Девушка без лица (ЛП) - Боросон М. Х.. Страница 36

— Дело не в количестве лет, — сказал он. — Он из династии Сун. Сун, Ли-лин! Это была эпоха роскоши, инноваций и открытий в Китае.

— Но этот Призрачный магистрат, — сказала я. — Ты не видел безликую девочку. Она убежала от него. Хоть она не была человеком, я видела, как она была испугана, какой одинокой была. Стражи Ада охотились на нее, и она могла убежать. Я дала ей шанс, и она могла сбежать, но сделала не это. Она услышала об угрозе для меня и решила встретить свои страхи. Она сдалась преследователям. Она пожертвовала свободой. Она защитила меня.

Он пронзил меня медленным взглядом, словно неспешно разрезал меня. А потом сказал:

— Ли-лин, ты считаешь себя виноватой в смерти матери?

Воздух вылетел из моих легких. Его вопрос потряс меня. Я не привыкла, что он так хорошо понимал мои мысли и чувства.

— Не виноватой, — сказала я, подбирая слова. — Но, в отличие от той девочки, я убежала как трусиха, оставила маму умирать.

— Ты убежала, — сказал он, — как умный и заботливый ребенок, который уважительно вел себя с матерью.

Я уставилась на него, ощущая боль. Он сказал:

— А Ли, честно, что было бы, если бы ты осталась и боролась?

— Может, мама могла бы сбежать.

— Нет, — сказал мой отец. — Ли-лин, я тогда был намного сильнее, во мне был пыл юности, и я едва выжил после атак демоницы, пока солнце не взошло, погасив ее силу. Когда я думаю об ужасе ее волос… — он притих на миг, отогнал воспоминания и продолжил. — Ли-лин, она порезала бы твое тело, будто ты из бумаги, и это увидела бы твоя мать перед смертью: растерзанную дочь. Ты убежала, как она хотела, и ты дала ей шанс умереть с достоинством, она в конце была рада, что ты выжила. Я не могу поверить, что ты эгоистично желаешь, чтобы было иначе.

Я ощущала боль от давних ран, все еще страдала от них. Как мы могли надеяться исцелить травмы прошлого, когда те травмы меняли нас, влияли на нас? Моя мама, мой муж умерли слишком рано. Мне часто снились ладони в крови, она стекала с них, и никакая вода мира не могла отмыть меня.

Влага на щеках застала меня врасплох. Я вытерла слезы рукавами, жалея, что так легко нельзя было вытереть кровь. Я тряхнула головой и посмотрела в окно поезда. Холмы проносились мимо, и локомотив гудел. Пейзаж был странным отражением Калифорнии, где свет всегда падал золотыми лучами. Шуай Ху чуть заерзал во сне. Коты могли спать где угодно.

— Твои слова важные, отец, — сказала я и застыла от слова, что вылетело из моего рта. Может, это потрясло и его, мы молчали до конца поездки, смотрели на призрачный пейзаж, проносящийся за окнами.

За стуком по рельсам я слышала шипение волн, а потом нечеловеческий голос выкрикнул, будто заманивая добычу:

— Следующая остановка — Ямен призраков.

ДВАДЦАТЬ ТРИ

Мы втроем шли к поселению по дороге вдоль пляжа, покрытого ракушками. Дорога становилась все отвеснее, становилась неровной. Мы тихо шагали к ямену, где я отыщу Меймей и постараюсь освободить, где я узнаю, что случилось с душой Сю Анцзинь, и где мой отец узнает, какой этот Призрачный магистрат.

Врата стало видно. Стражи — некие существа — крикнули, сообщая остальным о нас.

Впереди раздался голос зверя, пытающийся звучать как человек:

— Стоять на месте, — пророкотал он. — Назовите свои имена и цель!

— Ли-лин, — прошептал мой отец, — объяви мое прибытие.

Я шагнула вперед и в сторону, выделяя отца. С поклоном я указала на отца и прокричала:

— Старший настоятель Сян Чжень Инь прибыл к вратам ямена призраков! У него седьмой сан секты Маошань! Он представляет восьмидесятое поколение рода Линьхуан! Тот, кто озвучивает великие указы писаний и отвечает за святые силы единства, прибыл к вратам ямена призраков! Ведущий дела бессмертных и подземного мира прибыл к вратам ямена!

