Белее снега, слаще сахара... (СИ) - Лакомка Ната. Страница 21
- Плевать на них, - король огляделся, схватил стул и в два счета выбил стекла, а потом выломал оконную раму и высунулся наружу до пояса. – Здесь карниз. Пройдем до угла, там можно спуститься.
- По карнизу? Да вы с ума сошли, ваше величество! Я же не воробей!
- Самое время порассуждать, - он деловито осмотрелся, схватил мой и свой полушубки, сапоги и выбросил все в окно, подальше от дома. – А теперь, - он поднял меня на руки и усадил на подоконник, - превращайтесь в белую птичку, госпожа Мейери, и шлепайте по карнизу. Вниз не смотри! – прикрикнул он, когда я поглядела на расчищенную дорожку от калитки до крыльца. – Просто встань к стене, я сейчас вылезу.
- Как я встану?!
- Да ножками же, ножками!
Его величество начал терять терпение. Потеснив меня по подоконнику, он вылез в окно и первый ступил на узкий карниз – всего в фут шириной.
- Давай руку, - велел король, и я протянула ему руку, как во сне.
Крепко сжав мою ладонь, король помог мне встать рядом с ним, а потом мы короткими шажочками двинулись к углу дома, где были наметены сугробы.
- Тут и невысоко вовсе, - разглагольствовал король. – Я бы так спрыгнул, но ты же – птичка, которая летать не умеет, я в этом уже убедился.
Его непринужденная болтовня немного меня приободрила, и я даже хихикнула. Мы прошли до угла, и там король спрыгнул в сугроб сам, а потом раскинул руки, приготовившись меня ловить.
- Ваше величество, - перетрусила я, - лучше не надо. Вы и так пострадали сегодня.
- Прыгай! – крикнул он, и я прыгнула с карниза ему в объятия. Он поймал меня, и мы вместе упали в рыхлый снег.
Снег забился в рукава и за ворот, запорошил лицо, но меня бережно обнимали крепкие мужские руки, и время замедлило бег. Будто во всем мире остались только мы вдвоем – я и Иоганнес Бармстейд, король с синими глазами.
- Чего лежим? – он спугнул очарование, поднимаясь и помогая встать мне. – Шубу надевай! – и заорал, приложив руки ко рту: - Пожа-а-ар!
Только тут я опомнилась – пожар!.. лавка!..
Со всех сторон уже бежали люди – кто с ведрами, кто с баграми. Пожар в городе – это страшно. Стоит пламени перекинуться на соседние дома…
Король надел свой волчий полушубок и натягивал сапоги. Я поспешила последовать его пример, потому что пятки уже подмерзали – даже через шерстяные вязаные носки.
- Сюда! Сюда! – король бросился на крыльцо «Пряничного домика» и дернул дверь.
Она была заперта и потребовались два багра, чтобы выломать ее.
Люди выстроились цепочкой, передавая ведра с водой. Я увидела короля возле самой двери – он бесстрашно выплескивал ведро за ведром, пытаясь погасить огонь, кто-то швырял лопатой снег на тлеющее крыльцо.
- Мейери! Ты цела?! – ко мне подбежал Филипп, на ходу застегивая куртку. – Что случилось? А что здесь делает этот болван?..
Последняя фраза относилась к его величеству, который на пару с нашим кузнецом ворвался в лавку, сбивая пламя с занавесок на окнах. Я молитвенно сложила руки: только бы все обошлось! сегодняшний день явно был не лучшим для короля!
- Ты не видишь? – спросила я, не глядя на Филиппа. – Болван тушит пожар. И ты мог бы помочь.
Филипп сердито хмыкнул и отправился на помощь, но огонь был уже побежден, и последние угольки сердито шипели, умирая в лужах воды.
Когда приехала пожарная телега, ее развернули вон, посоветовав приезжать завтра. Я стояла напротив лавки, сунув руки в рукава, смотрела на закопченную сломанную дверь и думала, что за час погибли все мои надежды. Мастер Лампрехт обещал мне сорок пять процентов, но сорок пять процентов головешек – на них не слишком разживешься.
Пока мои соседи обсуждали случившееся, король подошел ко мне, натягивая треух на перемазанное сажей лицо.
- Мне надо уйти, - сказал он тихо, - уже светает.
