… встреч не позволит. Люблю тебя.

Он поцеловал ее каким-то отчаянным, болезненным поцелуем, опять стиснув в руках и не дав даже пикнуть, сел в машину и уехал.

Глава 11

Филипп

Гена подскочил на перемене, когда Фил стоял возле учебно-лабораторного блока.

— Гром, а ты тут чё?

— Ничё, — сказал Фил, уткнувшись в телефон.

— Ждешь кого-то?

— Нет.

— А чё тогда?

— Гена, отстань.

— Фил, а чё тогда было… ну, это, с Анной Сергеевной?

— Ничего не было.

— Ага, не гони! Зачем нужно было ей про этих *** рассказывать? — Гена употребил грубое, но точное слово, очень верно характеризующее Черникову и Савельеву, но Фил все равно поморщился.

— Просто… возникла неприятная ситуация.

— Какая ситуация могла возникнуть у Анны Сергеевны с нашими х…ками? — недоумевал Ольховский.

— Борисова к этой истории не имеет никакого отношения! — начал злиться Филипп. — И это не у нее. А у меня!

— Какая ситуация у тебя могла возникнуть с Анной Сергеевной? — по лицу Гены вдруг скользнуло выражение озарения, и он вскричал: — Ты на нее запал?!

— Да заткнись, Гена! — заорал Фил, оглядываясь.

— Точно! Запал! Ты подкатил к преподше?!

Фил оглянулся, быстро зажал Ольховскому рот и отпихнул его в угол.

— Да что ты орешь?!

— Да ты ее пикапнуть пытался! — отмахиваясь от Филиппа, воскликнул Гена.

— Никого я не пикапал!

— Точно?! Ну хорошо, а то мне Анюта тоже нравится.

— Что?! — заорал Фил.

— А что? Она красотуля! Я ее на балу выкуплю.

— Чего сделаешь? — грозно переспросил Фил.

— Ты не знаешь? После конференции будет бал с этим… аукционом танцев. Деньги, короче, собирают в помощь студентам-инвалидам. Каждый лот — танец. Наши девчонки будут участвовать и несколько преподшей… ну, кто не замужем. Мне Анжела рассказала. Круто, да? Я свою заначку выгреб уже. Как ты думаешь, Анюта дорого стоить будет?

Филипп с секунду подумал, сгреб Ольховского за грудки и встряхнул:

— Так, Гена! Высунешь хоть нос! Хоть один шаг сделаешь в сторону Анны Сергеевны, я тебя в асфальт закатаю, понял!? Я сам с ней танцевать буду.

— А говорил, не запал, — обиженно протянул Ольховский. — Да понял, понял, отпусти. Я тебе про бал рассказал, а ты…

— Молодец, что рассказал, — одобрительно сказал Фил, поправляя Ольховскому свитер. — А теперь забудь о танцах.

Из аудитории со стопкой папок как раз вышла Аня, и Филипп, подхватив рюкзак, двинулся за ней на расстоянии.

— А говорил, не запал, — повторил Гена, вздыхая. — Кого же мне теперь пригласить?

Аня

На переменах Фил постоянно был где-то рядом. Стоило Ане к нему направиться, и он исчезал в толпе. Она злилась: глупый мальчик играется, а ему, между прочим, нужно готовиться к выступлению. Но сердце замирало, и сладкая волна пробегала по телу.

Каде приехал за несколько часов до конференции, усталый, хмурый. Ане хотелось разрубить этот узел одним махом, но вокруг царила суета, и завлабу было явно не до нее.

Гости прибывали. В малом актовом зале с приветственной речью выступил ректор. Основные мероприятия были назначены на вторую половину дня, и Аня очень надеялась, что доживет до вечера, проведя целый день на ногах. Ее студенты выступали во втором этапе конференции, и она, нервничая, еще раз собрала всех участников в библиотеке и пересмотрела их презентации.

Конференция шла на удивление гладко и достойно. Каратовский филиал был на высоте. Практически все места в большом актовом зале были заняты гостями и преподавателями вуза. Герман Фридрихович опоздал, и ему не досталось место рядом с Аней, о чем он явно сожалел. Он сел впереди. Аня видела его орлиный профиль, и сердце ее екало каждый раз, когда он поворачивался и с улыбкой на нее смотрел. Она решила поговорить с ним после концерта и бала, закрывающего конференцию.

Она вздохнула с облегчением, когда закончились выступления ее группы. Ребята «отстрелялись» на очень хорошем уровне, но им было далеко до презентации профессора Воейко. Аня, затаив дыхание, смотрела на Фила, слушала его речь, очень грамотную, уверенную, с легкими юмористическими отступлениями. Громов, несомненно, стал звездой конференции. У большинства гостей на лицах, обращенных к небольшой трибуне с проектором, читался интерес. Ничего удивительного — материал, подготовленный лабораторией Степана Петровича, превосходил все остальные разработки по уровню профессионализма. Вся презентация была поделена на три части, и студенты слаженно и быстро действовали в группе. Аня помнила, что Фил, Гена и Лера подрабатывали летом в лаборатории Воейко и большая часть разработок была начата именно тогда по инициативе кафедры и самого профессора. Тестирование электронной охранной системы проходило в лабораторных помещениях у Каде. Аня машинально перевела взгляд на Германа и вздрогнула. Каде тоже очень внимательно слушал Громова. Он смотрел на Филиппа, слегка повернув голову, и Аня хорошо видела его выражение. Она могла, конечно, ошибаться, но в чертах завлаба, его прищуре и пристальном взгляде, ей привиделись раздраженность и… угроза. Что происходит между доцентом и ее студентом? Что не так между этими двумя?