Триумф поражения (СИ) - Володина Жанна. Страница 17

— И дети есть? — почти плачет Марина.

Павла Борисовна снова держит паузу:

— Четверо!

Падающие челюсти заколачивают оставшиеся гвозди.

— Я бы от такого рожала и рожала… — стонет Верочка.

— Как там говорят? — насмехается над нами Димка. — Жена не стенка — можно и подвинуть.

— Двенадцать делим на четыре… — задумывается Верочка.

— Калькулятор? — не удерживается от сарказма Димка.

— Один ребенок каждые три года! — сообщает Марина, печально оглядев нас. — Если за двенадцать лет никто не увел…

— Совершенно верно! — Павла Борисовна очень довольна произведенным эффектом. — Работаем спокойно и ведем себя прилично. А то уже перед Александром Юрьевичем неудобно.

— Кстати, об Александре Юрьевиче! — Марина оживляется. — Он еще не женат.

— Орлы на курицах не женятся! — отрезает Павла Борисовна. — Хватит строить матримониальные планы на пустом месте.

Работаем с Димкой и Костиком до позднего вечера. Опять не успею навестить родителей. После полуночи тащусь вниз, в холл, с чашкой "ужина для балерины". Даже не успеваю устроиться в кресле Дарьи Владиленовны, как свет уличного фонаря, желтой дорожкой пересекающий пол, перекрывает широкая тень.

— Нина Сергеевна? — удивленный вопрос Прохора Васильевича, неожиданно вышедшего из своего кабинета. — Что-то случилось?

Только сейчас понимаю, что больше недели не спускалась ночью в холл и начальник охраны ничего не знает о моей странной привычке. Позвольте? А почему он здесь? Видимо, я спрашиваю вслух, потому что Прохор Васильевич вежливо отвечает именно на эти вопросы:

— Задержался. Уже ухожу.

— Всего доброго, — устало улыбаюсь я ему, стараясь не глазеть на его мужественное лицо и потрясающую фигуру. Вот ведь щедрой дланью боженька отсыпал мужику! Информация о семейном положении многодетного отца вызывает во мне неподдельное уважение и симпатию.

Но Прохор Васильевич не уходит, а садится возле кресла прямо на ступеньку.

— Я наблюдал за вами, Нина, — вдруг перестав добавлять мое отчество, говорит начальник охраны.

— За мной? — глупо переспрашиваю я. — Зачем? Боялись, что я нападу на Александра Юрьевича?

— И это тоже! — образец женского представления о счастье ослепительно улыбается. — Но еще и потому, что вы очень интересная девушка.

Неужели? Я не ослышалась?

— Интересная? — уточняю я осторожно.

— Весьма, — подтверждает Прохор Васильевич. — Умная и смелая. Впервые вижу особу женского пола, не боящуюся Александра… Юрьевича.

— Его боятся все женщины? — воинственно спрашиваю я, встав в стойку при упоминании имени личного врага. — Почему?

— Я не то слово подобрал, — поправляется мужчина. — Вернее будет сказать, что женщины либо влюбляются в него, либо ненавидят. Что в его случае, в общем-то, одно и то же.

— От любви до ненависти и обратно ходят не все, — возражаю я. — Это шаблон для любовного романа.

— Это шаблон для жизни, — философски поправляет меня Прохор Васильевич. — Вокруг сильных личностей всегда многолюдно.

— Как вокруг вас? — смеюсь я. Мне определенно нравится этот милый мужчина, двенадцать лет верно преданный любимой жене.

— Со мной всё проще, — тоже смеется мужчина мечты. — Я не очень общителен, а таинственность привлекает женщин.

— Не очень общителен? — покатываюсь со смеху. — Вы шутник, Прохор Васильевич!

— Еще какой! — раздается голос с лестницы. (И Холодильник еще здесь?!) — Прохор — просто мастер разговорного жанра!

— Доброй ночи! — насмешливо говорит Прохор Васильевич, вставая со ступеньки.

Я вскакиваю с кресла.

— Сидите-сидите, — откровенно насмехается Александр Юрьевич. — Рабочее время на паузе.

— У меня нет, — серьезно отвечает начальник охраны. — Вас отвезти или…?

— Спасибо! Не откажусь. Николая я отпустил, — соглашается Холодильник, подозрительно нас разглядывая.

— Вас проводить? — подает мне руку Прохор Васильевич.

