Триумф поражения (СИ) - Володина Жанна. Страница 45

— Я добивалась свободы! — гордо трясу распущенными волосами. — И я ее добьюсь! Отзывайте своего Евгения и дайте мне возможность работать так, как я привыкла. Одеваться так, как мне хочется. Целоваться с тем, кто мне нравится.

На слове "целоваться" руки Холодильника дергаются. Музыка заканчивается, но вместо того, чтобы вести меня к моему столику, Александр Юрьевич, клещами держа меня за локоть, с невозмутимым выражением лица ведет меня мимо моего столика в холл, а оттуда к лифту. Торможу всеми конечностями, вцепившись в лацканы его пиджака.

— Отпустите! Что вы делаете?! Нас все видели!

— Мы просто поговорим о вашей манере одеваться, — ворчит невозмутимый Холодильник.

— Просто поговорим? Вы обещали меня убить! — напоминаю я, тормозя ногами.

— Одно другому не мешает, — подтверждает Холодильник, легко преодолевая мое сопротивление. — Сначала поговорим, потом я вас убью.

— На лифте не поеду! — почти визжу я. — Вдруг он застрянет!

— Да пожалуйста! — фыркает Холодильник и тащит меня на лестницу.

Перед дверью кабинета Евгений, серьезный и молчаливый, как всегда. Встает по стойке смирно и молча смотрит на Хозяина, затаскивающего меня в приемную.

— Никого и ни при каких обстоятельствах! — сурово отдает команду Холодильник.

— Так точно! — по-военному отвечает Евгений, не удержавшись и отпустив взгляд на мои ноги.

— Отставить! — рычит Холодильник и буквально впихивает меня в кабинет.

Здесь темно и прохладно. Александр Юрьевич включает свет и осуждающе смотрит на меня. Не на всю. Только на ноги.

Машинально одергиваю короткую юбку и натыкаюсь на ехидные слова:

— Вряд ли от этих судорожных движений она станет длиннее.

— Вы меня смущаете! — обвиняю я.

— Неужели? — почти смеется он. — Вас можно смутить? Скромные девушки думают об этом заранее.

— Вы намекаете, что я нескромна? — поражаюсь я. — Скромность не определяется длиной юбки.

— Зато от ее длины напрямую зависит мое настроение, — нахально отвечает Холодильник.

— Следите за Светланой и ее юбками! — говорю я, сложив руки на груди.

— Мне безразлична длина ее юбок, — хрипло говорит Холодильник. — Абсолютно.

— Вы загнали меня в угол! — огрызаюсь я, как крыса в мышеловке. — Но даже это не заставит меня уволиться или согласиться на ваше неприличное предложение.

— Что же в нем неприличного? — искренне удивляется Холодильник. — Мы взрослые совершеннолетние люди и можем делать всё, что захотим.

— Замечательное ключевое слово — захотим! — кричу я. Что ж такое! Я с ним все время кричу. — А я не хочу!

Холодильник выбрасывает вперед руку и берет меня за шею, притягивая к себе.

— Вы лжете! — шепчет он. — Вам так же непросто, как и мне. Просто вы лучше справляетесь.

— С чем? — шепчу я в ответ.

— С чувством, с влечением, с тягой, невыносимой тягой, — шепчущие губы неумолимо приближаются.

— У меня нет никакой тяги, — из последних сил сопротивляюсь я этой самой тяге и его словам. — У вас мания, вожделение. Это страшная ошибка.

Руки Холодильника ложатся на мою спину, снова прожигая до голой кожи.

— Возможно, это лучшая ошибка в моей жизни, — серьезно говорит Холодильник и забирает в плен мои губы.

Мое сердце колотится так, что я слышу этот стук совершенно отчетливо. У меня впервые получается не застыть в параличе, а тут же оттолкнуть Хозяина.

— Вы хотели поговорить и убить! — тяжело дыша, напоминаю я. — Вернемся к моей одежде. Так что там с моей юбкой?

— Она безобразна! — Холодильник дышит не менее тяжело. — Ноги прекрасны. Но мне не нравится, что это видно не только мне.

— Я всё поняла, — усиленно киваю и спиной отхожу к дверям. — Договорились. Если вам так хочется, все юбки будут до колен и длиннее. Голову платком покрывать не надо? Могу не пользоваться косметикой, чтобы вы не волновались.

— Куда вы отползаете? — хмурится Холодильник. — Не надо утрировать. Вернитесь! Евгений вас все равно не выпустит.

— Да вы просто какой-то восточный князёк! — мой вопль раздается эхом по кабинету. — Я хотела закончить всё миром, но вы же невменяемый!