Громким шепотом отец сказал мне:

— Название сана.

— Фасюан, мастер таинственных ритуалов, прибыл к вратам ямена призраков!

Я не понимала, как много стражи было у ворот, пока не увидела, как они кланяются. Движение пролетело по ряду десятков зверолюдов разного размера и формы, они кланялись низко, как цветы от ветра. Они проявляли уважение, и было поразительно видеть это от жутких существ в броне и с оружием.

Прошли минуты. В центре формации поднялся один из стражей. У него была голова быка, и я была уверена, что это был тот же, которого я недавно встречала. Он выпрямился, и за ним последовали другие, словно трава расступалась для того, кто бежал по ней, а потом смыкалась за ним.

Он обратился ко мне:

— А зверь?

Я посмотрела на Шуай Ху, а потом на отца. Они не советовали. Я поклонилась снова и махнула рукой на крупного монаха.

— Монах шаолинь Шуай Ху прибыл к вратам ямена призраков!

— Это не человек, — сказал бык.

— Ты тоже, — ответила я. Все существа в броне хмуро посмотрели на меня, и я взяла себя в руки и сообщила. — Треххвостый тигр прибыл к вратам ямена призраков!

Хмурились головы барсуков, напрягались головы осьминогов, крепче сжимали оружие стражи с головами кроликов, защитники ямена призраков встревожились из-за Шуай Ху. Отряд зверолюдов выстроился в защите, направляя копья, трезубцы, мечи и стрелы в сторону Шуай Ху. Я закатила глаза, видя военных, направленных на мирного монаха.

— Кто-то еще прибыл к вратам ямена призраков? — крикнул страж с головой быка.

— Никто! — сказала я, но Шуай Ху шагнул вперед и в сторону. Он поклонился и указал на меня.

— Маошань ну даоши Сян Ли-лин прибыла к вратам ямена призраков! — крикнул он. — У нее четвертый сан секты Маошань! Она представляет восемьдесят первое поколение рода Линьхуан!

Он шепнул мне почти с рычанием:

— Какой у тебя титул?

— Мне его не дали.

— Как зовется твой сан?

— Названия нет.

Тигр пронзил взглядом моего отца, и я резко захотела заступиться.

— Титулы и названия санов дают с шестого сана, — сказала я тихо и настойчиво. — Неуместно даровать такое даоши четвертого.

Стражи зашумели, они поворачивались и кланялись кому-то. Прибыл старший.

— Почтенные гости, — я услышала мрачный тон, маленькая фигура прошла к нам. Я взглянула украдкой, увидела его — два с половиной фута роста, черный шелк одеяния, вышитая голубая эмблема на груди, странно блестящие нефритовые глаза. — Добро пожаловать, — сказал Ган Сюхао, красный крыс, сцепил руки и властно тряхнул ими, — в ямен призраков. Два почтенных даоши могут войти. Печально сообщать, но зверь должен остаться за вратами.

Здания в поселении не были похожими на пейзаж Сан-Франциско с низкими трущобами, хижинами и свалками, с изящными мраморными башнями офисов правительства и поместьями миллионеров на холмах. Поселение выглядело как Китай, но не такой, каким я его видела. Не скромная деревня, в которой я родилась, не поместья с большими дворами, построенные из дерева, которые я видела по пути, и не людные портовые города. Все те места ни капли не напоминали место, где я оказалась.

Каждое здание тут имело свое сияние. Каждое светилось как цветок в миг идеального цветения, но каждое было высоким и крепким. Мы следовали за крысом в ступоре, ведь что можно было говорить в этом городе чудес? Наше потрясение не пропало и в садах, полных ярких цветов, наши неловкие слова не означали бы ничего рядом с такими величавыми зданиями. Мы молчали, едва дышали, ступая по камням, но если в Сан-Франциско камни были набросаны как попало, чтобы прикрыть землю, тут камни были плоскими, их отполировали и аккуратно выложили, сделав узоры, и там извивались спирали.

Мост перед нами тянулся выше всех мостов, что я видела. Этот мост не удерживали на месте столбы с кабелями, этот выгибался вверх как улитка, и его доски были разрисованными — праздник красок! — яркими полосками. На вершине радужного моста мы смогли замереть и посмотреть на поразительный пейзаж, эхо давней династии с дворцами и пагодами, садами и ухоженными реками. Величие.