Жук в Муравейнике (СИ) - Обава Дана. Страница 66

Но вот мы сидим, а время, в которое уборщики по графику должны появиться у черного хода, проходит. Проходит еще десять минут, пятнадцать.

— Извините, — шепчет Морис расстроено, — похоже, с тех пор график изменился.

— Да, или их сегодняшний визит был отменен, — Лекс привстает, чтобы достать карту, на которую мы записали идентификацию офицера Пайама. — Хозяева ведь знают, что мы здесь.

— Телефон у Веты с собой? — Морис заинтересовано смотрит на нас, я киваю. — Значит, знают. Думаете, они…

— Да, — отвечает Лекс нетерпеливо, встает и, сначала только высунувшись в коридор, выходит и идет к двери черного хода в апартаменты Толлека. Прикладывает карту к считывающему устройству, и на нем тут же загорается зеленая лампочка. Значит, нас действительно ждали.

Зайдя внутрь, мы оказываемся в просторном коридоре, где тут же загорается свет. Он не такой длинный, как в апартаментах учительницы химии, схема тут совсем другая. Далее по коридору мы выходим в большой квадратный зал, одна стена которого занята водопадом, который также включается только при нашем приближении. Небольшие струйки воды начинают с тихим журчанием спускаться по камням в небольшой бассейн внизу, имитирующий маленькое озеро. Все вокруг украшено искусственными растениями, которые в общей гамме зала, являются единственным цветным элементом. Остальное: диваны, ковры, выложенный плиткой пол и светлые стены — все либо черное, либо белое. Столики же, тумбы и вазы — из прозрачного стекла. Также прозрачным является ограждение, идущее по галерее на втором ярусе, прозрачная и лестница наверх.

Сначала мы проходим по комнатам внизу, с опаской, тихонечко двигаясь друг за другом. Все двери также прозрачные, резко открывающиеся, если протянуть ладонь к специальной панели сбоку. Двигаясь по кругу, сразу обнаруживаем большую кухню, разделенную зачем-то на три зоны, в каждой из которых есть свой стол. За нею оружейная, заполненная образцами холодного оружия разных миров. Они все находятся в запертых (мы проверяем) стеклянных шкафах с разъясняющими их происхождение табличками. Следом попадаем в еще одну комнату, напоминающую музей, но в этом вытянутом позади водопада помещении выставлены различные предметы быта. Пока что везде много картин. В следующей комнате мастерская с несколькими станками и множеством инструментов, также запертых за стеклом, но без надписей. Видно, что этими-то объектами регулярно пользуются, хотя и непонятно с какой целью. Замыкает круг большой спортзал. Из каждой из трех последних комнат есть выход в оранжерею, а оттуда прямо на платформу, с которой открывается прекрасный вид на парк. В общем, супер квартирка, и ни в одной из комнат нет ни души.

Порядком осмелев, поднимаемся по прозрачной лестнице наверх. Странные ощущения, но наступать прямо на стекло нет необходимости — вдоль перил проложена узкая ковровая дорожка элегантно-черного цвета. Второй ярус встречает нас все той же тишиной, и мы уже, не сговариваясь, расходимся в стороны.

Здесь пространство оказывается разделено на большее количество комнат, и в большинство из них хода нет. Двери заперты и даже заглянуть вовнутрь нельзя — видимо прозрачность дверей можно менять, и эти стоят почти черными. Предположу, что часть комнат не используется, убирать там часто нет необходимости, и темные двери — это сигнал для уборщиков. Зато на каждой двери есть табличка — розовая спальня, из нее выход в лиловую ванную, одуванчиковая спальня, ромашковая ванная. Можно себе представить. Только тюльпанная спальня стоит открытой, из нее можно попасть в васильковую ванную. В ванную двери попроще — две деревянные створки, зато с красивым рисунком из цветов.

После спален захожу в большую библиотеку. Здесь стоит терминал выхода в сеть, несколько экранов выставлены на большом деревянном столе. Я обхожу комнату со стеллажами и мягкими креслами, читая названия книг на обложках. Хозяин явный гуманитарий, интересуется социальными науками, историей театра и других видов искусства. Чем занимались в мастерской все еще не ясно. И вообще что-то тут не так.