Рывком открываю дверь. В дверном проеме стоит Евгений, перекрывая собой выход из кабинета. Сначала Евгений безэмоционально смотрит мне в глаза, потом взгляд опускает на мои ноги.

— Глаза! — команда Евгению.

— Дверь! — команда мне.

— Саша!

Нет! Светлане Кирилловне надо вручить приз за самое своевременное появление!

Невеста Холодильника появляется в приемной.

— Ты опять работаешь? Ты обещал мне три танца, — девушка нервно и виновато улыбается.

— Я учту все ваши замечания, — вежливо склоняю я голову перед Хозяином и быстро сбегаю в свою квартиру, чтобы больше из нее не высовываться.

Слегка кружится голова, и проблемы вчерашнего вечера уже не кажутся проблемами. Мы с Ленкой допиваем вторую бутылку розового брюта и решаем веселиться дальше.

— Я сейчас позвоню Женьке! — предлагает мне Ленка.

— Какому Женьке? — туплю я. — Моему охраннику Евгению?

— Дура что ли? — хихикает Ленка. — Моему Женьке, ну, бармену из "Уховертки", помнишь?

— А! Этому? Помню, — подтверждаю я, чрезвычайно развеселившись, что обоих молодых людей зовут Женями. — А зачем? Мы идем в "Уховертку"?

— Нет! Мы идем в ночной клуб "Лакмус". Женька там подрабатывает по праздникам. Проведет. Оторвёмся! — убеждает меня Ленка.

— Ага! — куксюсь я. — А мне потом оторвут всё, до чего дотянутся. Да и мой Евгений меня не выпустит ни в какой клуб!

— Спокойно! Тетя Лена знает свое дело! — Ленка выходит на площадку, где сидит на стуле и с умным видом читает журналы о кулинарии (других у меня не было) Евгений.

— Евгений! Не могли бы вы принести из холла пальму? — Ленка встает перед охранником.

— Пальму? — недоверчиво уточняет Евгений, подозрительно глядя на меня и Ленку.

— Пальму. Ту, которая возле кресла Дарьи Владиленовны, — Ленка берет Евгения за локоть и заглядывает в глаза. — Понимаете, дружок, она заболела.

— Дарья Владиленовна? — спрашивает Евгений.

— Нет. Пальма. Заболела пальма. Ее поливать надо каждый час с лекарством. Ну, не ходить же Нине Сергеевне так часто вниз. А ночью как быть? — сокрушается Ленка.

— Ночью? — пугается Евгений.

— Поливать надо и ночью. По будильнику, — объясняет терпеливо Ленка.

— Я могу пальму в квартиру принести, — находчиво предлагает Евгений, как будто пару минут назад не об этом попросила Ленка.

— Прекрасная мысль! — благодарит Ленка и целует Евгения в щеку.

— Он ее не сможет принести! — смеюсь я. — Ее слон не поднимет.

— Чудесно! — радуется Ленка. — А мы с тобой через подъезд и в "Лакмус". Пока он опомнится…

Громкая клубная музыка почти не позволяет разговаривать. К нам за столик через полчаса после нашего прихода просят разрешение подсесть двое высоких симпатичных мужчин спортивного телосложения.

— Пожалуйста-пожалуйста! — стонет Ленка, с которой мы опять допиваем бутылку шампанского. — Чур, блондин мой!

Правда, через десять минут оказывается, что блондин всё-таки… мой. На Ленку он никак не реагирует. Зато брюнет охотно общается с моей подругой и делает ей смешные комплименты.

— Леночка! Вы красивы, как моя мама! А моя мама была мисс своего факультета.

— Агроном-животновод? — хмурится Ленка.

— Почему? — обижается брюнет Виталий. — Журфака.

Молодые люди оказываются хоккеистами, отмечающими очередную победу в клубе.

— Потанцуем? — вежливо спрашивает меня блондин Алексей. У него оригинальная современная прическа: сама стрижка короткая, а на шее длинные локоны. Это чтобы из-под шлема видно было! — догадываюсь я.

— Потанцуем! — соглашаюсь я, и мы выходим на танцпол.

Так и перемежаем шампанское с танцами. Хоккеисты Алексей и Виталий покупают нам еще одну бутылку.

Последний медленный танец становится очень чувственным и почти интимным. Аромат парфюма Алексея с хвойными нотками почему-то кружит голову. Голубые глаза кажутся васильковыми глазами принца. Белокурые локоны умиляют до приступа нежности, и я пропускаю их сквозь пальцы. Алексей наклоняется к моему лицу, проводит большим пальцем по моим губам и осторожно спрашивает: