Белее снега, слаще сахара... (СИ) - Лакомка Ната. Страница 48
Это было совсем немыслимо – чтобы домосед Филипп отправился куда-то на год?!
- Куда это ты собрался? – произнесла я растерянно. – А отец знает?
- Знает, - он усмехнулся. – И страшно доволен. Я решил заняться торговлей, съезжу в соседнее королевство, там продают чудесный шелк. Попробую начать свое дело. Все равно мельница мне не достанется – я ведь второй сын. Я решил, Мейери. Можешь пожелать мне удачи.
- И когда это тебе такое на ум пришло, - еле выговорила я, понимая, что произошло самое настоящее чудо.
- Да так, - он пожал плечами. – Сам бы не додумался, немного объяснили. Доходчиво и понятно.
- Флипс! – начала догадываться я.
Он хмыкнул, потер скулу и сказал:
- Да, он умеет быть очень убедительным. Могла бы сразу объяснить, кто он такой.
- Когда?.. – почти прошептала я, пока священник выговаривал нам за непостоянство намерений.
- Притащился ночью, - ответил Филипп, передав священнику два новеньких талера, отчего тот сразу забыл ворчать и простил нам все грехи без исповеди. – Мы сначала повздорили… Немного, - он опять дотронулся до скулы. – А потом – ничего, поняли друг друга.
- Еще бы… - я облизнула пересохшие губы, и осмелилась спросить: - Он ничего не просил передать?.. Мне?..
- Приказал, - поправил меня Флипс.
- И?..
- Сказал, что белые сладости на свадьбу – это никуда не годится. И что ты должна ему верить, если… если любишь.
52.
(7500)
Белые сладости – это никуда не годится…
Я вернулась в лавку, а в голове крутилась лишь эта фраза.
Белое… не годится…
Я посмотрела на «снежные» булочки, на сырные пироги, похожие на сугробы. На беленькие «Поцелуи» - такие ровные, аккуратные, залитые глазурью.
Белое не годится. Это сказал Гензель. И ещё сказал, что я должна верить ему. Когда-то я подумала, что мыслим мы одинаково. Вот и теперь мне показалось, что я поняла, чего он ждет от меня. Какие сладости хочет увидеть на королевском столе.
И ещё он хочет, чтобы я ему верила…
Иоганнес сделал первый ход, пока я упрекала его в нерешительности. И я должна довериться ему, поверить, если люблю.
Смогу ли я?..
Белое не годится.
И теперь я знала, что должна подать на королевскую свадьбу.
Я торопливо затопила печь, бросила в кастрюльку несколько кусков шоколада, высыпала на доску какао.
Верю ли я Иоганнесу? Могу ли ему доверять?..
Если не могу – значит, это не любовь.
А ты, Мейери, думаешь, что любовь должна быть лишь белой, сладкой и красивой?..
В десять утра, когда королевские слуги явились за сладостями, все корзины были уже упакованы, а я была готова представить королю и его невесте особые «свадебные» лакомства.
Я надела простое синее платье и белый фартук – то, что носила каждый день во время работы в лавке, повязала накрахмаленную поварскую косынку, и отправилась в замок, прижимая к груди корзину, затянутую белым полотном.
Этот визит в замок отличался от прошлых, когда я представляла сладости принцессе на завтрак.
Сегодня мажордом проводил меня в большой зал – тот самый, где устраивали в пятницу бал, а там уже стояли огромные столы, накрытые кипенно-белыми скатертями, сверкали серебряные приборы, в низких вазах красовались свежие цветы – и откуда только их раздобыли зимой?..
Придворные и гости толпились перед двумя креслами во главе стола. В одном сидел король – в парадной горностаевой мантии, в золотой короне на непокорных кудрях, второе кресло было пустым. Принцесса, баронесса и Клерхен – все они стояли рядом с креслом короля, и Клерхен была в белоснежном платье – пышном, как взбитые сливки, с атласными бантами и оборками.
Вроде бы и невеста, но вроде бы и нет – иначе сидела бы рядом с королем, а не стояла рядом, заглядывая ему в лицо.
Я ожидала, что благородные дамы и господа к этому времени откушают и перейдут к чаю и кофе со сладостями, но тарелки были чистыми, и похоже, что слуги еще даже не начали выносить закуски и первые блюда.
Тогда зачем я здесь?