— Я сам провожу госпожу Симонову-Райскую, — вдруг говорит Холодильник. — У меня к ней личный вопрос.

Мы молча поднимаемся по лестнице на четвертый этаж.

— Я заметил, что вы не ездите на лифте, — действительно замечает Хозяин. — Это фобия или…

— Это здоровая привычка! — сержусь я. — Аэробная нагрузка на сердце.

— Как скажете, — соглашается Холодильник.

Возле дверей, ведущих на четвертый этаж, не выдерживаю и спрашиваю:

— Что за личный вопрос?

Александр Юрьевич прислоняется к косяку:

— Я не люблю, когда моего начальника охраны отвлекают по пустякам.

От возмущения сразу срывает предохранители:

— Что?! Я отвлекаю?! Я ужинала, а он появился. При чем здесь вообще я? На какие пустяки, по-вашему, я его отвлекала?

— На несущественные? — иронично подсказывает Холодильник и не торопится уходить.

— А бывают существенные пустяки? — огрызаюсь я. — Не знала.

— Не цепляйтесь к словам, — лениво говорит Хозяин. — Я сам виноват, что перебросил Прохора на этот объект.

— Меня эта переброска никак не смущает, — докладываю я. — Прохор Васильевич, как порядочный семьянин и многодетный отец, достоин всяческих похвал. Он же не виноват, что он…

— Что он? — снова подсказывает Холодильник.

— Красивый мужчина! — вызывающе гордо говорю я. — Спокойной ночи!

Закрывая дверь и невольно оборачиваясь, успеваю увидеть недоуменный, даже растерянный взгляд Хозяина, не попрощавшегося со мной.

Утром, когда я увлеченно расписываю Димке достоинства начальника охраны, он недовольно сопит, потом вдруг вскакивает и куда-то убегает. Возвращается с Костиком.

— Говори! Скажи ей! — требует он от приятеля.

— Неужели Павла Борисовна…? — начинаю догадываться я. — Обманула девочек? Не женат и бездетен?

— Женат двенадцать лет. Четверо детей. Три девочки и один мальчик, — сообщает довольный Костик.

— И почему у вас такие нагло-счастливые рожи? — расстраиваюсь я. — Только не говорите, что он другой… ориентации…

— Ничего подобного, — успокаивает меня хихикающий Димка. — Всё в пределах нормы! Стопроцентный мужик!

— Тогда что? — нетерпеливо дергаю я Костика.

Костик, подмигнув Димке и победно посмотрев на меня, торжественно сообщает:

— И года, и дети в сумме!

— В сумме? — смутная догадка тут же приходит на ум.

— Да-да! — смеется Костик, поняв мой взгляд. — Четыре брака — четыре ребенка. Эту мелкую подробность Павла Борисовна упустила.

— И правильно сделала! — я по достоинству оценила ее шахматный ход. — Такого нестойкого красавца наши девочки на пятого и шестого раскрутят.

Ну, Павла Борисовна! Молодец! Интересно, сколько времени продержится эта тайна?

Глава 7. "Расстанемся красиво"

Брак — единственный союз,

из которого можно выйти

только путем роспуска

всей организации.

Владислав Гжещик

Девушки и юноши в элегантных смокингах встречают гостей. Звучит мягкая инструментальная музыка Поля Мориа. Длинный стол накрыт на двенадцать гостей. На противоположных концах стола стоят похожие на трон стулья с высокими спинками, украшенными замысловатой резьбой. На них напротив друг друга сидят бывшие супруги Тарасовы, чей развод сегодня торжественно празднуется в кругу родственников и самых близких друзей.

Галина Ивановна, бывшая балерина, в шифоновом платье винного цвета, на изящных шпильках, с высокой замысловатой прической. Красивое строгое лицо светится легкой грустной улыбкой. Степан Ильич, заслуженный музыкант, флейтист театрального оркестра, в черном строгом костюме, делающем его располневшую фигуру стройнее и внушительнее, радостно приветствует каждого нового гостя. Юноши и девушки в смокингах помогают гостям сесть за стол, согласно строгому плану, и расставляют в большие напольные вазы многочисленные букеты.

— Это абсурд, бред, ведьминский шабаш, — констатирует Холодильник, сидящий со мной и Димкой за отдельным столиком неподалеку.

— Не будем начинать заново наш философский спор, Александр Юрьевич, — приглаживая подол длинного вечернего платья, примирительно говорю я ему, не желая раздражаться в такой ответственный момент и портить себе настроение.