Поход (СИ) - Валериев Игорь. Страница 63

— Какая ещё лошадь? — девушка недоуменно посмотрела на меня, а вторая Мария понятливо усмехнулась. Надо было отвлечь Беневскую и помочь ей перебороть стресс.

— Здесь на «Селенге» лошадь одного из казаков убило. Но это так, просто, интересный факт. Мария Аркадьевна, вы сможете дальше помогать Марии Петровне?

— Да, — как-то неуверенно произнесла Беневская.

— Очень хорошо. Я сейчас дам команду всех раненых перевести на блиндированную «Селенгу» и спустить всех в трюм. Как я посмотрел, пули корпус этого парохода не пробивают, поэтому раненые будут в безопасности. Вам же придётся за ними ухаживать. Вы согласны?

— Да, — почти одновременно твёрдо ответили обе Марии.

На перемещение раненых в одно место, оказание им помощи знахаркой, к которой присоединились её муж и Беневская ушло где-то около часа. После этого три парохода двинулись вверх по реке к Благовещенску. К городу подошли после шести часов вечера. Обстрелов больше не было. Посыльные успели первыми, поэтому нас встречала толпа народа на набережной и пристани.

«Ну, здравствуй, Благовещенск. Давно я здесь не был. Посмотрим, как ты изменился. Заодно и осаду переживём», — думал я глядя на приближающий причал.

Глава 18. Осада — 1

Прибытие в Благовещенск вышло очень суетливым. На пристани наши пароходы встречал комендант города подполковник Орфенов Георгий Михайлович и мой старый знакомый полицмейстер Батаревич Леонид Феофилактович, ставший надворным советником. Последний быстро организовал телеги для перевозки раненых в больницу общины сестёр милосердия. Бутягины и Беневская-младшая отправились сопровождать своих пациентов, а я вместе с Георгием Михайловичем отбыл на доклад военному губернатору.

— Господин капитан, как Вы считаете — этот инцидент провокация ихэтуаней или китайских властей? — задал мне вопрос, по окончании моего представления и доклада, генерал-лейтенант Грибский, чем-то похожий из-за седой шевелюры, носа с горбинкой и пронзительного взгляда из-под черных бровей на белоголового орлана из семейства ястребиных.

— Ваше превосходительство, капитан парохода «Михаил» доложил, что китайские таможенники ссылались на приказ айгунского амбаня, а открыть огонь по пароходам приказал китайский офицер в звании цаньлин, что соответствовало командиру полка в нашей армии, — я не опустил глаз под тяжёлым взглядом губернатора. — К сожалению, я не знаю, о чём разговаривал полковник Кольшмидт с китайскими чиновниками, он тяжело ранен в грудь и находится в бессознательном состоянии, но я видел, как казаки прикладами выгоняли с палубы «Селенги» китайцев. Поэтому считаю, что требования, которые они высказали, были оскорбительными для российской империи. Иначе, Виктор Брунович, как спокойный и выдержанный офицер, так бы не поступил.

— Я услышал Вас, господин капитан, — губернатор на пару мгновений задумался, а потом произнёс. — Как офицера для поручений при штабе Приамурского военного округа я попрошу Вас пока исполнять вместо Виктора Бруновича обязанности комиссара в пограничной страже Амурской области. Тем более мне доложили, как вы пять-шесть лет назад гоняли по Амуру хунхузов.

— Слушаюсь, Ваше превосходительство.

На этом мой доклад и представление военному губернатору Амурской области закончились. Пора было подумать, где преклонить голову, да и о местопребывании Бутягиных и Беневской, особенно последней, как одинокой девицы, надо было что-то решать.

Я стоял на крыльце резиденции военного губернатора и думал, куда направиться в первую очередь. Солнце уже начинало садиться за горизонт.

— Здравия желаем, Ваше высокоблагородие. Рады видеть вас в Благовещенске, — прервал мои мысли дружный хор из нескольких голосов.

Повернув голову, я увидел двух молодых казаков и приказного постарше.

— Не узнаете, Ваше высокоблагородие?! Приказный четвертой сотни Журба Григорий. Зимой девяносто пятого ваша и наша сотни в устье Сунгари большую банду хунхузов шедшую из Лахасусу разгромили. А вы тогда мне жизнь спасли.