- Вас просили прибыть до начала праздничного обеда, - важно сказал мажордом, и мне ничего не оставалось, как подойти к столу.
- О, вот и барышня Цауберин! – обрадовалась принцесса. – Порадуйте нас, милая барышня. Мы все очень нуждаемся в хорошей порции радости и сладости.
- Конечно, раз кольцо не нашли – так хоть подсластить горечь потери, - поддержал ее король.
В противовес словам, физиономия у него была цветущей – и особенно примечателен был синяк под левым глазом. Это несколько не соответствовало парадной мантии и короне, но его величество, судя по всему, ничуть от этого не страдал.
- Можно поздравить их величеств с бракосочетанием? – спросила я, передав корзину подбежавшему слуге и сложила руки на животе, спрятав их под фартук.
- Не с чем поздравлять, - сказал король, вольготно расположившись в кресле и самым нахальным образом оглядывая меня с ног до головы. – Пока кольцо не найдется, никакой свадьбы не будет.
- А если оно никогда не найдется? – проворчала баронесса.
- Не сквозь землю же оно провалилось, - ответил король, даже не повернув голову в ее сторону.
- Что ж, очень жаль, - ответила я, стараясь говорить спокойно, хотя в душе была самая настоящая буря. – Но даже если свадьба не состоялась, сладости были приготовлены «Пряничным домиком» вовремя. Я надеюсь, мне заплатят за них.
- Обязательно, - заверила меня принцесса. – Но мне очень хочется попробовать то, что вы приготовили. Сладости, подобные самой любви – белые, нежные…
- Буду рада, если продегустируете, ваше высочество, - я открыла корзину и поставила на стол три блюда, закрытых до времени серебряными крышками.
- Я вся в нетерпении! – принцесса, не дожидаясь слуг, пододвинула кресло и села рядом с братом. – Чем вы нас удивите?
Одну за другой я подняла и отставила в сторону крышки, открывая приготовленные блюда, а потом с усмешкой посмотрела на лица придворных и гостей.
- Это – сладости любви? – неуверенно спросил бургомистр.
- Но они же все… чёрные! – воскликнула пожилая дама из свиты принцессы и поднесла к глазам лорнет, чтобы убедиться, что зрение ее не обманывает.
Остальные были не менее удивлены, изумлены и озадачены. А личико Клерхен на мгновение исказилось от злобы, но мать ткнула её локтем в бок, и барышня Диблюмен натянуто улыбнулась, будто ей немилосердно жали туфли.
Последним я посмотрела на короля. Он старался казаться серьезным, но уголки губ лукаво подрагивали, а взгляд синих глаз был необыкновенно теплым и ласковым.
Значит, я поняла его? Верно угадала, чего он хотел?
- Вы умеете удивлять, барышня Цауберин, - протянула принцесса, разглядывая сладости. Она даже приоткрыла рот – как любопытный ребенок, которому предложили нечто необыкновенное, волшебное, как подарок в первый день нового года.
- Представляю вам Сладости Истинной Любви от «Пряничного домика», - сказала я. – Во-первых, сливочные трюфели, - я указала на первое блюдо, на котором лежали темно-коричневые конфеты, густо посыпанные крошкой какао. – Затем – бисквитные пирожные. И – король всех десертов, сладкий сырный пирог в шоколадной глазури.
- Но любовь ведь должна быть белой, как снег! – воскликнул бургомистр. – барышня Цауберин! Вы готовили сладости белого цвета, а на королевский стол почему-то поставили черные! Объяснитесь!
- Да, мы ждем объяснений, - сказал принцесса и взяла двумя пальцами трюфельную конфету. – Вы объясняйте, а я поробую.
- Всё очень просто, - сказала я, глядя на короля, чей взгляд поддерживал меня, подбадривал. Я чувствовала этот взгляд, как прикосновение. Иоганнес попросил верить ему. Если я люблю. Если любовь – настоящая. - Всё очень просто, дамы и господа. Настоящая любовь – это то, что пленяет не внешним видом, а душой, сердцем. Снаружи она может быть вовсе не так красива, но внутри…
- Она белая! – принцесса откусила кусочек трюфеля. – Посмотрите! Внутри она белее снега! А какая сладкая!.. М-м… Барышня Цауберин! Ведь трюфели – шоколадные конфеты. Почему они сливочные?