Я не слушала его, только кивала: да, да, да…
- Завтра увидимся, - шепнул он, и я опять кивнула – бездумно, совершенно не понимая, что он говорит.
Появился мастер Лампрехт и завопил так горестно, что его бросились утешать все, кто находился поблизости. Я подошла и положила руку ему на плечо.
- Это как же, Мейери?! – причитал хозяин. – Как же так?!
- На первом этаже только пол прогорел, - пробасил кузнец, умываясь снегом. Перепачканный сажей, он походил на мавра из детского балагана. – Мы вовремя затушили. Но все в копоти.
И в самом деле, когда мы с хозяином зашли в лавку, то обнаружили прогоревший пол и испорченные продукты – мешки с мукой и сахаром, сундуки с миндалем и специями – все было покрыто жирной копотью и совершенно утратило свой вкус и аромат.
Вдосталь наговорившись, наши соседи начали расходиться, потянувшись по домам, а мы с мастером Лампрехтом уныло осматривали последствия пожара.
- Проклятые конкуренты! – чуть не плакал мастер. - Уверен, что нас поджег Римус! Чтоб ему пусто было! Мы проиграли, даже не начав борьбу!
- Вы уверены, что конкуренты? – спросила я, еще раз оглядывая дверь и комнату.
- А кто же еще?!
- Дверь была заперта, когда загорелось. Я сама запирала ее, клянусь. И она была заперта изнутри – ее пришлось ломать баграми. И ключ висит на стене – видите? Пол прогорел посредине, тут и начался пожар. Вот здесь, перед прилавком. Странно…
22.
Мастер Лампрехт прекратил стенания и посмотрел на меня подозрительно.
- Думаете, я подожгла? – спросила я у него, криво усмехаясь.
Он смутился и забормотал, что ничего подобного не подозревает, но если пожар начался изнутри, то, может, была забыта жаровня?..
- Жаровня стоит на втором этаже, - обрадовала я хозяина. – Можете сами убедиться.
Второй этаж совсем не пострадал от огня, но копоти здесь было еще больше и отвратительно пахло гарью. Я с посмотрела на загубленные платья и постельное белье, и покачала головой: ночевать здесь было невозможно.
- Позову плотника, пусть забьет двери, - сказал мастер Лампрехт на пальцах считая, сколько придется заплатить. – Сколько незапланированных расходов!.. Ладно, днем будем смотреть, что делать дальше. Найдешь, у кого переночевать?
- Пойду к госпоже Скель, - ответила я, забирая шкатулку со сбережениями – благо, копоть монетам не помеха. - Она все равно живет одна, со своими кошками. Пустит меня на пару ночей.
- Тут одного ремонта на сто монет обойдется! – хозяин схватился за голову. – Колдовство! Не иначе! Ну как это могло произойти? Как?!
Я оставила его оплакивать закопченную лавку, а сама отправилась к вдове Скель, которая часто покупала у нас имбирные коврижки. Ее покойный муж служил поваром у бургомистра, и мы с мадам Скель любили болтать о каких-нибудь редкостных кушаньях, что ей приводилось попробовать в молодости, а мне – прочитать в поваренных книгах.
Мороз чуть отпустил, и посыпался снег – белый, пушистый, он падал медленно, налипая на ресницы. Он касался моих щек легко, будто поглаживал, а потом таял, оставляя на коже холодные капельки. Я смахивала их рукавом и ускоряла шаг.
Мадам Скель уже знала о пожаре и излила на меня словесные потоки утешений и надежд, что всё наладится. Она заварила травяной чай и поставила на стол хлеб, масло и земляничное варенье. Восемь кошек сидели на полках, подлокотниках кресел, скамеечках и диване, глядя на нас загадочно. Одна из них сразу забралась ко мне на колени, замурлыкав и выпрашивая ласки.
Может, это и к лучшему, - подытожила мадам Скель. – Теперь ты уйдешь из лавки и станешь мадам Вольхарт и заживешь спокойно и…
- Стоп-стоп-стоп, тетушка Скель, - запротестовала я. – О свадьбе с Флипсом не было и речи.
- Как же?! - она широко распахнула подслеповатые глаза. – Но ведь его величество лично благословил ваш брак!
- Боже, - простонала я, закрывая лицо ладонями. – Так и знала, что об этой глупости сейчас будет говорить весь город.
- Глупость?..
- Простое недоразумение, - объяснила я. – Его величество всё не так понял.