Я смотрел на статного казака, у которого от левого виска через бровь, всю щеку, скрываясь в усах, шёл глубокий шрам.

— Если бы Вы тогда варнака в шею шашкой не ткнули, то он мне бы голову снёс, а так только метку оставил на всю жизнь, — видя, что я не могу вспомнить, произнёс казак. — А потом после боя ещё и перевязку сделали. Успокаивали, что глаз на месте, и вы ещё на моей свадьбе погуляете, так как любая казачка за такого героя замуж пойдёт.

— Братец! Живой остался! — я спустился с крыльца и заключил казака в объятия. Молодые казаки смотрели на эту картину круглыми от удивления глазами.

Когда я разжал объятия, Журба сделал шаг назад и, сняв фуражку, в пояс поклонился.

— Спаси и сохрани Вас Господь, Ваше высокоблагородие, — казак перекрестился. — Мамка с батькой и жена постоянно за ваше здравие свечи в церкви ставят.

— Значит, нашёл свою казачку? — с улыбкой спросил я.

— Нашёл, — приказный счастливо улыбнулся. — Сыну второй год уже идёт. Скоро у него братишка или сестрёнка появится. А тут мобилизация, будь неладны эти узкоглазые.

Я достал кошелёк, из которого извлёк золотой полуимпериал.

— Возьми, братец, на зубок сыну, раз на свадьбе, как обещал, не смог побывать.

— Спасибо, Ваше высокоблагородие. Как память хранить в семье будем. От отца к сыну, внукам и правнукам беречь завещаю. Вот Вам истинный крест, — казак истово перекрестился.

— Вот и хорошо. А здесь что делаете, приказный?

— Пока пятая и шестая сотни мобилизуются, то в разъездах, то, как сегодня при военном губернаторе посыльными службу несём, — почувствовав, как изменился на официальный мой тон, бодро отрапортовал казак, вытянувшись во фрунт. — Вам может помощь в чём нужна? Слухи о том, как китаезы наши пароходы расстреливали, по городу гуляют. И как вы им из ружей-пулемётов отпор дали, тоже гутарят.

— Подскажи-ка мне Журба, купцы Касьянов или Тарала в городе?

— Арсений Георгиевич в городе вчера точно был. Лично видел. Мы с его лабаза крупу для сотни получали.

— А где он теперь живёт? Он мне писал, что дом здесь купил.

— Сейчас всё устроим, Ваше высокоблагородие. Митька, — приказный развернулся к молодым казакам. — Дуй бегом на конюшню. Чтобы о двуконь здесь мигом был. Проводишь верхами Его высокоблагородие до дома купца Таралы и мухой назад.

Через пару минут, пока я у Григория узнавал новости об офицерах Амурского казачьего полка, Митька рысью подскакал к нам, держа в поводу ещё одну коняшку. По-другому, и не назовешь. Как-то за пять лет отвык я от лошадей таких размеров. В усадьбе для верхового выезда управляющий Сазонов недорого приобрёл для меня красавца дончака. По сравнению с ним, приведенный коник был похож на пони. Судя по длинной шерсти — якутская порода. Но как говорится, «дареному танку в дуло не смотрят», запрыгнув на коняшку и, поблагодарив Журбу, порысил за казаком, указывающего путь. За спиной успел услышать: «Вона он какой, Ермак! А я-то думал он саженного роста и кулаки как голова…».

Буквально через десять минут оказался в медвежьих объятиях Арсения. Заматеревший за те пять лет, что мы не виделись, Тарала превратился в крепкого, как дуб мужчину. Судя по всему, на месте он не сидел, а переходы с обозами по Приамурью и Китаю сделали из него настоящего сибирского первопроходца.

— Тимофей, как я рад тебя видеть! Или к вам теперь только Ваше высокоблагородие обращаться?! — улыбаясь и смеясь глазами, держа за плечи и отодвинув от себя, спросил Тарала.

— Дать бы тебе по сопатке за такие слова, да слишком рад тебя видеть, — рассмеявшись, мы вновь заключили друг друга в объятия.

Пройдя в дом, Арсений уже начал отдавать распоряжение прислуге готовить ванну и накрывать на стол, но я его остановил и обозначил проблему с Бутягиными и Беневской-младшей.