Я оборачиваюсь, и снова иду к столу. Все остальное — мебель и даже книги — стоят аккуратно в хорошо продуманном порядке. А для такого количества мониторов места маловато, некоторые стоят на стопках книг, чтобы не закрывать друг друга.

На всякий случай включаю терминал, там две учетных записи, требующие для входа отпечатка пальца. Есть также недоступная без пароля локальная сеть, в общую выхода нет вообще. Проверяю свой телефон — он сети не видит. Этой новостью нужно срочно поделиться.

Пробегая мимо лестницы, вроде как чувствую странный запах, но мимолетно, возможно освежитель воздуха включается по таймеру. Хотя зачем распылять ароматизаторы в этом месте?

Все еще думая об этом, нахожу парней. Они оба зашли в комнату, похожую на кабинет.

— Мы нашли главный приз, кажется, — Лекс указывает на стеклянный шкаф в углу комнаты. Там стоят всякие статуэтки, очень дорогие, полагаю, но сирек — это, скорее всего, массивные золотые часы, находящиеся на верхней полке. — Тот, кто их возьмет, выиграет игру.

— И, что важнее, нормальную жизнь без обвинений в убийстве и прочем, — добавляет Морис. Никто из нас к шкафчику даже не подходит, я вообще остаюсь в дверях. Не понятно, что теперь с этим делать. С кем нам пытаться договориться об условиях для остальных? В апартаментах никого.

— Сеть не доступна, кстати, — говорю я.

Ребята оборачиваются, и в их глазах я вижу гораздо больше эмоций, чем рассчитывала. Через мгновение все становится ясно. Я чувствую, как меня грубо хватает чья-то рука, а к виску приставляется что-то твердое.

— Все назад или я ей мозги вышибу! — гаркает мне на ухо голос охранника ТЦ Бракта.

Я морщусь и, хотя внезапный ужас вроде как отключил мне сознательную часть, бессознательная протягивает руку к панели. Дверь тут же захлопывается, моментально разделив нас и ударив по всем частям наших тел, что были на ее пути. В том числе она сильно бьет по руке Бракта с пистолетом. Обернувшись, сквозь прозрачную почти незаметную поверхность двери я вижу, как он корчится от боли, и хотя мне из-за этого прилетел сильный удар по голове, я успеваю вставить свою идентификационную карту в считыватель. Дверь блокируется.

Ребята подбегают ко мне, и мы все трое смотрим, как бесится Бракт за прозрачной преградой. Он бьет по ней ногами, пытается выбить плечом, и в последнем акте отчаяния смачно харкает на нее слюной. Плевок стекает по двери вниз.

— Ты думал, он ее растворит что ли? — глумится Лекс.

Бракт ругается и показывает ему неприличный жест, крупно дублирующийся на экране, рядом с дверью. Все бы хорошо, но мы маленько застряли. Другого выхода из комнаты нет.

Понимая это, Бракт успокаивается. Он отходит от двери и наставляет пушку на Лекса. Теперь уже мой друг транслирует тому неприличный жест. Обменялись. Бракт нажимает на курок, пуля рикошетит, оставив на двери лишь неприятный след.

Мы все смотрим на причиненный пулей ущерб, и возможно, расстреляв всю обойму, Бракт смог бы добраться до нас, но он предпочитает отойти в сторону. Какое-то время мы его не видим. Пока он где-то ходит, пытаемся найти замаскированный подо что-то лаз в техническую шахту. Не успеваем.

— Значит так, — Бракт снова подходит к двери и оглядывает комнату. — Сейчас здесь собрались все игроки, кто остался, так что пора договариваться. Про хозяина игры — Толлека — забудьте, он несколько дней назад свалил из Муравейника, оставив нам разбираться между собой.

— Еще есть старик-преподаватель философии, — напоминает Морис. Про Герти и Палому он, конечно, умалчивает, а Бракт возможно думает, что их также убили как и Кару, и барменшу.

— Нет, забудьте о нем, — сердито говорит Бракт.

— Ты убил его? — бросает Лекс.

— А что мне оставалось? Мне точно также как и вам нужно было добраться до подсказок и вычислить это место. Конечно, ваш приход дал мне кой-какую пищу для размышлений, как и стенания Раваны, которые мне пришлось слушать всю ночь напролет. Я только не знал, что именно из ее излияний и есть ключ. Так что пришлось выбить дополнительную информацию из старика, а потом замести следы.